Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Мундиры, шинели по рангам лежат.
«Когда ж долгожданный московский парад?
Когда на бортах заблистают кресты?»
И череп, к биноклю прильнув, с высоты
Округу в глазницы вбирает до дна,
Но нет, ниоткуда Москва не видна.
Лишь ветер да вьюга до края земли...
Урочные сроки пришли и прошли...
От злобы
Соскучившись, тянутся в тусклый туман
Тромбоны, висящие вниз головой,
Но ветер вбивает им кляп снеговой.
«Где хриплые марши разбойничьих орд,
Ворвавшихся с воем на площадь Конкорд?
Что медлят секиры в руках палачей,
Казнивших в застенках варшавских ночей?
Где пламя, бурлившее по площадям,
Сжиравшее храмы твои, Роттердам?»
«Ты, череп, видать, заплутал средь дорог,
Могилу ты ищешь? К ней путь недалек!
Тебе ее рыли гвардейским мечом
На Волоколамском шоссе ледяном, —
Увенчаны блеском полуночных звезд,
Кремлевские башни вступают на пост».
Перевод Р. Морана
3
Гвардейцы, воители русской земли,
Дозором в траншее глухой залегли.
Их шлемы подобны стальным куполам,
Шинели — туман по осенним полям,
Их лица обветрены гневом. В те дни
Неделями не отдыхали они.
В баклагах водица, буханка в мешке —
Едят, полулежа на волглом песке,
Вот с воблы сдирают шершавую медь,
Вкусна, хоть совсем незатейлива снедь.
Недавно они разгромили отряд,
Сердца еще пламенем боя горят.
По вкусу краюха ржаная, когда
Прервалась на миг боевая страда.
Врагов было больше в семь раз. Но в семь раз
Сильней был суровый гвардейский наказ.
А сердце не знало в железной груди,
Что самое грозное ждет впереди.
И вспомнил один Казахстана простор,
Там солнце еще горячо до сих пор.
Другой по Кавказу украдкой вздохнул:
«Заждался
Но сыщется разве роднее очаг,
Чем этот окоп средь лесов и бочаг?
Украинец, русский, казах и узбек, —
Но спаяна боем судьба их навек.
За кровь белоруса отплатит грузин,
За кровь украинца — Киргизии сын.
И в братстве суровом они как в броне,
Судьба их спаялась в смертельном огне.
Снег тычется слепо в туманную ширь,
И ветер ведет его, как поводырь.
Березы ли плачут, тоски не тая?
Иль птицы умчались в чужие края?
Нет, мечутся рощи и реки, спеша
Проститься с гвардейцами у рубежа.
Осеннего ветра немолкнущий звон.
Не будет родимый простор осквернен.
Кругом всё торжественно, просто, легко,
Хоть песней лети в эту ночь далеко.
Снега вопрошают: Россия, ответь,
Почему так легко за тебя умереть?
Дозорный в траншею вернулся. «Друзья, —
Сказал он спокойно, — подсчитывал я:
Штук двадцать их перевалило кювет.
На каждого танк... Да и этого нет,
Ведь нас двадцать восемь! Ни шагу назад!»
И бой принимает гвардейский отряд.
Перевод Р. Морана
4
Над древним Кремлем небеса как шелом.
Столица в морозном тумане седом,
По ней из конца протянулись в конец
Сплетенья ершей; как терновый венец,
Вонзается копьями башенный строй
В рассвет, разлитой над Москвою-рекой.
Москва на походе. На марше Москва.
Звездой осиянна ее голова,
Как шлем запыленный гвардейца-бойца,
Простерлись окопы в четыре конца.
Но мечется даль в огневом колесе:
«Угроза над Волоколамским шоссе».
Там танки ползут, за отрядом отряд.
То охнет земля, то леса завопят.