Стихотворения

Зенкевич Михаил Александрович

<1908>

БЫВАЮТ МИНУТЫ

Бывают минуты… Как красные птицы Над степью раздольной в лиловом кругу, Махают крылами глухие зарницы В разгульно-кроваво шумящем мозгу Тогда гаснет глаз твоих сумрак червонный, Отлив твоих галочьи-черных волос, И нервы, и вены волной воспаленной Зальет сладкий морфий, кошмарный гипноз. И чужд тогда станет мне путь звездомлечный, Вопль грозный пророков про Месть и про Суд… Гремит в свете факелов хохот беспечный, Кентавры грудь пьяных весталок сосут И я вместе с ними полночью пирую, И жертвенник винною влагой мочу, И белые груди бесстыдно целую, И хрипло пою, хохочу и кричу. Умолкнет пусть клекот сомнений, печалей, Могучая музыка солнечных сфер! Пусть только звенит гимн ночных вакханалий И блещут открытые груди гетер… А с бледным рассветом холодное дуло Бесстрастно прижать на горячий висок, Чтоб весело кровь алой струйкой блеснула На мраморный пол, на жемчужный песок.

<1909>

Ты,

смеясь, средь суеты блистала

Ты, смеясь, средь суеты блистала Вороненым золотом волос, Затмевая лоск камней, металла, Яркость мертвенных, тепличных роз. Прислонясь к камину, с грустью острой Я смотрел, забытый и смешной, Как веселый вальс в тревоге пестрой Увлекал тебя своей волной. Подойди, дитя, к окну резному, Прислонись головкой и взгляни. Видишь — вдоль по бархату ночному Расцвели жемчужины-огни. Как, друг другу родственны и близки, Все слились в алмазном блеске мглы, В вечном танце пламенные диски — Радостны, торжественны, светлы. То обман. Они ведь, так далеки, Мертвой тьмой всегда разделены, И в толпе блестящей одиноки, И друг другу чужды, холодны. В одиночестве своем они пылают. Их миры громадны, горячи. Но бегут чрез бездну — остывают, Леденеют жгучие лучи. Нет, дитя, в моей душе упреков. Мы расстались, как враги, чужды, Скрывши боль язвительных намеков, Горечь неразгаданной вражды. Звездам что? С бесстрастием металла Освещают вечность и хаос. Я ж все помню — ласку рта коралла, Сумрак глаз и золото волос.

<1909>

Пары сгущая в алый кокон

Пары сгущая в алый кокон, — Как мудрый огненный паук, Ткет солнце из цветных волокон За шелковистым кругом круг. И тяжким тяготеньем сбиты, И в жидком смерче сгущены, Всего живущего орбиты И раскаленны и красны. И ты, мой дух слепой и гордый, Познай, как солнечная мгла, Свой круг и бег алмазно-твердый По грани зыбкого стекла. Плавь гулко в огненном удушье Металлов жидкие пары И славь в стихийном равнодушье Раздолье дикое игры!

1910

ГИМНЫ К МАТЕРИИ

* * *

Ты дико-сумрачна и косна, Хоть окрылил тебя Господь, — Но как ярка, как кровеносна Твоя железистая плоть! И в таинствах земных религий Миражем кровяных паров Маячат вихревые сдвиги Твоих кочующих миров. И грузно гнутся коромысла Твоих весов, чтоб челюсть пил В алмазные опилки сгрызла Все, что твой горн не растопил. В осях, в орбитах тверды скрепы Пласты огня их не свихнут, И необузданный, свирепый Стихийно-мудр твой самосуд. И я молюсь, чтоб ток багряный, Твой ток целебный не иссяк И чтоб в калильные туманы Тобой сгущался мертвый мрак!

Всему — весы, число и мера

Всему — весы, число и мера, И бег спиралями всему, И растекается во тьму За пламенною сферой сфера. Твой лик в душе — как в меди — выбит, И пусть твой ток сметет ее И солнце в алой пене вздыбит — Но царство взвешено твое! В длину растянется орбита, И кругом изогнется ось, Чтоб пламя вольно и открыто По всем эфирам разлилось. Струить металл не будет время, Пространство перестанет течь, И уж не сможет в блуде семя Прах мертвый тайнами облечь. И выход рабьему бессилью Из марев двух магнитных смен — Раскинет радужною пылью Вселенная свой легкий тлен.

МАГНИТ

От тьмы поставлены сатрапами, Тиары запрокинув ввысь, Два полюса, как сфинксы, лапами В граниты льдистые впились; Глядят, как россыпью алмазною Сверкают снежные хребты, Как стынут тушей безобразною Средь льдов затертые киты. И средь сияний электрических Вращая тусклые зрачки, Ждут, чтоб до зарослей тропических Опять низринуть ледники. И как удав кольцом медлительным Чарует жертву, так пьянит На компасе путеводительном Их плавно пляшущий магнит. И сквозь горение бесплодное, Бушующее бытие Все чудится его холодное, Его тупое острие!

1909

ТАНЕЦ МАГНИТНОЙ ИГЛЫ

Et le pole attire a lui

sa fidele cite [1]

Тютчев

Этот город бледный, венценосный В скользких и гранитных зеркалах Отразил Владыку силы косной — Полюс и Его застывший прах. И

в холодном мраморе прозрачном Обнаженных северных ночей; И в закатах, с их отливом мрачным, Явлен лик Его венцом лучей. То пред Ним, как перед тягой лунной, Вдруг от моря, вставшего стеной, Влагой побуревшей и чугунной Бьет Нева смущенная отбой. Повелев магниту — легким танцем Всколыхнуть покой первичных сил, Это Он в ответ протуберанцам Лед бесплодный кровью оросил. И когда стояли декабристы У Сената — дико-весела Заплясала, точно бес огнистый, Компаса безумного игла. Содрогнувшись от магнитной бури Перед дальним маревом зарниц, Чрез столетье снова morituri [2] С криком ave! [3] повергались ниц. Намагнитив страсти до каленья, Утолив безумье докрасна, Раскололись роковые звенья Вечно тяготеющего сна. И опять недвижно стрелка стала, И, свернувшись, огненная мгла У Его стального пьедестала Лавою застывшею легла. Но неслышно, прыгая тенями В серой слизи каменных зеркал, Веют электрическими снами Марева, как перья опахал.

1

«О полюс! — город твой влечется вновь к тебе»

(фр.; пер. В. Брюсова).

2

Идущие на смерть (лат.).

3

Здравствуй! (лат.) (Из обращения римских гладиаторов к императору перед боем: «Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть тебя приветствуют!»)

1909

СВЕРШЕНИЕ

И он настанет — час свершения, И за луною в свой черед Круг ежедневного вращения Земля усталая замкнет. И, обнаживши серебристые Породы в глубях спящих руд, От полюсов громады льдистые К остывшим тропикам сползут. И вот весной уже не зелены — В парче змеящихся лавин — В ночи безмолвствуют расщелины Волнообразных котловин. Лишь кое-где между уступами, Вскормленные лучом луны, Мхи, лишаи, как плесень, струнами Вскарабкались на валуны. А на полдневном полушарии, Где сохнут, трескаясь, пласты, Спят кактусы, араукарии, Раскрыв мясистые цветы. Да над иссякнувшими руслами — Ненужный никому металл — В камнях кусками заскорузлыми Сверкает золото средь скал. Да меж гранитными обвалами, Где прилепились слизняки, Шевелят щупальцами алыми Оранжевые пауки. И, греясь спинами атласными И сонно пожирая слизь, Они одни глазами красными В светило желтое впились.

1909

ЗЕМЛЯ

О мать Земля! Ты в сонме солнц блестела, Пред алтарем смыкаясь с ними в круг, Но струпьями, как Иову, недуг Тебе изрыл божественное тело. И красные карбункулы вспухали, И лопались, и в черное жерло Копили гной, как жидкое стекло, И, щелями зияя, присыхали. И на пластах застывших изверженья Лег, сгустками запекшись, кремнозем, Где твари — мы плодимся и ползем, Как в падали бациллы разложенья. И в глубях шахт, где тихо спит руда, Мы грузим кровь железную на тачки, И бередим потухшие болячки, И близим час последнего суда… И он пробьет! Болезнь омывши лавой, Нетленная, восстанешь ты в огне, И в хоре солнц в эфирной тишине, Вновь загремит твой голос величавый!

1911

ВОДЫ

Вы горечью соли и йодом Насыщали просторы земли, Чтоб ящеры страшным приплодом От мелких существ возросли. На тучных телах облачились В панцирь громоздкий хрящи, И грузно тела волочились, Вырывая с корнем хвощи. Когда же вулканы взрывом Прорывали толщу коры, То вы гасили приливом Пламя в провалах норы. И долго прибитые к суше, В пене остывших паров, Распухшие, черные туши Заражали дыханье ветров. Теперь же, смирив своеволье, Схлынул ваш грузный разбег, И в почве, насыщенной солью, Засевает поля человек. И Ксеркс, вас связать не властный, — Он кабель, как цепи, метнул В пучину, где в глине красной Свалены зубы акул. И скоро за пищей богатой Поплывут, вращая винтом, Стальные голодные скаты С электрическим длинным хвостом. Не скрыть вам дремучие рощи И добычей усыпанный ил, И вымерших ящеров мощи В глубях их царских могил. И вот — под гул ураганов — Тянет вас лунная муть Приливом Пяти Океанов Ось земную свихнуть!