Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Гейнцельман Анатолий Соломонович

ДУША И ФОРМА

Нет ничего помимо духа Для чуткого поэта слуха, Всё остальное – лишь наряд, Как пена голубых наяд. И это старческое тело – Облатка творческого дела, Причудливый души кристалл, В котором я творить устал. Но он расплавится наверно, И дух – освободясь – как серна Метнется в водопад стихий Для совершенья литургий. Где передуманные думы? Как атомы – они в самуме, Как мост кометный чрез Хаос, Куда меня вчера занес Космический какой­то луч, Прорвавшийся чрез полог туч: Я атом силы мировой, Неугасающий,

живой.

ВЕШНИЙ ПРЕЛЮД

Небо бледно и серо, – Дымчатое серебро. Одинокий парус спит, Никуда уж не спешит. Крылья, видно, – ни к чему, Не на что менять тюрьму. Здесь иль там – не всё ль равно? Всюду преисподней дно, Всюду скука и тоска: Два грызущихся жука, Инфузорий тихий бой В бесконечности слепой... Грянет буря? Я готов, Много крепких парусов, Много красок у меня И словесного огня. Подниму мгновенно трап, Двинется в поход корабль. Слово русское, как гром, Загремит опять кругом. Есть в бесцельности речей Красота немых теней...

БОГ ВНУТРИ

Мы задыхаемся в пыли Навек низвергнутых идей. Уж нет спасительной земли, Где жил бы новый чародей. Для созиданья новых вер Нет почвы в высохшем саду, Нет никаких уже химер В людьми истоптанном аду. И всё же Бог в груди моей Не умирает ни на миг, – Среди прошедшего теней, Среди моих истлевших книг. И Царствие Его во мне, Во мне страдающем одном, На преисподней глубине Живущем животворным сном. И этот Бог – большой шутник И беспощадный Судия, Он очищает весь цветник От паразитов бытия, Он осуждает злой обман Велеречивых, лживых слов. Остался только океан, Остался только рыболов, Да этот крохотный челнок На моря чистом серебре, Остался тот, кто одинок В животворящей слов игре.

ШИФР

Мы знать не знаем ничего, Хоть претворяем естество В чудовищные склады бомб – Для новых славных гекатомб. Мы вычислили вес планет, И сколько каждой нынче лет, И всё же смысла нет ни в чем, Что мы творим и чем живем. Есть для всего у нас аршин, И с важностию арлекин Нам меряет усталый мозг, Под свист действительности розг. Всё занесли мы в каталог, Или в гербарий, – кто что мог. А каждый на поле цветок – Как синий Вечности глазок. У Тайны свой особый шифр, Не в формулах сухих он цифр, Но, как цветочек голубой, Поэзии он глас живой.

ИЗУМРУДЫ

Трава – сочней медянки ярой, Проснулись черные жучки, – Из­под листвы гниющей, старой, Глядят веселые зверьки. Зигзаги ящериц дорожки Перерезают, как лучи, Прозрачные улиток рожки Уже нащупали листки. Душа, застывшая под снегом, Срывает лопнувший кокон И предается вешним негам, Как будто бы уж испокон Жила на странном этом свете, И воскресенье – роль ее, Как будто бы Хаос в поэте Нашел святое бытие. Как из­под листьев ландыш белый Подъемлет колокольчик свой, Так я, – ребенок поседелый, – Над чистой наклонясь канвой, Словами фрески вышиваю, И изумруды из меня Я сыплю, как платаны в мае. И от словесного огня Я сам незримо обновляюсь – В стотысячный наверно раз, И Вечности­Сестры касаюсь, Сверкающей как звездный глаз. 1947

ХОР ОБЛАКОВ

Мы летим через пропасти

синие, Над бушующей бездной морей, Мы волнистые вечные линии, Одеянье мы звездных царей. Мы палитры для фонов художника, Мы словесный поэта брокат, Мы целуем уста подорожника, Мы целуем пурпурный закат. Мы – фантазии архитектурные, Мы – расплывчатый вечности стиль, Мы – соборы Эдема стотурные, Мы – алмазная творчества пыль.

МЕЛОДИЯ

В природе есть свои законы, Есть радость тихая и стоны, Сокрытая своя есть цель. Но может ли моя свирель Неясные пути Господни Постигнуть в горести бездонной Мгновений жизненных моих? На это непригоден стих. И нет спасения – помимо Мелодии – для серафима, Влачащегося по земле На переломленном крыле.

НАСТРОЕНИЕ

Вся жизнь – неясное виденье, В котором внешний мир – лишь фон: Всё изнутри – стихотворенье, Как всё извне – печальный сон. Чем глубже ты в себя ныряешь, Тем всё вокруг тебя синей, И – в сущности – себя лишь знаешь, Тень смутную среди теней. Мы каждый в собственном Эдеме Живем, иль в собственном аду, С неразрешимой теоремой Борясь в загадочном саду. Но я ее неразрешенной Оставил меж истлевших книг, – Поэт я только, не ученый, – Видений мимолетных всклик. Я облако в святой лазури, Плывущее Бог весть куда, Я сын сомнения и бури, Я зыблющаяся вода. Нет у меня теперь ни формы, Ни очертаний никаких, Есть только паруса и кормы, Есть мерно плещущийся стих.

АТОМИЧЕСКАЯ ПЫЛЬ

Что б ни случилось, – будут тучи Над головой твоей парить И гор задумчивые кручи Пушистым снегом порошить. Что б ни случилось, – будут волны У скал бесплодных бушевать, И ослепительные молний Зигзаги бездну освещать. Со мной иль без меня – природа Равно прелестна и свежа, И вся моя теперь свобода – Как след болотного ужа. Смирись же перед волей Бога, И не скачи, как саранча! Бесцельна всякая дорога, – Стремленья нашего свеча Не доросла еще до тайны, Не выросла из белых туч. И всё же мы необычайны Как излученный Богом луч. Что б ни было, – люби и веруй В свою духовность на земле, И следуй облаков примеру: Пари на мысленном крыле! Что б ни было, ты – атом Божий, Как всё творенье на земле, Во всем на Божество похожий, – В добре и в непонятном зле. 1948

ПРЕДВЕШНИЙ ДЕНЬ

Туман растекся, – солнце съело Его распавшееся тело И всё вокруг позолотило, Как в храме дымное кадило, Как в храме царские врата. Всё тянет мокрые уста К нему – Спасителю земному, – К сияющего солнца дому. Платаны сладостно дрожат, Зеленый чувствуя брокат, Что скоро брызнет из ветвей, Когда вернется соловей. И сочный, чуткий изумруд Травы уж глянул в синий пруд, И кипарисные мечи, – Стройнее восковой свечи, – Уперлись в ясный небосвод. И пиний зонтичный народ Над пропастью заликовал, Преображая в тронный зал Природу всю, куда поэт Словесный принесет привет. Весна прелестница вблизи, Откройте ставни, жалюзи, Проветрите скорее кельи, – Жизнь только в голубом весельи, Жизнь в кружевах из пестрых слов! Всю явь скорее из голов Усталых выбросьте в болото! Ты снова в этом мире – Кто­то! Скорей, скорей, – кто соловей, Скачи на ветки, пой смелей, Или, как жаворонок взвейся, Небесной радостью упейся! Будь сумасбродом, будь Икаром, Ищи спасенья в мифе старом, А если крылья отпадут, Не бойся: несколько минут Полета – больше жизни всей, Благоуханней всех речей!