Сто тысяч раз прощай
Шрифт:
Билли возвращалась из школы и, сворачивая в калитку, заметила меня:
– Что стряслось, Чарли?
– Беги скорее к отцу.
Она в испуге вытаращила глаза:
– А в чем дело? Что случилось?
– Не тормози! – заорал я и, оглянувшись, увидел, как она припустила к дверям.
Моя двенадцатилетняя сестрица должна была сообразить, что надо делать. А я приналег на педали, выехал из нашего района, а потом на кольцевую – нужно ведь было выяснить, взаправду ли мама нас бросила.
Как в лучших домах
Гольф-клуб,
– Извините, вам помочь? Вы кого-то ищете? Прошу прощения, молодой человек! Молодой человек, постойте!
Администраторша колотила по кнопке звонка, динь-динь-динь, а я, покрутив головой, увидел маму, которая выходила из бара, топ-топ-топ, короткими шажками, каких требует узкая юбка, и улыбалась – улыбалась! – как будто я приехал узнать стоимость рождественского корпоратива с танцами.
– Благодарю, Дженет, я все улажу. Здравствуй, Чарли…
– Папа говорит, ты ушла из дома.
– Давай пройдем вот сюда, хорошо?
Она взяла меня за локоть и потащила через вестибюль…
– Это правда?
…как охранник – магазинного воришку, чтобы скрыть от посторонних глаз в каком-нибудь конференц-зале или офисе…
– Чарли, я же оставила тебе письмо. Ты прочел письмо, Чарли?
– Нет, я сразу к тебе поехал.
– Ну, не знаю, я просила его передать тебе письмо из рук в руки.
…но все помещения оказались заняты, и она всякий раз изображала профессиональную улыбку, прежде чем торопливо закрыть очередную дверь.
– Мама, это правда? – Я вырвал локоть из ее тисков. – Говори!
Ее улыбка померкла. Крепко взяв меня за руку, мама на миг коснулась моего лба своим, затем покрутила головой, надавила плечом на какую-то дверь и втащила меня в душный чулан без окон, где все звуки поглощались рулонами туалетной бумаги и ручных полотенец. Нас окружали ведра и швабры.
– Чарли, сюда нельзя врываться…
– Нет, ты скажи: это правда, что ты переезжаешь?
– Пока
– Куда? Я ничего не понимаю.
– Все ответы были в письме. – Она поцокала языком. – Я просила передать…
– Скажи мне сама! Пожалуйста!
Она вздохнула, как будто из нее выпустили воздух, позволила себе сползти по стенке и, осев на пол, согнула ноги в коленях.
– В последние годы жить с твоим папой было нелегко…
– В самом деле? Почему-то я не замечал, чтобы…
– …всем нам было нелегко. Поверь, я старалась как могла, чтобы мы остались вместе, и я по-прежнему его люблю, я всех вас люблю. Но… – Она запнулась, нахмурилась, облизнула губы и принялась тщательно подбирать слова, одно за другим. – У меня появился новый друг. Здесь. На работе.
– Какой еще друг?
– Об этом сказано в письме, не знаю, почему он не передал тебе мое письмо…
– Ладно. Пойду за этим хваленым письмом… – И я начал перебираться через ее ноги, пиная ведра и сшибая на пол швабры.
– Прекрати, Чарли. Сядь. Сядь! Кому сказано! Вот сюда! – Дернув меня за руку, она насильно усадила меня на пол; наши ноги переплелись на кипах туалетной бумаги. – Его зовут Джонатан.
– Он тут работает?
– Да, занимается организацией корпоративов.
– Я его видел?
– Нет. Билли видела, когда приходила ко мне на работу. Нет, сегодня у него нерабочий день, так что оставь свои планы.
– И давно вы…
– Пару месяцев.
– Но ты только в январе сюда устроилась!
– Да, именно с этого времени мы и стали очень хорошими друзьями.
Я старательно изобразил горький смешок.
– Что за детский сад, Чарли?
– «Мы стали очень хорошими друзьями». Так выражаются девяностолет…
– Ну хорошо, любовниками. Так лучше?
– Мама, я тебя умоляю…
– Я могу обращаться с тобой как с ребенком, если тебе так больше нравится. Ты требуешь, чтобы я…
– Нет, я просто хочу…
– …объяснила, что происходит, и я пытаюсь это сделать. Ты злишься, оно и понятно. Этого следовало ожидать, но я также ожидала, что ты проявишь уважение и выслушаешь. Ясно? – Она оттолкнула ногой ведро. – Господи, покурить бы сейчас!
Я похлопал себя по карманам.
– Не смешно. Ты что, куришь?
– Нет!
– Если закуришь, я тебя прибью…
– Не закурю. Рассказывай.
– Я познакомилась с Джонатаном здесь. Он вдовец, воспитывает двух дочерей-близняшек. Это хороший человек, очень хороший, мы с ним разговорились. Я рассказала ему про папу, он отнесся к этому с пониманием, так как сам натерпелся всякого, и мы стали друзьями, а потом… больше чем друзьями. И нечего на меня так смотреть. Это не редкость, Чарли, когда-нибудь ты и сам поймешь. Состоять в браке – это совсем не означает любить одного человека всю свою жизнь…
– Вот именно что означает! А иначе для чего жениться? Вот, смотри… – Я взял ее за руку и указал на обручальное кольцо, которое никуда не делось, а она стиснула мне ладони.