Стихотворения и поэмы

Рыльский Максим Фаддеевич

234. ФЕДЬКОВИЧ ПОЕТ

Одетый в свитку, строен и спокоен, Он встал. И гости тоже поднялись… «Давно уже не чувано такої, Лише, додам — лише тоді — колись…» [26] Поет — а там уж встали двое, трое, И все поют, и песня рвется ввысь, — Как будто люди грозною борьбою Земную ось перевернуть взялись — Чтоб был жолнер не цесарской опорой, А стал опришком Довбуша, который Свой поднял меч за счастие людей… И люди вздрогнули в немом безмолвье. Так Кобзаря, что вырос в Приднепровье, Встречает буковинский соловей. 1940

26

Давно уже не слыхано такой, добавлю только, лишь тогда, когда-то… — Ред.

235. «Осенней порой появляются птицы…»

Осенней порой появляются птицы И странно кричат, кружась над рекой, И не знает стрелок: может, это лишь снится, Что такое же видел он прошлой весной. Осенней порой ежедневно — иное: То

стебель увял, то листик — желт… Человек мудрее осенней порою И мягче — травы примятый шелк. Осенней порой в озерах зеркальных Залегает рыба для спячки глухой… Осень — это пора бесед прощальных, Но всходит пшеница осенней порой! 1940

236. ПОХВАЛА ВООБРАЖЕНИЮ

Не видав, как джигу исполняет, Думаю — кубарь напоминает; Фарандолы — я добавлю сразу — Даже вы не видели ни разу. Но на то дано воображенье, Чтоб расслышать тамбурина пенье, И на то я над собою пан, Чтоб творить гитары и гитан. Чтоб Севилья и Гренада тоже С Кобеляками бывали схожи, Чтоб цветы срывать нам тамариска, Крепкий джин глотая в Сан-Франциско, С гарпуном ходить за кашалотом, Быть на «ты» с гидальго Дон-Кихотом, Гнезда кайр отыскивать в скалах, С д’Артаньяном биться на клинках. <1941>

237. ПОХВАЛА РЕАЛЬНОСТИ

Земное всё, что нашу жизнь поит, В чем вес и мера и объемность мира, Коня, что повод сбросить норовит, Кота-мурлыку, схожего с Багирой [27] ; Роскошное фламандцев полотно, Литое тело, мускулы стальные, И запах сена, льющийся в окно, И в тонкой вазе розы огневые; Объятья крепкие, и труд людей, Что мир колеблет силой вдохновенья, Созревший плод, свисающий с ветвей, Разумных рук крылатые творенья; Возделанные пышные поля, И песню рек, и пущу вековую, — Как это всё люблю безмерно я!.. Но, люди, вас — всего сильней люблю я! <1941>

27

Пантера в книге Р. Киплинга «Маугли».

238. ЦВЕТЕТ АЗАЛИЯ

Цветут гортензии в Батуме…

Н. Ушаков

Цветет азалия, мой добрый Ушаков, У года на краю, в конце его дороги, И я любуюсь ей, как взором недотроги, Что, душу истомив, любви услышит зов. Растенью помогать я был всегда готов, Хоть много было с ним заботы и тревоги, Теперь цветет она, окрепшая в итоге, — Зимы живой этюд к поре весенних снов. Так и в поэзии, и в жизни человека: Сквозь пыль, и труд, и пот, сквозь все невзгоды века Мы достигаем, друг, вершин своей весны. Сойдемся ж за своей традиционной чашей, По-братски выпьем вновь за крепость дружбы нашей, За честь и чистоту счастливой седины! 1 января 1941

239. ЗОЛОТАЯ САБЛЯ

Павлу Тычине

Не помню, где — впервые на Кузнечной Мы встретились, а может, и не там, Но сразу разговор возник сердечный. И, возвращаясь к прожитым летам, К поступкам, лицам, к встречам жизни ранней,— Я с прежним чувством отдаюсь мечтам О той поре. И мы воспоминаний — Я знаю — не сотрем о днях былых, Весенних, полных дум и упований! О, как переливался стройный стих Под Вашею горячею рукою, Звонкоголос, как май, хотя и тих! В дорогу жизни взяли Вы с собою, Павло Григорьевич, певучий дар, Им почтены, как саблей золотою. Впитав в себя души народной жар, Что нас живит, как в сказке ключ целебный, Вы шли вперед, властитель тайных чар. Вот потому ни дебри Вам, ни гребни Высоких гор не страшны. Не для Вас Те блёстки слов, что так иным потребны. Вы в Харькове (давно ли?) как-то раз Про Кожемяку, помню, мне читали — И тот огонь доселе не погас, Который засветив, Вы твердо стали На путь, что на вершины Вас ведет. Пусть в снах иные грезят о привале, О тихой пристани, но Вы — не тот: Покой и легкий путь — Вам чуждо это. Ведь сам народ наш в руки Вам дает Оружие народного поэта. Январь 1941 Киев

240. ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Весна с зимою на весах Или, вернее, на качелях: То серый снег в моих глазах, То дождь сверкающий апреля. Гляжу, еще больной, в окно: Как весело народ смеется! По жилам улиц, как вино, Работа праздничная льется. Под звон капелей золотых Набухли почки жизнью новой. Не надо разве рук моих Садам весны — садам вишневым? Моих не надо разве слов, Гудящих силой огневою, Среди бойцов и кузнецов, Среди рабочих и героев? Плывет по синей дали дней Работы славное ветрило. О, плодотворный блеск дождей! О, мудрая людская сила! Между январем и июнем 1941

241. СЛОВО О МАТЕРИ-РОДИНЕ

Благословен тот день и час, Когда раскинулась коврами Земля, которую Тарас Босыми исходил ногами, Земля, которую Тарас Горючими омыл слезами. Благословенна в болях ран Ширь беспредельная, степная, Та, что плывет как океан, Херсона стены окаймляя, Свой молодой девичий стан К Днепру могучему склоняя. Благословенна

будь в веках, Как солнце в глуби небосвода, Как птичий голос в облаках, Ты, песня, — скорбь и смех народа: Отвагу будишь ты в сердцах, Когда нависла непогода. Благословенны вы, следы, Не смытые волной тревожной, Мечтателя Сковороды, Бредущего с сумой дорожной На поиски живой воды Своей дорогой непреложной. Благословен мечей стальных Огонь — Отчизны честь и слава, И топот конников лихих, И моря пенная держава, И «Энеиды» колкий стих, И тихие сады Полтавы, Как гром, звучащие в века Шевченка строки огневые, И молот мудрого Франка, И струны Лысенка живые, И лавр бессмертного венка Над Заньковецкой над Марией! И труд, и пот благословен, И все плоды земного сада, И кленов придорожных плен, И строгий огонек лампады, И вдоль седых кремлевских стен Знамен багряная ограда. Благословенна синь озер, И Псел, и терпкий дух полынный. Народа нашего не стер И не сотрет наскок звериный, — Благословенна меж сестер Та, что зовется Украиной. И вы, собратья и друзья! Нас всех, под знаменем свободы, В тот край ведет одна стезя, Где ясны зори, тихи воды. Благословен, врагов разя. Ты, воин русского народа!.. Кто глубину днепровских вод Расплещет хитростью лукавой, Кто клады, что сберег народ, Расхитит силою неправой, Кто сердца самый чистый плод Отравит черною отравой? Настанет день, настанет час, И разольется вновь медами Земля, которую Тарас Своими освятил делами. Земля, которую Тарас Своими окрылил словами. Ужель судьба погибнуть ей, Потопленной в крови багровой, Когда зовет и шум ветвей На правый бой, на бой суровый, Когда жива она в своей Семье — великой, вольной, новой? Как опадут ее цветы, Замолкнут вещие напевы, Когда с низин до высоты Народ, что лев, рычит от гнева, Лисицы брешут на щиты И кличет див с вершины древа? Кто посмеется над струной, Где скрыта память о Бояне, Кто запахи травы степной Погасит в сумрачном тумане, Кто гробовою пеленой Оденет Киев наш и Канев? Нет! Силы не сыскать такой, Нет в мире силача такого, Чтоб наступил на нас пятой, Чтобы надел на нас оковы. Ведь Партия ведет нас в бой, Ее мы всюду слышим слово! Рокочет Днепр, шумит Сула, В Карпатах отзвук отдается, И зов подольского села К Путивлю древнему несется. Иль совы заклюют орла? Нет, правда кривде — не сдается! Земля родная! Знаешь ты: Близки завещанные сроки! Встает народ, гудят мосты, Кипят весенние потоки!.. Лисицы брешут на щиты, Но солнце рдеет — на Востоке! Ноябрь 1941

242. ПИСЬМО УКРАИНЦАМ В АМЕРИКЕ

Как радуга, что два материка Сплотила исполинскою дугою, Как сжатая в другой руке рука, Два сердца, мыслью зажжены одною,— Так слово к слову пусть несется вдаль, Чтоб за морями брат услышал брата, Чтоб неба океанского хрусталь Увидел горе украинской хаты. В огне, в борьбе клокочут наши дни, И каждый звук зовет на подвиг бранный,— Враги коварны, в бешенстве они, Но им не растоптать наш стяг багряный. За нашу волю, — братья, вас зовем! — За нашу правду, — сестры, к вам взываем! — Мы шли на бой и вновь на бой идем, Мы бились, бьемся, биться продолжаем! За ниву, где струился честный пот, За все, трудом рожденные, заводы, За наших песен солнечный восход, За наши зори и за наши воды — Идем на битву против злобной тьмы, Что застит свет над сушей и морями, И твердо верим: ночь рассеем мы, И знаем: смерть отступит перед нами! Москва-река и Волга в этот час Могучий Днепр приветствуют как брата, И поднимает голос свой Кавказ, И гулко отзываются Карпаты. Хоть вражьи крылья застилают высь И тень от них на нашей милой ниве,— Эй, через море, друг наш, отзовись В одной надежде и в одном порыве! Обрубит крылья хищнику мой край, Мы разгромим врага на ратном поле! Вставай, рабочий! Селянин, вставай! За нашу славу и за нашу долю! Когда народ наперекор врагам Встает одним непобедимым станом — Тогда народа не разбить громам, Не захлестнуть вовеки океанам! 18 ноября 1941

243. ВЕЛИКАЯ ПЕРЕКЛИЧКА

Слышишь — сквозь ночь и кровавое пламя Голосу голос ответный звенит? Слышишь — идет перекличка над нами, Темных веков сотрясая гранит? Слышишь — плывет над пучиной морскою Байрона слово, как трубный призыв? Пушкин с простертою гордо рукою Встал над землею, сердца окрылив! Видишь — он вновь на «Трибуне народов», Славный Мицкевич, борец и пророк! Видишь — превыше всех каменных сводов Вьется Шевченка терновый венок! Слышишь — гремит всем подлунным языкам Песнь огневая народных певцов: «Тесно сплотитесь в боренье великом Против коварных, кровавых врагов!» Все племена, все народы земные — В битву за солнце, за ветер полей! Сила великая, встань, как стихия! Черного зверя разбей и добей! Враг одинок, и идти ему не с кем! Граждане мира, боритесь за мир! Да озарит ослепительным блеском Землю свобода — сверкающий пир! Между июнем и декабрем 1941