Стихотворения и поэмы

Заболоцкий Николай Алексеевич

БАЗАЛЕТСКОЕ ОЗЕРО

Слыхал я, по селам блуждая, Что в озере близ Базалет На дне колыбель золотая Стоит с незапамятных лет. Ее обнимают купавы, Ее омывает вода, И вечнозеленые травы Не вянут над ней никогда. Кристально прозрачные воды Теплы здесь и в холод и в зной, Как будто законы природы Не властны над этой водой. Но в глубь этой чистой криницы, В подводные эти сады Никто из картвелов спуститься Не мог, опасаясь беды. Одни лишь наяды, играя. Вокруг колыбели плывут И, сладкие сны навевая, Волшебные песни поют. Преданье гласит, что Тамара, Царица грузинских земель, На дне Базалетского яра Поставила ту колыбель. И слезы народной печали, Из множества падая глаз. Сверкающим озером стали И скрыли святыню от нас. Кого положила царица В прекрасную ту

колыбель. Над кем эта влага струится — Увы, неизвестно досель. Но, может быть, там подрастает Дитя для невиданных дел, О ком дни и ночи мечтает, Тая его имя, картвел. Коль эти мечты не напрасны — Да будет прославлен герои, Кто первый в пучине прекрасной Коснется святыни рукой! Коль это случится на деле — Да будет прославлена мать, Пришедшая к той колыбели Дитя молоком напитать!

АКАКИЙ ЦЕРЕТЕЛИ

ВОЛНУЙСЯ, МОРЕ!

Волнуйся, море, и гуди, Не прекословь дыханью шквала! Как горы, волны взгромозди, Чтоб влага на берег хлестала! В твоей бездонной глубине Таятся тысячи жемчужин. Пока ты дремлешь в полусне, Твой клад невидим и ненужен. И лишь когда ударит шквал, Всю глубь свою открыв вселенной, Кидаешь ты на грани скал Прекрасный жемчуг драгоценный. Поэт, и ты не избегай Сердечных бурь в минуту гнева! Греми, буди заснувший край, Сверкая молнией напева!

РАССВЕТ

Мтацминда грустными очами Следит за утренней звездой. В могиле, залитой лучами, Почиет доблестный герой. Под молчаливою горою Рокочет бурная Кура И колыбельную герою Поет, рыдая, до утра. Прижав к груди могилу сына, Мтацминда молит за того, Кто был защитником грузина, Кто умер в битве за него. И, полон дивного волненья, Поэт, взирая в вышине, Слагает песни-размышленья Своей красавице стране: «Страна, где небо бирюзово, Где изумрудом блещет дол. Мой край родной! К тебе я снова, Больной и трепетный, пришел! Не мог я вынести разлуки, Покинув милые края. Душа моя рвалась от муки, И вот к тебе вернулся я. Родное солнце с небосвода Мне улыбнулось в тот же миг, И засияла вся природа Лучами чистых звезд твоих. И снова в сердце ликованье, И я печали превозмог, Лишь ты, мой край, в часы свиданья Воспрянуть духом мне помог. Страна, где небо бирюзово, Где изумрудом блещет луг, Я за тебя погибнуть снова Готов в годину тяжких мук. Не отрекайся же от сына, Укрой одеждою твоей, Не откажи мольбе грузина, Когда умру на склоне дней: Похорони меня, немого, В родной земле, средь мирных сел, В стране, где небо бирюзово, Где изумрудом блещет дол!»

ЮНОСТИ

Сравню ли я красу твоей весны С моей нагой, ограбленной зимою? Сравню ль ущерб вечерней тишины С румяным утром, ясною зарею? Ты молода, устремлена вперед — Я ухожу, измученный годами. Ты лишь впряглась в ярмо земных забот — Я ж расплатился начисто с долгами. Мы далеки, как небо и земля, Отделены границей друг от друга. Ты — как цветок, украсивший поля, Я — старый мох, увядший от недуга. Но в мире есть невидимая связь Меж ясным небом и землей унылой. И новь и старь, в одно соединясь, Полны ее пленительною силой. Единая и сложная, она Есть творческая сила созиданья, Которая в любые времена Объединяет все существованья. Она сотрет границу до конца, Коль между нами есть она, граница, И если жизнь не может слить сердца, Моя душа с твоей сумеет слиться.

ВАЖА ПШАВЕЛА

ГОРЫ СПЯТ

В ущелиях сгрудилась мгла. Как братья, заполнив просторы, К телам прижимают тела Вечерние темные горы. Луны опечаленный лик Глядит из нахмуренной тучи, И плещет в ущелье родник И плачет о чем-то певуче. Вот всхлипнул он, тяжко дыша, Откликнулся эхом несмелым И смолк… И как будто душа Рассталась с измученным телом. Росой освежая листы, Дохнула прохлада тумана И вниз потекла с высоты, Скитаясь в горах неустанно. И в этих извилинах мглы Укрылись орлы и орлицы, И с ними на ложе скалы Замолкли и прочие птицы. Сидят они, клюв опустив, Безжизненны, серы, понуры… С высокой горы под обрыв Бесшумно спускаются туры. Здесь черною шалью ночей Закутано горное горло, И отблеск последних лучей Туманное небо простерло. Погасли пастушьи огни, Ни конь не мелькнет, ни прохожий, Лишь дикие звери одни У каменных воют подножий. На башнях дозорных застав Нигде не видать караула, Не виден по вмятинам трав Разбойничий след из аула. Один только звездный хорал Доносит напев колыбельный: «Привет вам, скопления скал! Да сгинет ваш недруг смертельный! Когда бы погибли и вы В годины суровые

эти, До нас не дошло бы молвы О том, что творится на свете!» Вот слева глядит в небосвод Гергети, могучий владыка. Вот Борбала справа встает, И плачет она, горемыка. Вот души усопших земли Сквозь горные движутся щели. И звезды померкли вдали, И горы вокруг потемнели. Найду ль я дорогу? Навряд! В горах по ночам страшновато. Они же без просыпу спят, И в мире им нет супостата.

ГОРА И ДОЛИНА

Почему глядишь высокомерно На долину, гордая гора? Потому что ты крута, наверно, А она полога и пестра? Подымая льдистые вершины И сверкая снежной сединой, Ты гордишься чащами калины, Горными цветами и травой. Но взгляни в долину, на дорожки, На сады, что зреют впереди, — Это ль не жемчужные застежки На расшитой золотом груди? Иль тебе и розы не по нраву, Иль тебе плоды не по нутру, Или кахетинского на славу Ты не хочешь выпить на пиру? Не тебе ль сестра она родная — Та долина, полная плодов? Кровь героев рдеет, орошая Эту зелень пастбищ и садов! К ней стремятся, полные форели, Реки, упадая с высоты. На ее фундаменте доселе, Укрепясь, владычествуешь ты. Нет, гора, не следует гордиться Перед той, с кем связана всегда, — Стоит ей сквозь землю провалиться, С ней и ты исчезнешь без следа!

СТОН БЕСКОНЕЧНЫЙ

1

Вершину с вершиной сливая, К скале прилепилась скала. Природа от края до края Ущельями их иссекла. В горах, где нога человека Еще не ступала досель, Насильники дэвы от века Слывут господами земель. Ни волка тут нет, ни куницы, Здесь тур не живет, круторог. Чуждается даже лисицы Диковинных этих берлог. В угрюмом убежище дэва, Пугающем издали нас, Одна только Горная дева В вечерний является час. Дитя красоты и соблазна, В ущелье, где плещет родник. Она, молода и прекрасна, Вздымает пленительный лик. Ее расплетенные косы Девический кутают стан, И в косах — блестящие росы, И волосы словно туман. Блуждая в горах до рассвета. Поет она песнь в тишине И дарит улыбку привета Поднявшейся в небо луне. Когда же луна золотая Опустится в сумрак ночной, И звезды, бледнея и тая, Погаснут одна за другой, И ангел в небесное било Ударит навстречу заре, И души людей из могилы, Как тени, пойдут по горе, — Тогда лишь умолкнет певица И вновь удалится туда, Где между каменьев струится Ручья ледяная вода. В пещере укроется дальней Под грохот подземных ворот, И станет темней и печальней, Чем был до сих пор, небосвод.

2

Над скопищем гор громоздится Скала из огромных камней, И ястреб, отважная птица, Не смеет приблизиться к ней. Из этой скалы вознесенной Томительный слышится стон, Землею и мхом приглушенный, И страшен и тягостен он: «О боже, творец мирозданья, Услыши молитву мою! Немыслимо эти страданья Терпеть мне в родимом краю! Доколе, о боже, доколе Нам муки от дэвов терпеть? Коль жить невозможно на воле, Позволь бедняку умереть! Взглянуть бы хоть глазом единым На светлое царство земли, Где реки сбегают к долинам, Где горы синеют вдали! Где плавают в небе, сверкая, Днем солнце, а мочью луна, Где, злом и добром промышляя, Людские живут племена! Поднять бы мне меч мой и снова Рубить и рубить наповал Обидчиков мирного крова, Разбойников каменных скал! Быть может, весь люд перерезав, Они уже кости грызут, А я, сокрушающий бесов, Томлюсь, замурованный тут!»

БЕРИКАУЛИ

Точит меч Берикаули, Думу думая свою. Водит каменным точилом По стальному лезвию. Уж давно свой меч старинный Не снимал он со стены — Заржавел клинок булатный, Села копоть на ножны. Собирается толпою Перед старцем молодежь: «Что с тобою, дед, случилось? На кого ты в бой идешь? Без тебя осиротели И топор твой и коса!» Хмурит бровь Берикаули, Слыша эти голоса. «Неразумные вы дети! Иль не знаете о том, Сколько я махал доныне И косой и топором! Стар уж я. В лесу и в поле Протекла вся жизнь моя, Но за пазухой не дремлет Подколодная змея. Кто подаст мне корку хлеба? Где мой нищенский обед? До сих пор молчал я, дети, А теперь терпенья нет. Не косой — мечом булатным Помахать пришел черед, Может быть, хоть он сегодня От врага меня спасет». И взметнул Берикаули Брови, полные седин. «Полно, дед! Ведь молодые Выйдут в битву как один». «Нет, — вздохнул Берикаули. — До тех пор, пока седой Не падет на поле битвы, В бой не выйдет молодой!»

ОРЕЛ

Я видел: окруженный вороньем. Упал орел, не в силах отбиваться. Еще хотел бедняга приподняться, Да уж не мог, и лишь одним крылом Уперся в землю, и потоком крови Весь обагрился, к смерти наготове. Проклятье вам, стервятники могил! В несчастный день меня вы сбили, гады! А то бы я сегодня без пощады Все ваши перья по ветру пустил!

ПЕСНЯ