Стокгольмский синдром
Шрифт:
— Но ты же в это верил прежде?..
— Вадим умеет убеждать…
Надежда Ивановна. Трагедия
Вечером Руслан разговаривал по скайпу с матерью Златы, Надеждой Ивановной. Это был не первый их разговор, незадолго до этого ему пришлось взять на себя ответственность и сообщить бедной женщине страшную новость о смерти дочери.
Тот разговор был самым тяжелым в жизни Давлетова, несмотря даже на то, что ему, как хирургу, не раз доводилось сообщать родственникам своих больных плохие известия.
Рассказав
Пока он говорил, Надежда Ивановна сидела, прикрыв ладонями рот, как маленькая девочка, слушающая страшилки. Только тут Руслан заметил, что глаза у нее большие и голубые, точно как у Златы. Она ничего не сказала по поводу всей этой сумасшедшей истории, стоившей ее дочери жизни, а только спросила:
— И спасти ее было невозможно?..
Потом Надежда Ивановна долго-долго плакала, сидя перед монитором. Все это время доктор не прерывал связь, так как не был уверен, есть ли с ней кто-то рядом. И только когда возле Надежды Ивановны появился пожилой мужчина и стал задавать ей вопросы на испанском языке, а после — утешать и обнимать, Давлетов попрощался.
Позже он узнал, что пожилой мужчина — это муж Надежды Ивановны, Хавьер Гутиэррос. До встречи с русской красавицей, укравшей его сердце, Хавьер был вдовцом с двумя уже взрослыми сыновьями. Теперь семьи сыновей Хавьера и он сам стали семьей Надежды Ивановны. Русских родных у нее больше не было.
После первого разговора были и другие. Надежда Ивановна смогла прилететь на похороны дочери — всего на один день. И снова Руслан был рядом с ней, несмотря на выматывающую головную боль и стыд, душивший его при мысли о том, что он не понял замысла Вадима и не предотвратил убийство Златы.
В комнате было душновато, летний вечер не принес прохлады. Если температура воздуха со времени обеда упала хотя бы на десять градусов — с тридцати восьми до двадцати восьми тепла по Цельсию, — то это уже было хорошо.
Ожидая ответа на свой вопрос, Руслан закуривал новую сигарету.
— Часы Олега?.. — переспросила Надежда Ивановна.
Реакция ее была замедленной: за минуту до этого пожаловалась на успокоительные таблетки, которые выписал ей врач. Они глушили восприятие Надежды Ивановны, заставляя ее чувствовать себя водолазом в скафандре: проплывавшая мимо жизнь казалась далекой и чужой.
— Вот эти.
Руслан показал позолоченный корпус. Невольно женщина протянула к нему руку. Доктор перевернул часы циферблатом вниз, и она увидела надпись.
— Да… дедушка Миша… — Помолчав несколько минут, Надежда Ивановна стала вспоминать: — Они исчезли после похорон Олежки.
— После смерти или после похорон?
— Ох, ну я не могу точно сказать. В милиции нам отдали его вещи. Одежду, цепочку
Упомянув фамилию Зуйко, Руслан никак не ожидал, что оглушенная транквилизаторами женщина отреагирует так резко.
— Так это был он?! — воскликнула женщина, вскакивая и снова возвращаясь к камере. — Это он украл часы с руки моего сына! Злата говорила, что он убийца, говорила!
— Пожалуйста, Надежда Ивановна!..
— Я Зойке говорила, что Ромка ее — убийца! Мы с ней из-за того и рассорились. Она не верила Злате и мне не верила, хоть и сама знала, что Ромка ее — мерзавец каких мало! Но теперь Бог ее наказал. Бог, он шельму метит! Воспитала убийцу, так он и мать свою убил.
— Ну это не повод для злорадства…
— Да какое злорадство! — обиделась Надежда Ивановна. — Жалко мне ее, дуру! Все покрывала его, пылинки с сыночка сдувала, а в итоге — такое дело. А он однажды и с нами сквитался! — вспомнила она.
— Сквитался?
— Это было лет пять назад, — сказала мать Златы. — Я уже квартиру продала, съехала к одному знакомому. Все вещи перевезла, осталось только подвал освободить. А тут подвал мой обокрали! Я заявление написала, список украденных вещей приложила. Потом даже милиционер ко мне приходил, спрашивал всякое, да мне не до него было! И тут находят вора. Оказывается, в подвале рылся Ромка-то наш! А поймали на том, что пытался на блошином рынке продать мой старый бобинный проигрыватель. Он у нас был как память о юности, мы с братом Вовкой столько вечеринок закатили с этим проигрывателем! Музыку крутили модную — «Песняров», Магомаева, все ребята у нас собирались. Мы же с братом из деревни, а там магнитофонов до нашего и не видели! Нам его дядя, брат моего отца, подарил, а он был моряком, за границу ходил…
Руслан деликатно перебил ее:
— Неужели бобинник кто-то захотел купить?
— Нет, конечно! — рассмеялась Надежда Ивановна. — Нам в милиции так рассказали: Ромка стоял, стоял, а никто у него магнитофон не покупает. Тогда он стал злиться, к людям приставать. Ему выпить надо было, а денег-то нет! Затеял драку. Пришли менты и повязали. По ходу дела выяснили, откуда у него этот бедный бобинник. Так Ромка еще и отбрехивался: «Это я не для себя сделал, а для девушки!»
— Какой девушки?
— Да не помню я! — махнула рукой Надежда Ивановна, но тут же поправила себя: — Нет, помню! Ромка сказал, что вскрыть подвал его попросила девушка из соседнего дома. Он точно врал, иначе и быть не могло. Девушка эта — одноклассница Олежки, красивая такая, недавно ребенка родила. Она бы к этому хмырю и близко не подошла бы!.. Он отомстил нам, вот и все.
— А что так поздно отомстил? Прошло пять лет, вроде бы уже и забыть… Непонятно.
— Он небось думал, что из-за переезда мы не заметим ограбленный подвал. Вот и решился. Но самое непонятное было в другом.