Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И неприступные морские берега.
Еще не замер гром и гул минувших схваток,
Когда гигантские сшибались корабли
И бились грудь о грудь и, пламенем объятый,
В морскую бездну опускался исполин.
Кивает море морякам волной державной.
Белеют паруса, как крылья мотыльков.
Простились с палубами юноши
И с колыбелью зыбкою крутых валов.
Как сыновей, она их вынесла на берег
И не покинет их на суше никогда.
Так пусть же комиссар им эту честь доверит —
Сойтись в бою с врагом и отразить удар.
И тихо комиссар им пожелал победы,
И каждому из них он крепко руку жал.
С сердитой нежностью смотрело море вслед им,
С любовной гордостью их берег провожал.
4
Взлетели чайки ввысь, в простор голубоватый,
И замерли на миг, дыханье затая.
Пять моряков готовили гранаты,
Пять моряков готовились к боям.
Как на качелях, шевеля чуть-чуть крылами,
Висели чайки в солнечной дали.
Пять моряков прощалися с друзьями,
Пять моряков простились и пошли.
Еще кружилась долго стая чаек белых,
На солнце крыльями сверкая в вышине.
Пять моряков взошли на сопку смело
И залегли среди утесов и камней.
Их море осеняло ясною лазурью,
И веяло от них бесстрашием его.
Когда на лес могучий налетает буря,
Не борется ли с ней отдельно каждый ствол,
Чтоб замертво не рухнул, не простерся
Поверженным во прах массив лесной?
И в час опасности пять смелых черноморцев
Клянутся солнечным горам страны родной,
Потокам, что с вершин сбегают дальних,
И виноградникам в цветенье золотом,
И стройным тополям, задумчиво-печальным,
Клянутся встать заслоном пред врагом.
Отбросил Чатырдаг туманную завесу,
Яйла с груди своей срывает облака,
И
Забушевало пламя среди скал.
5
Стоит, пылая, осажденный Севастополь,
Открыт ветрам, на светлом берегу,
Любая ветвь и каждый камень сопок
Подходы к городу безмолвно стерегут.
На раны города ложится нежный пух там,
И под ласкающим дыханьем ветерков
Стоит видением чудесным он над бухтой,
Овеян славными легендами боев.
Не внемлет он пальбе и гулу самолетов,
Не могут ослепить его огонь и дым.
Как будто по волнам истории плывет он
И книга всех судеб открыта перед ним.
Он смотрит пред собой, грядущее разведав.
Просторы зыблются в пыланье огневом.
Он видит моряков — сынов, отцов и дедов,
Что бились некогда и бьются за него
Не только ядрами, снарядами и миной,
Но силой верности, могучей, как гранит.
И тополя стоят, как полные кувшины,
И, пенясь в воздухе, с акаций цвет летит.
Над головой его мелькают тени свастик,
Несется долгий вой стервятников стальных.
Дома израненные рвут они на части
И рушат всё вокруг. Но он не слышит их.
Лишь клятву сыновей — матросскую присягу —
В далеких выстрелах всем сердцем слышит он:
«До самого конца не отступать ни шагу!
Разить врагов, пока есть хоть один патрон!»
А буйная весна цветет неукротимо,
И о сражениях над светлой гладью вод
Потомкам некогда расскажут горы Крыма
И море Черное в гекзаметрах споет.
6
Четвертый день они удерживают сопку;
И бой четвертый день грохочет и бурлит.
Здесь к Севастополю проход захлопнут,
Здесь к Севастополю путь наглухо закрыт.