В совершенно пустом садусобирается кто-то естьсобирается кушать старикиз бумажки какое-то кушаньеПоловина его жива(старика половина жива)а другая совсем мертваи старик приступает естьОн засовывает в полость ртаперемалывает деснойчто-то вроде бы твороганечто будто бы творожок
Жара и лето… едут в гости…
Жара и лето… едут в гостиАнтон
и дядя мой ИванА с ними еду яВ сплошь разлинованном халатеЖара и лето… едут в гостиАнтон и дядя мой ИванА с ними направляюсь яЗаснув почти что от жарыИ снится мне что едут в гостиКакой-то Павел и какое-то РеброА с ними их племянник КраскаДа еще желтая собакаВстречают в поле три могилыПодходят близко и читают:«Антон здесь похоронен — рядомИван с племянником лежат»Они читают и уходятИ всю дорогу говорят…Но дальше дальше снится мнеЧто едут в гости снова троеОдин названьем ЕпифанДругой же называется ЕгоромЗахвачен и племянник БарбарисОт скуки едя местность изучаютИ видят шесть могил шесть небольшихПодходят и читают осторожно:«Антон лежит. Иван лежитИвановый племянникКакой-то Павел и какое-то РеброА рядом их племянник Краска…»И едут дальше дальше дальше…
Магазин
— Мне три метра лент отмерьтеПо три метра рыжей красной— ЭтойЭтой— Вж-жик. Три метра…— Получите… получите…— Мне пожалуйста игрушку— Вон — павлин с хвостом широкимСамый самый разноцветный— Этот?— Нет другой — левее…— Вот… Как раз мне подойдет…— Мне три литра керосинаВ бак который вам протягиваю— Нету керосина!? Как так?!Ну давайте мне бензин— Нет бензина!? Вы измучились?!Шепот — Да она измучиласьпосмотри какая х'yдаяруки тонкие и желтые— Но лицо ее красивое— Да красивое но тощее— Но глаза ее прекрасны просто!— Да глаза ее действительно!..
Портрет
На врага голубого в лисьей шапкеВ огромных глазах и плечахХодит каждый день старушкаПодходя к портрету внука…Внук мой — ты изображеньеЯ люблю тебя как старостьКак не любят помиравшихЯ люблю тебя как жалостьВнук в тебя плюю всегда яО мертвец — мой внук свирепыйТы лежащий меня тянешьПоглядом своих очей…Так старушка рассуждаетИ всегда она воюетБьет портрет руками в щекиИли палкой бьет по лбуТолько как-то утомиласьИ упала под портретомИ как сердце в ней остановилосьВнук смеясь глядел с портретаОн сказал «Ну вот и ваша милость!»
Криком рот растворен старый…
Криком рот растворен старыйЧто — чиновник — умираешь?Умираю умираюСлужащий спокойныйИ бумаги призываюДо себя поближе— Что чиновник вспоминаешьКверху носом острым лежа?(Смерть точила нос напильникомЕй такой нос очень нравится)Вспоминаю я безбрежныеДевятнадцатого августаВсе поля с травой пахучеюС травой слишком разнообразноюТак же этого же августаДевятнадцатого но к концуВспоминаю как ходилаНахмурённая рекаИ погибельно бурлилаОтрешенная водаЯ сидел тогда с какой-тоНеизвестной мне душоюЕли мы колбасы с хлебомПомидоры. МолокоОй как это дорого!— Умираешь умираешьДрагоценный в важном чинеВспоминаешь вспоминаешьО реке и о речной морщине
Память — безрукая статуя конная…
Память — безрукая статуя коннаяРезво
ты скачешь но не обладатель ты рукГромко кричишь в пустой коридор сегодняТакая прекрасная мелькаешь в конце коридораВечер был и чаи ароматно клубилисьДеревья пара старинные вырастали из чашекКаждый молча любовался своей жизньюИ девушка в желтом любовалась сильнее всехНо затем… умирает отец усатыйЗаключается в рамку черная его головаПоявляется гроб… появляются слуги у смертиОбмывают отца… одевают отца в сапогиЧерный мелкий звонок… это памятьв конце коридораМилый милый конный безрукий скачЕдет с ложкой малышка к столовойКушать варенье варенье варенье
Элегия № 69
Я обедал супом… солнце колыхалосьЯ обедал летом… летом потогоннымКончил я обедать… кончил я обедатьОсень сразу стала… сразу же началасьД'oжди засвистели… Темень загустелаПтицы стали улетать…Звери стали засыпать…Ноги подмерзать…Сидя в трех рубашках и одном пальтоПусто вспоминаю как я пообедалКак я суп покушал еще в жарком летеОгнемилом лете… цветолицем лете…
Кухарка
Кухарка любит развлеченьяТак например под воскресеньяОна на кухне наведет порядокИ в комнату свою уйдет на свой порядокОна в обрезок зеркала заколетСвою очень предлинную косуТремя ее железками заколетПотом еще пятьюА прыщик на губе она замажетИ пудрою растительной затретВ глаза немного вазелину пуститНаденет длинно платье и уйдетНо с лестницы вернется платье сниметНаденет длинно платье поновейИ тюпая своими башмакамиПойдет с собою в качестве гостейОна с собой придет к другой кухаркеГде дворник и садовник за столомГде несколько количеств светлой водкиИ старый царскосельский граммофон«А-ха-ха-ха» она смеется холкой«У-хи-хи-хи» другая ей в ответА дворник и садовник улыбнутсяИ хлопают руками по ногамСидящие все встанут закрутятсяИ юбки будут биться о штаныО праздник у садовника в мехуИ праздник у дворника в руках!
От меня на вольный ветер…
От меня на вольный ветерОтлетают письменаПисьмена мои — подолгуЗаживете или нет?Кто вас скажет кто промолвитВместо собственных письменИли слабая старухаГражданин ли тощий эН
Кропоткин
По улице идет КропоткинКропоткин шагом дробнымКропоткин в облака стреляетИз черно-дымного пистоляКропоткина же любит дамаТак километров за пятнадцатьОна живет в стенах суровыхС ней муж дитя и попугайДитя любимое смешноеИ попугай ее противникИ муж рассеянный мужчинаВ самом себе не до себяПо улице еще идет КропоткинНо прекратил стрелять в обл'aкиОн пистолет свой продуваетИз рта горячим направленьемКропоткина же любит дамаИ попугай ее противникОн целый день кричит из клеткиКропоткин — пиф! Кропоткин — паф!
В губернии номер пятнадцать…
В губернии номер пятнадцатьБольшое созданье жилоЖило оно значит в аптекеАптекарь его поливалИ не было в общем растеньемИмело и рот и три пальцаЖило оно в светлой банкеЛежало оно на полуВ губернии номер пятнадцатьКак утро так выли заводыКак осень так дождь кислилАптекарь вставал зеваяВливал созданию воду до краяИ в банке кусая губыСоздание это шлёпалоТак тянется год… и проходитЕще один год… и проходитСоздание с бантиком краснымАптекаря ждет неустанноКаждое зябкое утроВтягиваясь в халатАптекарь ему прислужитПотом идет досыпать
