Стихотворения. Поэмы. Проза

Гейне Генрих

III

И липа цветет над их могилой, И свищет птица да ветер унылый, А под шатром зеленых ветвей Печалится мельник с милой своей. И птица так нежно и грустно щебечет, А ветер так тихо и странно лепечет, — Любовники молча внемлют ему И плачут — и все не поймут почему.

РОМАНСЫ

Женщина

Перевод М. Михайлова

Любовь их была глубока и сильна: Мошенник был он, потаскушка она. Когда молодцу сплутовать удавалось, Кидалась она на кровать — и смеялась. И шумно и буйно летели их дни; По темным ночам целовались они. В тюрьму угодил он. Она не прощалась; Глядела,

как взяли дружка, и смеялась. Послал он сказать ей: «Зашла бы ко мне! С ума ты нейдешь наяву и во сне; Душа у меня по тебе стосковалась!» Качала она головой — и смеялась. Чем свет его вешать на площадь вели; А в семь его сняли — в могилу снесли… А в восемь она, как ни в чем не бывало, Вино попивая с другим, хохотала.

Anno 1829

Перевод В. Левика

Для дел высоких и благих До капли кровь отдать я рад, Но страшно задыхаться здесь, В мирке, где торгаши царят. Им только б жирно есть и пить, — Кротовье счастье брюху впрок. Как дырка в кружке для сирот, Их благонравный дух широк. Их труд — в карманах руки греть, Сигары модные курить. Спокойно переварят все, Но их-то как переварить? Хоть на торги со всех сторон Привозят пряности сюда, От их душонок рыбьих тут Смердит тухлятиной всегда. Нет, лучше мерзостный порок, Разбой, насилие, грабеж, Чем счетоводная мораль И добродетель сытых рож! Эй, тучка, унеси меня, Возьми с собой в далекий путь, В Лапландию, иль в Африку, Иль хоть в Штеттин — куда-нибудь! О, унеси меня! — Летит… Что тучке мудрой человек! Над этим городом она Пугливо ускоряет бег.

Anno 1839

Перевод М. Лозинского

Тебя, Германию родную, Почти в слезах мечта зовет! Я в резвой Франции тоскую, Мне в тягость ветреный народ. Сухим рассудком, чувством меры Живет блистательный Париж. О глупый бубен, голос веры, Как сладко дома ты звучишь! Учтивы люди. Но с досадой Встречаю вежливый поклон. В отчизне истинной отрадой Была мне грубость испокон. Прелестны дамы. Как трещотки, Не знают устали болтать. Милей немецкие красотки, Без слов идущие в кровать. Здесь каруселью исступленной Все кружится, как дикий сон. У нас порядок заведенный Навеки к месту пригвожден. Мне словно слышится дремливый Ночного сторожа рожок, Ночного сторожа призывы Да соловьиных песен ток. В дубравах Шильды безмятежной Таким счастливым был поэт! Там в звуки рифм вплетал я нежно Фиалки вздох и лунный свет.

Рыцарь Олаф

Перевод Е. Книпович

I

У дверей собора двое, И в кафтанах оба красных, И один из них властитель, А другой — палач придворный. Палачу король промолвил: «По поповским песням слышу, Что кончается венчанье, — Будь с секирой наготове». Перезвон. Органа ропот, И поток из церкви хлынул. Толпы пестрые народа Окружают новобрачных. Словно смерть бледна, тосклива Молодая королевна. Смело смотрит рыцарь Олаф, Алых уст дерзка улыбка. Королю он, усмехаясь, Молвит алыми устами: «Здравствуй, тесть, падет сегодня Голова моя на плаху. Я умру сегодня. Дай же Лишь до полночи пожить мне, Чтоб свою я справил свадьбу Пиром с пляскою веселой. Дай пожить мне, дай пожить мне, Чтоб последний выпить кубок, Чтоб сплясать последний танец, Дай пожить мне до полночи». Палачу

король промолвил: «Зятю нашему дарую Жизнь его до полуночи, — Будь с секирой наготове».

II

Рыцарь сидит за брачным столом, Последний кубок полон вином. К плечу его, бледна, Припала жена. Палач стоит перед дверью. Бесчисленных факелов блещут огни. И в круг гостей вступают они И пляшут в полночный час В последний раз. Палач стоит перед дверью. Несется скрипок веселый звон, Несется флейты печальный стон. У всех, кто на пляску глядит, Сердце щемит. Палач стоит перед дверью. И пляска длится, и зал дрожит, И рыцарь, склонясь к жене, говорит: «Тебя люблю я так сильно, — Но ждет меня холод могильный». Палач стоит перед дверью.

III

О рыцарь Олаф, час настал, Окончены с жизнью расчеты, Ты королевскую дочь полюбил Свободно и без заботы. Во тьме ночной блестит топор. Псалмы бормочут монахи. В кафтане красном человек Стоит у черной плахи. Выходит рыцарь из дворца, Весь двор блестит огнями, Смеются алые губы его, Он алыми молвит устами: «Я славлю солнце, я славлю луну И звезд небесных сиянье, И славлю птиц я в вышине Веселое щебетанье. Я славлю море, славлю твердь, Я славлю цветы полевые, Я славлю фиалки, они — как глаза Жены моей — голубые. Глаза-фиалки моей жены, За вас моя жизнь пропала; И славлю бузинную чащу я, Где ты моею стала».

Али-Бей

Перевод А. Мейснера

Али-Бей, поборник веры, В женских нежится объятьях; На земле уж он Аллахом Благ Эдема удостоен. Одалиски, краше гурий, Гибче серн, его ласкают; Бородой одна играет, Нежно гладит лоб другая. Третья весело танцует И поет под звуки лютни, И целует прямо в сердце, Где горит огонь блаженства. Но внезапно — зов к оружью! Звуки труб, мечей бряцанье, И пальба, и весть приносят: «Франки двинулись на приступ!» На коня герои — и в битву! Но летит, как в сновиденье; Все ему еще сдается, Будто он в объятьях женских. Франков головы срубая Саблей острой по десяткам, Улыбается он нежно, Безмятежно, как влюбленный.

Смена

Перевод В. Левика

Ну, теперь конец брюнеткам! Этот год мы отдадим Снова глазкам ярко-синим, Косам нежно-золотым. Я пленен опять блондинкой, Милой, набожной, простой. Дашь ей белых лилий в руки — Сразу кажется святой. Плоти мало, духа много, Так мечтательно-нежна И любви, надежде, вере Всей душою предана. Уверяет, что немецким Не владеет языком, Но клянусь, небесный Клопшток^{52}, Безусловно, ей знаком!

Жалоба старонемецкого юноши

Перевод Л. Гинзбурга

Блаженны те, что честь хранят, Презренны, что честь утратили! Меня — несчастного юношу — Сгубили дурные приятели! Они завладели моим кошельком Не в ту роковую минуту ли, Когда они к картам меня подвели И с грязными девками спутали? И вот, когда я упился в дым, Совсем потерявши голову, Они меня — бедного юношу — Швырнули на улицу голого. А утром, очнувшись, почуял я — Ползут по спине мурашки. Сидел я — несчастный юноша — В Касселе, в каталажке!