Стихотворения и поэмы

Туманян Ованес

ОРЕЛ И ДУБ

Однажды в лесу дремучем, глухом Поспорил царь-дуб с могучим орлом, Кто дольше из них сумеет прожить, Чья крепче к земле привязана нить. Орел молвил: я, и дуб молвил; я, У каждого спесь и гордость своя. Расхваставшись так, затеяли спор, И вот, наконец, каков уговор: Пусть минет пятьсот — не меньше — годов. И если царь птиц и дуб из дубов В назначенный срок еще не умрут, Друг с другом они пусть встретятся тут. Крыльями взмахнул орел широко, Оставил он лес, взлетел высоко. И жил он, могуч, На кручах, средь туч. А дуб расстелил извивы корней, И так он стоял всех выше, сильней. Так сотни веков недвижен он был… Промчались века. И срок наступил. И старый орел, понурый, больной. Едва ковылял по чаще лесной С одышкой в груди и хрипло крича, И крылья свои едва волоча. Добрался орел… Вокруг он глядит И видит, что дуб упал и лежит. И зелень еще свежа на ветвях… Он страшной грозой повержен во прах. — Эге, погляди, заносчивый дуб! Сравни-ка теперь, кто времени люб. До срока еще остался нам час, А ты, великан, лежишь развалясь! — Полтысячи лет я стоя провел, И, лежа, пятьсот мой выживет ствол. Срок в тысячу лет судьбою мне дан, — Орлу отвечал упавший титан. 1898

ПОГОС И ПЕТРОС

(Легенда)

Прежде был ближе к земле небосвод, И доносились молитвы сирот Легче до бога. В тот век золотой Жили два брата при мачехе злой. «Что ненасытный разинули рот, Два дармоеда? Еда не уйдет, Живо за дело! Пяти лет Погос, Парень не малый, шести лет Петрос! Прутья возьмите, пасите телят!» — Из дому гонит хозяйка ребят. Мечется стадо, мычит от жары, Вроссыпь телята пустились с горы. Дети вдогонку, — а как их настичь? Слышится

звонкий в лесу переклич: «Погос, поймал?» — «Нет!» — «Петрос, загнал?» — «Нет!» — «Ау, сюда!» — «Ау, куда?» — «Горе, беда!..» Скрылись телята, и след их простыл. Выбились братья-подпаски из сил, С плачем вернулись: «Нет, мамка, телят!» — «Что вас, проклятых, самих не съедят Лешие, звери? Медведь бы задрал, Иль задавил бы в ущелье обвал, — Сгинули б оба, не видела б вас! Пропада нет вам, шипы моих глаз! Вон! И покуда скотины шальной Мне не найдется в трущобе лесной, Глаз не кажите! Иль в эту же ночь Вас я пристукну, постылые… Прочь!» Голод забыли Погос и Петрос, Рыщут, с утеса бегут на утес; Их не пугает ни чаща, ни дичь. В дебрях глубоких звенит переклич: «Погос, поймал?» — «Нет!» — «Петрос, загнал?» — «Нет!» — «Ау, сюда!» — «Ау, куда?» — «Горе, беда!..» Нет окаянных телят! А уж ночь Скоро настанет, и бегать невмочь. Сумрачны сени Лиственной сети Став на колени, Молятся дети, Господа просят: «Боженька милый! Что тебе стоит? Пусть твоей силой Крылья нас носят, Небо покоит, Пташек укроет, Чтоб не постиг нас злой мачехи гнев Ночью, покуда пустует наш хлев!» Только невинный их зов прозвучал, Ласковый голос с небес отвечал: «Птичками будьте! Доколе на двор Скот не вернется, вам в небе простор. На ночь дубрава, тиха и глуха, Ложе постелет из мягкого мха. Замкнут от сирых родительский дом, — Будут им яства на пире моем». Молвил всевышний — и в пташек лесных Вдруг обернулись два братца родных. Подняли крылья Ввысь без усилья Малых сирот; В синей пустыне Волен их лет. Так и доныне Птичками вьются Горного луга, Плачут, смеются, Скачут, щебечут, Кличут друг друга: «Погос, поймал?!» — «Нет!» — «Петрос, загнал?» — «Нет!» — «Ау, сюда!» — «Ау, куда?» — «Горе, беда!..» 1898

ПАРВАНА [18]

I

Высокотронные Абул и Мтин [19] В молчании стоят спиной к спине, И на плечах, над синевой вершин, Страну Парвана держат в вышине. И люди говорят, что с давних пор Под небом, над бескрайней крутизной Жил в замке царь, седой хозяин гор, Владевший всей парванской стороной. А у царя росла такая дочь, Что ни один охотник и стрелок, Кругом в горах охотясь день и ночь, Прекрасней лани выследить не мог. Года и горы старого царя Украсивши младенчеством своим, Его под старость счастием даря, Она росла боготворима им. Большую радость годы им несли, — Желанный день подходит наконец, И, посланы во все концы земли, Летят по замкам за гонцом гонец. «Где есть достойный девушки храбрец? — Пускай берет оружье и коня, Пусть явится в доспехах во дворец И дочь возьмет по праву у меня».

18

Парвана — высокогорное живописное озеро в Богдановском районе Грузинской ССР.

19

Абул и Мтин — горы в Джавахке (ныне Ахалкалакском и Богдановском районах Грузинской ССР).

II

Бряцали шашки острые, Плясали жеребцы, Перед дворцом на площади Съезжались удальцы. Все ждали с нетерпением, С утра сюда примчась. Когда же состязания Придет желанный час. Народ со всех окрестностей Собрался поглядеть, Кому удастся девушкой По праву завладеть. Труба поет… Придворные Покинули дворец. Явилась дочь прекрасная, За ней седой отец. Он — словно туча мрачная, И как луна — она. Они, обнявшись, выплыли, Как туча и луна. Все были в изумлении От этой красоты. Все удальцы задумались, Погружены в мечты. «Взгляни на этих витязей, Приехавших к тебе. Чтоб здесь, на этой площади, Добыть тебя в борьбе. Кто будет хвастать ловкостью, Кто силою крутой, Кто трудной джигитовкою, Кто птичьей быстротой. Когда ж, тягаться бросивши, Они окончат бой, Когда из них храбрейшие Пройдут перед тобой, Узнав непобедимого, Кинь яблоко ему, Чтоб целый свет завидовать Мог счастью твоему». И царь уже готовился Подать условный знак… Но дочь, поднявши яблоко, Ему сказала так: «Вдруг слабого хорошего Сразит силач дурной, Ведь ни одной минуты он Любим не будет мной!» Столпились вкруг соперники. Вопросам нет конца: «Скажи, за что ж ты, девушка, Полюбишь удальца? Сокровищ хочешь? Жемчуга И золото найдем! Звезду захочешь? На землю Звезду мы низведем!» — «Не нужно мне от милого Ни крупных жемчугов, Ни серебра, ни золота, Ни звезд из облаков. Огня неугасимого Пускай достанет он, С огнем вернувшись, будет он Мне мужем наречен». И на коней оседланных Вскочили удальцы, Чтоб разными дорогами Скакать во все концы. Огня неугасимого Вдали им брезжит свет… Но год за годом тянется, А их все нет и нет…

III

«Отец, где наши витязи? Ужели для меня Нигде неугасимого Им не сыскать огня?» — «Не бойся, дочь любимая, Они найдут огонь, Но полон путь искателей Сражений и погонь. И черный мир им встретится, И черная вода, И с дэвами жестокими Им предстоит вражда». За годом год проносится, Но не везут огонь. «Отец, взгляни, не виден ли С горы летящий конь? Во сне всё чаще витязя Я вижу своего. Держа огонь, влетает он, Проснусь — и никого». — «Жди дальше — он появится. Охотясь за огнем, Порой душа искателя Сама сгорает в нем». За годом год проносится, Напрасно дева ждет, С горы верхом на лошади Никто не промелькнет. «Отец, от горя вяну я, Печален стал мне свет. Ужель неугасимого Огня на свете нет?» Но скорбный царь ответить ей Не в силах ничего, И черные сомнения На сердце у него.

IV

За годом год промчалися, Напрасно день и ночь Окрестности безлюдные Оглядывала дочь. Отчаявшись — заплакала, Так много слез пролив, Что слезы слились в озеро, Весь замок затопив. Она исчезла в озере, Проплакавши глаза; С тех пор стоит там озеро, Прозрачно, как слеза. Под волнами прозрачными В зеленой глубине Видны хоромы царские, Стоящие на дне.

* * *

Едва в ночи засветятся Повсюду огоньки — Безумьем одержимые. Запляшут мотыльки. Они сгорают в пламени, И люди говорят Про них, что это витязи Парванские горят. Принявши в долгих странствиях Обличье мотылька, Они, огонь завидевши, Летят издалека. И силятся приблизиться, Чтоб овладеть огнем, И вечно приближаются, И вечно гибнут в нем. 1902

ВСЕ ИМЕЕТ СВОЙ КОНЕЦ

(Старое предание)

То вправду было или нет. Кто даст на это нам ответ? Ведь в мире правда лишь одно, Что правду знать нам не дано. Всем это ведомо. Итак, На свете жил один бедняк. Был юный сын его умен, И отдал сына в слуги он. Шло

время. Умный паренек Сердца хозяйские привлек Сноровкой, рвеньем деловым И скоро в доме стал своим. И вот отец издалека Собрался навестить сынка. «Ты славно, говорят, живешь, И вкусно ешь, и сладко пьешь?» — «Да, я не жалуюсь, отец, Но всё имеет свой конец». Летело время, шли года. Парнишка не жалел труда. Вот сын крестьянский при дворе, Спит вдосталь, ест на серебре. Соскучившись, отец опять Собрался сына повидать. «Ты, ходят слухи, стал высок, Завиден жребий твой, сынок!» — «Да, вхож я ныне во дворец, Но всё имеет свой конец». Проходят дни, года идут, Заслуги юноши растут. Царь за труды и удальство Назиром утвердил его. И снова сына во дворец Приходит навестить отец. — «По слову твоему за честь Теперь считают встать и сесть?» — «Да, власть мне ниспослал творец. Но всё имеет свой конец». И вновь прошли за годом год. Царь умирает в свой черед. Бездетный, оставляет он Пустым свой пышный царский трон. Вот во дворце собралась знать Царю преемника избрать. — Назир прославлен на весь мир, Так пусть же царствует назир. Отец, известьем поражен, Приходит к сыну на поклон. Старик бормочет: «Знать, мой сын, Всем миром правишь ты один?» — «Да, славный принял я венец. Но всё имеет свой конец». Проходят годы. Новый царь Народом правит, как и встарь: Он всю страну зажал в кулак, Но до могилы только шаг. И, как бы ни был царь богат, Придется всё отдать назад. В злой час злым недугом сражен, Предстал перед всевышним он. Вот до отца доходит слух, Что испустил правитель дух. Спешит он, слышен скорбный звон И плач и стон со всех сторон. Так провожают в мир иной Царя всем войском, всей страной. Шло время. Вновь прибрел старик И у надгробья сына сник, Где надпись начертал резец: «Знай, всё имеет свой конец». Летят года, за годом год. Годам, векам кто знает счет? Давно того надгробья нет И тех времен простыл и след, И лишь поет ашуг-слепец: «Брат, всё имеет свой конец. Теперь владеем миром мы, Лелеем славу, чтим умы, Для нас раскрыла жизнь ларец, Но всё имеет свой конец». <1908>

КОНЕЦ ЗЛА

Стояла гора. Как время, стара. Росло деревцо, И трое птенцов Гнездились в дупле, В уюте, в тепле. Кукушка пела на суку: «Ку-ку, кукушечки, ку-ку. Растите вы! Летите вы!» Так пела мать, и дни неслись. И вдруг приходит страшный Лис: «Хозяин здесь — я, Гора тут моя. Мое и дупло, Гнездо и тепло. И кто мог посметь Моим завладеть? Кукушка, глупая, скорей Скажи мне, сколько там детей?» — «Их трое, сударь Лис, втроем Птенцы сидят в гнезде своем». — «Ах, значит, нет в тебе стыда! Дай в слуги мне скорей сюда Хоть одного! Напрасен спор. Не то пойду возьму топор И ствол срублю, И всех сгублю!» — «Ой, не руби, Ой, не губи! Птенца отдам. Но только нам Оставь наш дом: Дупло с гнездом»,— просила мать-кукушка и сбросила вниз одного из птенцов. Лис — хвать, взял и ушел. «Ку-ку! Ай-ай! Дитя, прощай! Где — на горе Или в норе, Там, где кусты, Погибло ты? Дитя, прощай! Ку-ку… Ай-ай!» — плакала мать-кукушка, но вот Лис вернулся. «Хозяин здесь — я, Гора тут моя. А в дереве том Дупло есть с гнездом. И кто мог посметь Моим завладеть?! Кукушка, глупая, скорей Скажи мне, сколько там детей?» — «Их двое, сударь Лис, вдвоем Птенцы сидят в гнезде своем». — «Ах ты, разбойница, ах, ах! И так от них рябит в глазах; Гляди, всю местность, все кусты Кукушками заселишь ты! Брось одного! Напрасен спор. Не то пойду возьму топор, И ствол срублю, И всех сгублю». — «Ой, не руби, Ой, не губи! Бери птенца, Но до конца Не разоряй, Не убивай, И жить нам дай!» — просила кукушка-мать и сбросила вниз второго птенца. Лис — хвать и ушел. «Ай-ай, ку-ку! Сиди — тоскуй. Глупа была — Сюда пришла, В недобрый час Вскормила вас. И Лис пришел, Птенцов увел. Куда, ку-ку! Девать тоску?» — плакала мать-кукушка. В это время — кра-кра-кра! — пролетала по тем местам ворона. Услышала плач кукушки. «Ой, как ты плачешь! Кра-кра-кра! О чем ты плачешь так, сестра?» — «Кума, послушай, подивись. Пришел жестокий сударь Лис, Наговорил мне страшных слов, Унес и съел моих птенцов». — «Ну, горе мне, как ты глупа, Кукушка, или ты слепа! Ведь этот Лис бесстыдно врет, Коль гору он своей зовет. И кем ему здесь всё дано? Гора для всех стоит равно. И кто позволит, чтобы он Установил здесь свой закон? Всем угрожает топором И разгоняет всех кругом. Вчера — птенца, сегодня двух Он съел. А ты лишь плачешь, друг… Откуда взять ему топор? Ну вот, не бойся с этих пор И, если он придет опять, Скорей спеши его прогнать»,— так сказала ворона и улетела. Вот опять пришел Лис. «Хозяин здесь — я, Гора здесь моя…» Едва успел промолвить он, — кукушка высунула голову из гнезда: «Не верю я тебе теперь, Проклятый, ненасытный зверь! И кем тебе гора дана? Для всех равно стоит она. Зачем так врал ты мне, злодей? Я лжи поверила твоей, Я отдала тебе птенцов. С меня довольно лживых слов! И сколько ты теперь ни злись, Меня не испугаешь, Лис. И про топор ты мне солгал….» — «А кто сказал?» — «Ворона… Кто ж?» — «Отмщу за ложь!» Сердитый Лис убрался восвояси. В поле он прикинулся мертвым, а ворона подумала, что Лис подох, прилетела, чтобы выклевать ему глаза. Лис — хвать и поймал ее. — «Кра-кра! Ой-ой! Ой, сударь мой..» — «Так, ябедница злая, так!.. Ты наплела кукушке врак, Что нет у Лиса топора. Ну, кончилась твоя пора!» — — «Ой, сударь, ой, Перед тобой Грешна, грешна! Винюсь во всем. Терзай меня, глотай живьем. Карай как хочешь, но сперва Услышь последние слова: На той вон горке, против нас, Я клад зарыла про запас; Хоть все насесты обойдешь, Нигде такого не найдешь. Обидно зря ему пропасть, — Ведь ты бы мог покушать всласть. Пойдем, достанем этот клад Из-под земли. Сам будешь рад. А если я тебе совру, — Что ж, я в зубах твоих умру!» «Пойдем, — сказал Лис. — Будет клад — хорошо, не будет — я тебя съем». Пошли. Пролетая, ворона заметила лежащую в кустах собаку крестьянина. Вела-вела она Лиса и прямехонько привела к этим кустам. «Вот, — сказала, — в этих кустах мой клад». Лис с жадностью бросился в кусты. Собака вскочила, схватила Лиса за горло и подмяла. Лис, задыхаясь, захрипел: «Ах, с давних пор Я был хитер! И вдруг, дурак, Попал впросак. Будь проклята Ворона та!..» — «Да, сударь Лис, ты злой хитрец, Но должен быть и злу конец, Таков закон. Судьба мудра. Кра-кра… Кра-кра!..» — ответила ворона и улетела. <1908>

КАПЛЯ МЕДА

В ущелье гор, среди села Лавчонка тесная была. Туда забрел в базарный день Пастух одной из деревень. Он на плече дубину нес. За ним бежал мохнатый пес. — «Есть мед, купец?» — «Есть, молодец! Давай горшок или корец. Ай, что за мед, душистый мед! Похвалит всякий, кто возьмет». Купец по капле мед цедил, Но слов медовых не щадил. Его и медом не корми, А дай поговорить с людьми! И за беседой невзначай Он пролил каплю через край. Сверкнула капля, как топаз. О ней и будет наш рассказ. Почуяв мед издалека, Слетела муха с потолка. Жужжит и жадно тянет мед, А к ней ползет хозяйский кот. Припал к земле и в тот же миг На муху — прыг! Но пес, пришедший с пастухом, Такую прыть почел грехом. Вскочил он с пеною у рта, И ну терзать, трясти кота, Трепать, катать, Валять, мотать! Чуть отпустил — И снова хвать! Потом, как тряпку, отшвырнул. Кричит хозяин: «Караул! Мой славный кот! Моя краса! Держите бешеного пса! Ах, он такой! Ах, он сякой!..» И всё, что было под рукой — Горшок, жаровню с кочергой, Полено, ось от колеса, — Обрушил на голову пса. Пес завертелся, завизжал И на пол лег, где кот лежал. «Мой бедный лев! — вскричал пастух.— С тобою свет очей потух! Кто будет мне стеречь овец? Тебя прикончил злой купец. Пусть он провалится со всей Дрянной лавчонкою своей! Ему припомнится мой пес…» Тут над купцом силач занес Свою дубину — и купец Нашел безвременный конец.