Люблю свой незатейный жребийИ хутор с лугом и леском,Зарю за изгородью в небе,Заботу о едином хлебе,Хоть жив и не одним куском…Кормить семью и для скотиныКосить по зарослям ковыль, —Здорового лелеять сына,Надежный к старости костыль…Мое хозяйство и усадьба —Как крепко скрученная нить.Хоть хлопотливо, как на свадьбе,Где нужно всех кормить, поить.Под вечер — словно безголовый,Но, как в заутреню, встаешь,Когда у опуши еловойПо пару надо сеять рожь…За хлопотливою обеднейВ поклонах снова целый день,И
не заметишь, как соседнийОпять встуманится плетень.В нераспоясанной рубахеЗаснешь кой-как, и сонный слухЧуть ловит, как воркует вяхирь,Чернополосный, нивный дух.И вот на жестком изголовьиИ спится, может, так тебе,Что налит до краев любовью,Заботой о судьбе коровьей,Как и о собственной судьбе…<1922,1927>
«Ступает тишь, как сторож у ворот…»
Ступает тишь, как сторож у ворот,Не шелохнет ни листика, ни ветки,Лишь дочка чернокосая соседки,Как птица полуночная, поет.О чем, Айше, так грустно ты поешь?Мне чуждо дикое твое наречье,Ты с моря, я с далекого поречья.Тебя — волна, меня вскормила рожь.Но не забудь, пока поет в душе,Во мне самом, баюн сладкоголосый,Чужой весны, камиистого откосаИ песенки тоскующей Айше.<1921>
«Опять, опять родная деревенька…»
Опять, опять родная деревенька,Коса и плуг, скрипун-отец и мать;Не знаешь сам, пройдет в работе день как,И рано лень как поутру вставать.Гляжу в окно за дымчатые пряслаИ глаз от полусонья не протру;Река дымит, и розовое маслоПоверх воды лоснится поутру.Уж младший брат в сарае сани чинит,За летний зной обсохли переда,И, словно пена в мельничной плотине,Над ним журчит отцова борода:«Немного седнясь только хлеба снимем,А надо бы тебя — пора! — женить».И смотрит вдаль: за садом в синем-синемС гусиным криком оборвалась нить.В уме считает, сколько ржи и жита,И загибает пальцы у руки,А яблони из рукавов расшитыхЗа изгородку кажут кулаки.«Дорога, видно, на зиму захрясла,Как раз Покров-то встретим на снегу».Гляжу в окно — за дымчатые пряслаИ долго оторваться не могу.<1922>
«Улюсь, Улюсь, лесная речка…»
Улюсь, Улюсь, лесная речка,Ты увела меня в лесаС одной веревочной уздечкой,С луконцем звонкого овса.Вчера коня ловил-ловил я:Хотел с полос возить снопы —И вот набрал по чернобыльюНа невозвратные тропы.Меж кочек шуркнули дорожки.И я один и не боюсь.Ой, сколько пьяники, морошкиПо мху разбросила Улюсь.И словно манит тонкой кистьюЧеремухи росяный куст,И слышится мне шорох листьевИ шепот человечьих уст:Останься здесь, сбери бруснику,Малину в сумку собериДа помолись златому ликуНеугасающей зари.Здесь на тебя былые предкиГлядят, склонивши седины,И в думы их вплелися веткиИ в быль несгаданные сны.Здесь до зари у тихой речкиГорит всю ночь звезда-огонь,А для твоей простой уздечкиПасется золотистый конь.Здесь сквозь туман синеют села,Пылает призрачная Русь.Останься ж здесь в плену веселом,В лесу у голубой Улюсь.<1922>
«Земная светлая моя отрада…»
Земная светлая моя отрада,О птица золотая — песнь,Мне ничего, уж ничего не надо,Не надо и того, что есть.Мне лишь бы петь да жить, любя и веря,Лелея в сердце грусть и дрожь,Что с птицы облетевшие жар-перьяТы не поднимешь, не найдешь.И что с тоской ты побредешь к другомуИскать обманчивый
удел,А мне бы лишь на горький след у домаС полнеба месяц голубел:Ведь так же будут плыть туманы за ограду,А яблонные платья цвесть, —Ах, милый друг, мне ничего не надо,Не надо и того, что есть…<1922–1923>
«Устать в заботе каждодневной…»
Устать в заботе каждодневнойИ все ж не знать, как завтра быть,Трудней все и труднее жить,Уехать бы назад, в деревню…Никак тут не привыкнешь к людямА рад привыкнуть, рад бы, рад…А хлеб уж как-нибудь добудем:Живут же вон отец и брат!Привыкнешь тут без горя плакать,Без неудач искать крючок.Вот только жив ли рог, собакаДа есть ли за трубой сверчок…В люд ях, а стал сам нелюдимыйИ непохожий на себя…Идешь, — и все проходят мимоТак: без любви и не любя…Иной вдруг обернется гневноИ так тебе посмотрит вслед,Что помнить будешь много лет:Уехать бы назад в деревню!..<1922>
«Мне говорила мать, что в розовой сорочке…»
Мне говорила мать, что в розовой сорочкеБагряною зарей родился я на свет,А я живу лишь от строки до строчки,И радости иной мне в этой жизни нет…И часто я брожу один тревожной тенью,И счастлив я отдать все за единый звук, —Люблю я трепетное, светлое сплетеньеНезримых и неуловимых рук…Не верь же, друг, не верь ты мне, не верь мне,Хотя я без тебя и дня не проживу:Струится жизнь, как на заре вечернейС земли туман струится в синеву!Но верь мне: не обман в заплечном узелочке —Чудесный талисман от злых невзгод и бед:Ведь говорила мать, что в розовой сорочкеБагряною зарей родился я на свет.<1922>
«В тумане хижина моя…»
В тумане хижина моя,И смотрят звезды строго,И рдеет тонкая ладьяУ моего порога.Ах, что уносишь ты — бедуИль юность веешь дымкой?Уж не с того ли я бредуНа людях невидимкой?И может было, может нет,Я ждать и плакать бросил,И сладок мне вечерний светИ след от тихих весел, —Вечерний свет, туманный круг,И парус твой рыбачий —Чудесный гость, безвестный друг,Недуг любви ребячьей!..<1921>
«Ты умирать сбираешься так скоро…»
Ты умирать сбираешься так скоро,И я с тревогой слушаю тебя.Страшусь я смерти, как ночного вора,Во всех, во всем златую жизнь любя.И жду я, — вот в ночи придет громилаС отмычкою от тела и души,И смеркнет облик дорогой и милый,И я остануся один в тиши.Меж тем, глянь, утром против на погосте,Как в молоке, в цвету плывут кусты,И гонят из-за них лихую гостьюРуками распростертыми кресты.<1922>
«Родился я и жил поэтом…»
Родился я и жил поэтом,А жизнь поэта — страх и боль,—Любовь и боль, но и не в этомПоэзии и жизни соль…Пройдет все это и — в сторонку…Но вот уж мне за тридцать лет —Под кровлей: новый голос, звонкий,Такой же, как и я — поэт —Тепло укрытый и одетый,Немного неуклюж, раскос,И столько в нем разлито светаИ светлых беспричинных слез!Светец и зыбка, и чрезмерныйГорластый, непосильный плач, —Залог единственный и верныйТревог, удач и неудач.И милы желтые пеленки,Баюканье и звонкий крик:В них, как и в рукописи тонкой,Заложен новой жизни лик.<1923>