Стихотворения
Шрифт:
Но в старости Пьеро совсем ослеп.
И он уже не видел этих женщин и ангелов
с Христом и Иоанном, но он, конечно, слышал их шаги, их вздохи
и шуршание одежд.
Как строен,
как величественно прост по-прежнему
был этот мир нестройный
в слепых глазах
Пьеро делла Франческа!
ГОБЕЛЕН
На гобелене юный пастушок и рядом с ним румяная пастушка.
На гобелене ручеек бежит и белые овечки щиплют травку. Садится бабочка на шляпу пастушка,
Но вдруг
из-за пригорка выполз ржавый танк, вращая башней и урча от злобы.
Пастушка взвизгнула, но смелый пастушок отважно пальцем погрозил злодею. Танк развернулся и уполз в кусты.
«Наверное, танкист сошел с ума,— подумал я,— война давно прошла, а он себе воюет и воюет.
К тому же век он перепутал — из двадцатого
заехал в восемнадцатый, бедняга. Ведь там бензина нет.
Потом ему придется пройти пешком лет двести».
ОХОТА ЦАРЯ АШШУРБАНИПАЛА (У Ассирийского рельефа)
— Что за шум?
— Ашшурбанипал охотится.
Вот он стреляет из лука, и издыхающий лев ползет по песку, волоча задние ноги.
Охота так охота — тут не до жалости.
Вот Он садится за пулемет,
и полсотни львов
бьются в агонии,
изрыгая на песок красную кровь.
Охота такое дело — без крови не обойтись.
Вот он нажимает кнопку, и вся пустыня со всеми львами взлетает к чертовой матери.
Охота пуще неволи — ничего не поделаешь.
— Но что еще за шум?
— Нашему царю стало дурно — он слишком впечатлителен.
Было очень тихо.
За прутьями арматуры, торчавшей из взорванного дота, светлело маленькое лесное озеро.
«Тишина обманчива»,— подумал я.
И тотчас
железо закричало
страшным предсмертным криком,
а поверхность озера
покрылась трупами солдат,
покрылась сплошь,
как ряской.
«Так я и знал!»— подумал я и пошел прочь,
натыкаясь на остолбеневшие от ужаса молодые сосны.
Они и не подозревали, что тишина так обманчива.
– г ЛЗПР
БАБИЙ ЯР
Говорят,
что пулеметчики
были веселые белобрысые парни. Говорят,
что в перерывах они пили молоко
и один из них играл на губной гармошке. Говорят,
что рядом с пулеметчиками сидели два каких-то странно одетых типа — один смахивал на Данте, а второй был вылитый Вергилий.
Они хлопали в ладоши и истерически хохотали.
Говорят,
что потом их тоже расстреляли, чтобы не было свидетелей.
Солнце лежит на черте горизонта, оно слегка приплюснуто.
Тень моя бесконечна,
она
А на небе видна восьмерка,
ее начертал реактивный истребитель.
Горизонт прогнулся
под тяжестью солнца.
Я еле иду,
волоча за собой свою тень.
А восьмерка
смущает меня своей загадочностью.
Подойду
и откачу солнце с линии горизонта.
Оно горячее, но ничего — надену варежки.
Возьму ножницы
и отрежу от себя свою тень.
Она плохо режется, но не беда — справлюсь.
Возьму тряпку и сотру с неба восьмерку. Она высоко, но я дотянусь — не маленький. Наведу порядок и успокоюсь до поры до времени.
СТАТУЯ
Я встретил в парке бронзовую статую.
Нагая женщина стояла неподвижно, а любопытный хладнокровный снег скользил по черной выгнутой спине, по ягодицам, бедрам и коленям и у ступней ее ложился по-хозяйски.
Она руками прикрывалась,
замирая
от страха,
отвращенья
и стыда.
Что было делать?
Снял свое пальто, на плечи бронзовые ей набросил.
СИЛА ЛЮБВИ
Еду в автобусе.
Предо мною
милый девичий затылок
с гладкими русыми волосами.
Я тотчас влюбляюсь в этот девичий затылок, я тотчас влюбляюсь в эту девушку с русыми волосами, я люблю ее беспамятно и безнадежно.
Пусть эта девушка
окажется высокой и стройной!—
говорю я себе.
Девушка встает, и — о чудо!—
она и впрямь высокая и стройная! Пусть у этой девушки окажется красивое лицо с нежной белой кожей!— говорю я себе.
Девушка оборачивается, и — о чудо!— у нее красивое лицо с нежной белой кожей!
А теперь
пусть у этой девушки
окажется изящная женственная походка!
говорю я себе.
Девушка выходит из автобуса
и идет по тротуару
изящной женственной походкой.
— Бравої— кричу я
и смеюсь, как ребенок.
— Эта девушка будет счастлива,— говорю я соседям по автобусу,— вот увидите!
ДОВЕРЧИВЫЙ
Я всем верю — и мужчинам, и женщинам, и младенцам, и лошадям.
Некоторые меня обманывают, но я всем верю.
— Быть может, я неумен?— спрашиваю я у женщин,
и они опускают глаза.
— Быть может, я недотепа?— спрашиваю я у мужчин,
и они отворачиваются.
— Неужели я глупец?— спрашиваю я у младенцев, и они начинают плакать.
— Ну скажите же мне прямо, что я болван!—
кричу я лошадям.—