Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Они прибудут с донесеньем про весну
И сквозь кольцо врага найдут проходы,
Нет на земле преград для вестников весны.
Священней есть ли что, чем ярый гнев народа?
И есть ли что грозней, чем ненависть страны?
1942
Перевод С. Левмана
НАТЮРМОРТ
Кобылий череп, каски жесть на нем,
И немца голова, в обрывках гривы рыжей,
В болоте илистом, в заплесневелой жиже —
Им под ефрейторской шинелью гнить вдвоем.
Спят, изумленные, в трясине зыбкой навзничь,
Бесславье и позор приял мертвец впервой...
Весна швыряет тающую грязь в них,
Зеленую шинель рвет ветер гулевой.
О дуб поваленный танк чешет рваный бок свой;
Весь точно в желчи он, непоправимо-ржав.
Утробу вспучило, — насилу доволокся.
Свихнулись челюсти, земли не прожевав...
Бокалы битые в окопной глухомани,
Бутылки из-под коньяка во рву...
Вот всё, чем ныне стал он — полк «Германия»,
Летевший пьяным ловчим на Москву.
Еще нет птиц в ветвях березняка-красавца.
Друг в друга смотрят блиндажей ряды...
Идет на запад путь от Малоярославца,
Путь отступления разбойничьей орды.
Они готовились тут к встрече новогодней,
Зазимовать они надеялись в лесу.
Чтоб было снегу их заваливать вольготней,
Их ветры русские хлестали по лицу.
Вино бургундское, норвежские закуски,
И русский спирт, и шпик, и гуси к торжеству...
И письма с перечнем землевладений русских,
С обратным адресом прямехонько в Москву.
Их смертный сон теперь безумьем не тревожим...
То не литавры бьют, то буйствует метель.
Болото стало им победоносным ложем,
Надгробною парчой — зеленая шинель.
Шумит весна в стволах
Вспоили землю к пахоте снега.
Бежит на запад путь от Малоярославца —
Путь нашей славы, путь бесславья для врага.
1942
Перевод Л. Руст
ЗИМНЯЯ БАЛЛАДА
ЗИМНЯЯ БАЛЛАДА
Ночами бродит по селениям тревога,
Оповещая замерзающих солдат,
Что, распростершись на заснеженных дорогах,
Полки немецкие разбитые лежат.
Кто нарушает их потусторонний отдых?
Кто будоражит посрамленный их привал?
С крестами грузными в крови на отворотах
Продефилировал немецкий генерал.
Полна кладбищенским молчанием округа.
Он озирается во тьме по сторонам,
Команду «смирно» пересвистывает вьюга,
К ночному смотру нарядиться мертвецам.
«В строй, черепа! Встать, мертвые, повзводно!
Колонны сдвоить!» — унтер проорал.
В завьюженной избе с печуркою холодной
Расположился спать германский генерал.
Тревожно кладбище солдатское дремало,
Одни высовывались каски из оград.
А дюжий генерал устал немало:
Он поспешал в Москву — быть первым на парад.
Весь воздух выстекленел изморозью за ночь,
Когда на выстуженной, скованной земле
Была захвачена одна из партизанок
И в генеральский штаб доставлена во мгле.
«Ну, скажем, сколько вас? Ответьте для начала,
Где ваше логово, за много ль миль и верст?»
И тихо девушка в раздумье отвечала:
«Не сосчитаете. Нас столько же, как звезд».
Под утро высилась в ненастном поднебесье
Кривая виселица, вбитая во льду.
И генерал велел ту девушку повесить,