Да неужто это… пятый Был стакан?Ты сегодня рановато,Братец, пьян.Вдвое больше ты стаканов выпивал,А не помнится, чтоб пьяным ты бывал.И язык во рту с похмелья Уж не тот.Фермопильское ущелье,А не рот!Что-то стал я выражаться мудрено. Виновато в этом, братцы, не вино.Выпить бочку я сумею Всю до дна --И, ей-богу, не пьянею От вина.Я служил в полку когда-то, да, в полку, И носил палаш солдата на боку.Тесноват мундир казенный,Но блестящ -Отвороты, кант зеленый,Сверху плащ.Был солдатом я завзятым, боевым,Вот те крест, я был солдатом рядовым.В первый год мне ранец новый Был тяжел.Но до чина рядового Я дошел.И по той простой причине снял мундир, Чтоб меня не снизил в чине
командир.Где нельзя найти виновных,Там солдатПо уставу безусловноВиноват.И поплатится тем паче рядовой,Если он рожден с горячей головой.Ваш совет прощать обиду -Не приму.Мне псалмы царя Давида Ни к чему.Брать меня за кончик носа я не дам,Знает каждый, что он косит,- знает сам…Впрочем, много я болтаю Во хмелю.Словно мельница пустая,Я мелю.Но без влаги не вертятся жернова…Дайте мне стаканчик, братцы, или два,-Чтоб лилось струей веселой В рот вино И тоску перемололо,Как зерно.Целый час болтал я с вами… А про что? Про колеса с жерновами? Нет, не то…Перепутала дремота Все слова,И кружится отчего-то Голова.Надо встать, а встать нет мочи. Время спать. Ну, друзья, спокойной ночи… Марш в кровать!
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.
НУ, НЕ ЗНАЮ, ЧТО МНЕ НЫНЧЕ ДЕЛАТЬ?
Ну, не знаю, что мне нынче делать? Что за жажда мною овладела! Выпил бы вино во всей стране я И еще возжаждал бы сильнее.Чудо сотвори, господь, такое: Сделай Тису винною рекою,-Я в Дунай тогда бы превратился, Чтоб влилась в меня вся эта Тиса!
Токай, февраль 1844 г.
НЕУДАВШИЙСЯ ЗАМЫСЕЛ
Всю дорогу к дому думал: «Что скажу я маме?Ведь ее, мою родную,Не видал годами.И какое слово дружбы Вымолвлю сначала -Ей, которая мне люльку По ночам качала?»Сколько выдумок отличных В голове сменялось!И казалось – время медлит, Хоть телега мчалась.Я вошел. Навстречу мама! Не сказав ни слова,Я повис, как плод на ветке Дерева родного.
Дуна-Вече, апрель 1844 г.
ПОБЫВКА У СВОИХ
С отцом мы выпивали,В ударе был отец.Храпи его и дале,Как до сих пор, творец!За много лет скитаний Я не видал родни.Отца, сверх ожиданий, Скрутили эти дни.Поговорили вволю,Пред тем как спать залечь,И об актерской доле Зашла при этом речь.Бельмо в глазу отцовом Такое ремесло,-Мне с ним под отчим кровом Опять не повезло.«Житье ль в бродячей труппе На должности шута?»Я слушал, лоб насупя,Не открывая рта.«Смотри, как щеки впали.И будет хуже впредь.Твои сальто-мортале Не прочь я посмотреть».С улыбкою любезной Внимая знатоку,Я знал, что бесполезно Перечить старику.Потом, чтоб кончить споры, Стихи я произнес.Твердя мне: «Вот умора!» – Он хохотал до слез.Старик не в восхищенье, Что сын поэт. Добряк Невыгодного мненья О племени писак.Я на него не злился.Не надо забывать:Он в жизни лишь учился Скотину свежевать.Когда вино во фляге Понизилось до дна,Я бросился к бумаге,А он в объятья сна.Тогда вопросов кучу Мне предложила мать.Я понял, что не случай Мне в эту ночь писать.Носил печать заботы Предмет ее бесед.Я ей с большой охотой На все давал ответ.И, сидя перед нею,Я видел – нет нежней И любящих сильнее На свете матерей.
Дуна-Вече, апрель 1844 г.
СТРАШНОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ
Душа рыдает… Почему?Внимает горю моему!Ведь вам же не понять,- о нет! – Что должен испытать поэт,Коль говорят: «Он – виршеплет,К нему признанье не придет!»Мне это выслушать пришлось -И сердце не разорвалось.И вот что главное: за вас Расплачиваюсь я сейчас,О вы, застольные мои,Вы, песни вольные мои!А я-то думал… верил я,Что всем любезна песнь моя И рукоплещут мне уже Михай Витез и Беранже,А с ними и Анакреон С галерки славы… Даже он В восторге вскакивает там И, песни, рукоплещет вам.И с фееричной высоты Вы сверзились, мои мечты.Аминь! Попал я в западню!На грудь я голову склоню И, коль судьбой так решено,- Не буду воспевать вино,Не буду я его хвалить,А буду прямо в глотку лить!
Пешт, апрель 1844 г.
ТО НЕ В МОРЕ – В НЕБЕ МЕСЯЦ ПЛЫЛ…
То
не в море – в небе месяц плыл блестящий, То разбойник плакал, схоронившись в чаще. То на темных травах не роса густая,-То большие слезы падали, сияя.Он твердил, склонившись к топору стальному. «Для чего я делу предался дурному?Мать моя родная мне добра желала,-Что ж ее советам сердце не внимало?Я ее покинул и попал к бродягам И шатался с ними по глухим оврагам.И с тех пор поныне я живу позорно – Путников безвинных граблю ночью черной.И под кров родимый я бы возвратился,Да нельзя вернуться: дом наш развалился, Мать давно в могиле; и стоит высоко Виселица в небе, видная далеко».
Пешт, апрель 1844 г.
ЗАРИЛАСЬ ШИНКАРКА НА БЕТЯРА…
Зарилась шинкарка на бетяра,Да была она ему не пара,-Доченьку приемную шинкарки,Вот кого бы взял бетяр в бетярки!Тут шинкарку ревность одолела: Девочку она не пожалела,Выгнала раздетой и разутой,А зима была жестокой, лютой!Много ль сил у бедной сиротинки? Побрела, замерзла на тропинке.А бетяр узнал все после срока.…И казнил шинкарку он жестоко.Был и он повешен палачами,Помирал он вовсе без печали,- Жизнь ему без девушки-красотки Табаку не стоила щепотки!
Пешт, апрель 1844 г.
ПОСЛЕ ОБЕДА
Ох, и набил я брюхо! Дай потянусь, а там Блаженному безделью Часок-другой отдам.Диван мой разлюбезный, Удобный ты какой!Нет, кто тебя придумал,Тот был силен башкой.Щенок, давай мне трубку! Живей! Стоит как пень!Нет худшего порока,Чем пресвятая лень!Иль мне вставать за нею! Поближе, обормот!С меня того довольно,Что я раскрою рот!Вот пакостная муха!Ну как тут отдыхать!Гони ее!.. Собака!Сидит на лбу опять!Нет, жизнь людей, ей-богу, Полна ненужных мук,Еще считай за чудо,Когда не лопнешь вдруг!Откинь-ка занавеску!Из этого окнаВидна мне будет стройка,- Как движется она?О, движется отлично,Работает народ!Спусти-ка занавеску,В глаза мне солнце бьет!Вот свинский зной! А все же Есть выгода в жаре:Не может простудиться Рабочий во дворе.
Дуна-Вече, апрель – май 1844 г.
ЖУЖИКЕ
О белокурый мой ребенок,Влюблен безмерно я.Ты поняла? В тебя влюблен я,О девочка моя!Вторую половину дела Должна ты тоже знать:Хочу я, чтобы ты решилась Моей женою стать.Решись! Какой красивый чепчик Тебе я подарю!Я буду самым верным мужем -Я правду говорю!Оберегать тебя я стану,Как драгоценный дар,Чтобы тебе не повредили Ни холода, ни жар.Мы будем жить в веселом Пеште, Но ездить и к отцу,Особенно когда финансы У нас придут к концу.Где мы появимся – там шепот Пойдет со всех сторон:«Жена Петефи! В честь вот этой Стихии работал он!»Да, черт бы вас побрал, вы правы! Близки уж времена -И будет именем Петефи Вся Венгрия полна!Под вечер за работу сяду,Начну стихи писать,Ты ляжешь и заране будешь Постель мне согревать.Тут напишу я стих бессмертный;Его закончу я,К тебе прильну, скажу: «Подвинься, О девочка моя!»Пожалуй – всё. Ведь вот об этом И все мои мечты.О белокурый мой ребенок,Что мне ответишь ты?
Дуна-Вече, апрель – май 1844 г.
МОИ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
В кармане деньги есть! Вперед, друзья! Деньгам на глотку надо наступать!Грядущий день? Его страшусь не я:Пошлет господь чего-нибудь опять.Ведь деньги не затем, чтоб их копить,А для того они, чтоб есть и пить!Накрытый стол милей, друзья, для пас,Чем сам Эдем, где Ева и Адам.Любую скорбь рассеет он тотчас,Жизнь расцветет, увянуть ей не дам.Ведь деньги не затем, чтоб их копить,А для того они, чтоб есть и пить.Клянусь гуманностью, что скупость есть недуг Презренных душ! Лишь нищая душа Способна прятать золото в сундук,Пыхтя, потея и едва дыша.Ведь деньги не затем, чтоб их копить,А для того они, чтоб есть и пить.Пусть витязи расчета говорят,Что кто не скупердяйничает, тот Останется под старость небогат И слезы сожаления прольет,Но все ж не буду денег я копить,А буду лучше есть на них и нить!Допустим, что останусь пи при чем,- Утешусь тем, что ел когда-то всласть!Но коль сейчас умру я богачом,Стыд – с тощим брюхом в мир иной попасть ! Итак, нет смысла деньги мне копить,А надо тратить, чтоб и есть и пить.За дело! Надоел мне разговор!Священной сытостью клянусь я вам,Что тешиться до тех мы будем пор,Покуда не очистится карман.Что – деньги! Их не следует копить,А для того они, чтоб есть и пить!