Стокгольмский синдром
Шрифт:
Вскоре пришел Руслан и позвал всех за стол. Застолье продолжалось около часа, шашлыки оказались удачными, костровой получал комплименты. После еды Руслан отправился играть в волейбол, а Злата уселась возле воды. У ее ног прилег Шухер, которому досталось кое-что от шашлыка, и немало. Уходя к волейбольной площадке, Руслан назвал его удавом и сытым пылесосом.
Тут же возле Златы остановился тот самый толстяк.
— Я приношу извинения, — сказал он, с трудом нагибаясь и поглаживая собаку. Шухер в ответ лениво вильнул
— А кто я?
— Вы — вдова моего пациента, писателя, так?
Она кивнула.
— Это мне Руслан сказал, — продолжил толстяк. — Он в свое время привел ко мне вашего мужа, а с полгода назад Вадим исчез, и потом я узнал о трагедии. Соболезную.
— Спасибо.
Злата старалась не смотреть на собеседника, надеясь, что он отстанет.
— Меня зовут Тимофей. Тимофей Коростылевский.
— О, как актер!
— Нет, — взялся объяснять Тимофей, видимо уже привыкший к неверной ассоциации со своей фамилией. — Актера зовут Игорь Костолевский, а моя фамилия — Коростылевский. Он — от слова «костыль», а я — от слова «коростель». Птичка такая есть.
— Или от слова «короста», — рассмеялась безжалостно Злата. — Это почесуха такая.
Поздно вечером, когда небо потемнело и на нем выступил бледный полумесяц, Коростылевский снова оказался возле Златы.
— Злата, возьмите это! — Он протянул ей пластиковую папку с распечаткой какого-то текста.
— Зачем? — спросила она.
— Вы — супруга Вадима, тут я…
Он замялся.
— «Сомнамбулизм взрослых. Исследование частных случаев», — прочитала Злата. — Что это?
Психолог чуть смущенно пояснил:
— Еще в институте интересовался снохождением. Встречался с людьми, которые этим мучаются, всю область объездил. Тема-то интересная. — Он словно оправдывался.
Злата молча перелистывала странички.
— Теперь на науку времени совсем не стало, надо деньги зарабатывать, маме помогать с лечением. А случай вашего мужа меня потряс. — Тимофей всплеснул руками, стараясь выразить жестом недосказанное. — Но Вадим не хотел, чтобы я его в монографии упоминал, а без его случая не было смысла печатать работу. После смерти Вадима я решился опубликовать свое исследование. Почитайте, пожалуйста. Мне необходимо ваше согласие на публикацию. Я собираюсь напечатать это в сентябре.
Дома влюбленные оказались только после полуночи.
— Мы должны поговорить с Темой о Вадике, — объявил Руслан после того, как Злата рассказала ему о знакомстве с психологом Коростылевским. — Спросить, может, он мог бы объяснить его самоубийство. Ой, больно!
Злата мазала горячие и красные плечи Давлетова «Пантенолом». Он здорово обгорел, пока скакал с мячом на пляже, и теперь ужасался своей неосмотрительности.
— И что я рубашку не накинул! Парни уже загорелые, один я за все лето ни разу на пляже не побывал. Больно-больно…
— Хватит причитать, — скомандовала
Она легла на постель и потянулась. Руслан поглядывал на нее через плечо с видом одновременно плотоядным и жалобным.
— Хочу и не могу, — пожаловался он.
— Бедняжка, — без всякого сочувствия ответила ему Злата.
Утром за завтраком Руслан сказал:
— Тёма считает, что Вадик был сноходцем.
— Да? — равнодушно переспросила Злата, наливая себе кофе из турки.
— Я всю ночь читал монографию Коростылевского. Не мог заснуть из-за того, что так позорно обгорел.
— А мне хорошо спалось, — похвасталась она.
— Поздравляю. — Руслан тоже налил себе кофе и уселся за стол. — А ты говорила, что Вадик по ночам не ходил…
Злата задумчиво смотрела в открытый холодильник, выбирая, чем бы ей позавтракать. Руслан, который по утрам не ел принципиально, напряженно наблюдал за ней.
— А ты сама не хотела бы обратиться к Тёмке? — задал он новый вопрос.
— Это еще зачем?
Она выбрала шоколадную пасту, закрыла холодильник, взяла в хлебнице мягкую булочку. Завтраки Злата любила сладкие и сытные, чтобы потом долго не ощущать голода.
— Тебе не так давно муж мерещился.
— Это случайность. Просто парень, похожий на него.
— А бутерброд с вареной колбасой?
Она посмотрела на Давлетова поверх бутерброда с шоколадной пастой.
— Мне показалось. Его не было.
— Шухер так не считает.
— И вообще, Тёма этот — дурной какой-то. — Злата хихикнула. — Он пытался приставать ко мне.
— Он не дурной. — Руслан поставил чашку с кофе на стол, в его голосе чувствовалось раздражение. — Он просто не очень счастливый человек. Мать у него — машина для унижений, она его сломала в детстве. Он всего боится, а особенно — не угодить ей.
Дожевав свой бутерброд, Злата засмеялась уже открыто:
— Какой же из него психолог?! Ему самому лечиться надо!
— Уникальный психолог, — серьезно возразил ей Давлетов. — Он к каждому пациенту относится как к себе самому. И Вадика он поправил в свое время, разве не так?
— Ненадолго, — отметила Злата, — и мне твой Тёма не нужен. Пусть ловит тараканов в своей голове, а моих оставит в покое!
— Как хочешь, — ответил Руслан, выходя из-за стола. Он выглядел разочарованным.
Злата. Страх
В среду Злата снова показала класс: сын «Гродинбанка» купил квартиру возле парка Менделеева. Она продала и этот трудный объект! Она, а никто другой из агентства.
Марина, чувствуя вину за то, что была так строга к лучшему риелтору года, предложила продажу обмыть коллегиально, и в связи с этим Злата вернулась домой значительно позже обычного.