Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия
Шрифт:
Известие о наступлении французов на Ле-Ман достигло Вестминстера примерно в середине февраля 1448 г. и вызвало сильную тревогу. Теперь перемирие не действовало. Министры Генриха VI опасались, что полномасштабное вторжение в Нормандию неизбежно. Эдмунд Бофорт находился на последней стадии комплектования армии перед отъездом в Руан для вступления в должность лейтенанта. За одну ночь численность армии была увеличена втрое — с 1.000 до 3.200 человек. Последовала отчаянная борьба за то, чтобы вовремя найти дополнительные 2.200 человек. По словам Генриха VI, Ле-Ман была подвергнут "мощной осаде", а против его подданных во Франции ежедневно велась "жестокая война". Тем временем Адам Молейнс в сопровождении сэра Роберта Рооса предстал перед Карлом VII во внушительном замке графов Вандомских в Лавардене, возвышающемся над рекой Луар в сорока милях от Ле-Мана. Замок был назначен передовой базой французской армии. Признаки приближающейся войны были налицо. Основная часть армии расположилась в полях вокруг крепости, а с королем находились все его главные советники.
Между 11 и 15 марта был заключен ряд соглашений. К 27 марта представителям Анжуйского дома должен был быть сдан Ле-Ман, а затем все остальные укрепленные пункты англичан в Мэне, за исключением Френе-ле-Виконт, большой крепости, охранявшей дорогу в Алансон по долине реки Сарта. Все английские землевладельцы в графстве должны были сдать свои земли и покинуть графство в обмен на компенсацию, равную десятилетнему доходу. Однако размер компенсации был фактически ограничен положением о том, что она должна была быть выплачена из сумм, причитающихся Карлу VII по Турскому перемирию в качестве
892
Паника: L&P, i, 482–3; E403/769, m. 14 (20 февраля). Посольство: L&P, i, 204, 207–8, ii, 717–18; Heraut Berry, Chron., 282; Foed., xi, 198–204, 206–11. Ле-Ман: Chronicle of St Vincent du Mans, cited in *Planchenault (1923), 195 n.3; Heraut Berry, Chron., 282–3. Отвод войск: PRO E404/64 (146). Возведение в герцоги: RDP, v, 259–60.
Армия, собранная Карлом VII для осады Ле-Мана, стала первым испытанием военных реформ, начатых весной 1445 года. Еще один рубеж был пройден в конце апреля 1448 г., через шесть недель после заключения Лаварденского перемирия. Ордонансные роты представляли собой соединения кавалерии с поддержкой пехоты. В качестве специализированной пехоты французы традиционно полагались на контингенты городов, которые были разными по численности и качеству. 28 апреля король председательствовал на расширенном заседании своего Совета в Монтиль, на котором был утвержден ордонанс о создании Вольных стрелков (Francs-archers). Ордонанс был объявлен необходимым для подготовки к вторжению в Нормандию в случае, если Лаварденское перемирие провалится или истечет без заключения постоянного мира. В соответствии с ним каждый приход должен был назначить и экипировать стрелка, который в любое время мог быть вызван королем на войну. На практике многие сельские поселения оказались слишком бедными, чтобы выполнить это требование, и региональные квоты пришлось составлять чиновникам. Вольный стрелок должен был иметь лук или арбалет, меч и кинжал, железный шлем и стеганую куртку усиленную стальными пластинами. Тренироваться в обращении со своим оружием он должен был в праздничные дни. Жалованье выплачивалась только после призыва в армию, но главная привлекательность этой работы заключалась в том, что каждый вольный стрелок получал сертификат, освобождающий его от прямых налогов. Найти желающих служить на таких условиях, по-видимому, не составляло особого труда. В первые годы действия нового ордонанса насчитывалось около 8.000 вольных стрелков, служивших в ротах численностью от 200 до 300 человек. Вместе с ордонансными ротами, придворными войсками короля и гарнизонами Карл VII мог выставить армию численностью от 15.000 до 20.000 человек, что примерно в три раза превышало численность войск, которые могла собрать Англия в этот период. Согласно информации, поступившей в Совет в Руане, все они имели приказ быть готовыми к службе в течение пятнадцати дней после любого вызова [893] .
893
Ord., xiv, 1–5; Contamine (1972), 305, 313–15; Bonnault, 14; Parl. Rolls, xii, 54 [17].
В это же время произошло резкое расширение артиллерийского парка Франции. Главными ответственными за это были братья Бюро — Жан и Гаспар. Они начали свою карьеру в качестве администраторов, сначала на службе у герцогов Бургундских, а затем у английского регента. Их всю жизнь интересовала артиллерия. Жан руководил артиллерией при осаде Суассона в 1414 году, а оба брата сражались в составе английской армии в Селедочном сражении в 1429 году. После падения Парижа они перешли к Карлу VII и быстро продвинулись по службе. В 1437 г. Жан стал королевским советником, а в 1440 г. — казначеем Франции, но продолжал заниматься артиллерией. В 1437–1441 гг. он руководил артиллерией при осаде Монтеро, Мо, Крея и Понтуаза, где во всех случаях бомбарды играли решающую роль. В 1441 г. Гаспар стал исполняющим обязанности магистра королевской артиллерии, когда обладатель этой должности заболел, а в 1444 г. сменил его этом на посту и оставался на нем до своей смерти в 1469 году.
В течение длительного периода, когда братья Бюро отвечали за артиллерийский парк французских королей, преимущество англичан в артиллерии было полностью сведено на нет. В некоторой степени это было связано с техническими усовершенствованиями в производстве орудий. Только одно из них, скорее всего, было внедрено до конца войн с англичанами, но оно было самым важным. К середине 1440-х гг. пушки стали отливать цельными, а не сваривать из кованых прутьев, тогда же начали появляться ядра из чугуна, а не из тесаного камня. Эти изменения позволили оружейникам добиться более плотного прилегания снаряда к стенкам канала ствола, что привело к увеличению дальности и силы выстрела. Кроме того, это позволило чаще стрелять из орудий без длительного охлаждения, которое требовалось в предыдущих моделях. Одновременно были усовершенствованы и более мелкие полевые орудия этого периода, такие как кулеврины, которые стали изготавливать из чугуна, что позволило увеличить их размеры, дальность и точность стрельбы, а также пробивную способность ядер. Нет никаких свидетельств того, что кто-то из братьев Бюро был техником. Скорее всего, изменения произошли по инициативе самих мастеров оружейников. Вклад Бюро заключался во внушительном финансовом и материально-техническом обеспечении, заметном увеличении количества артиллерии всех калибров, имевшейся в распоряжении французских армий, и значительном мастерстве в размещении орудий и проектировании полевых фортификаций [894] .
894
Dubled, 557–60, 567–8, 578–80; Borrelli, iii, 358–63; Hall, 115, 118–22; 'Recouvrement', 372–4; Chartier, Chron., ii, 178.
Создание постоянной армии, пехотного резерва и усиление артиллерии потребовало значительных затрат. Они стали возможны благодаря восстановлению относительного мира во французской глубинке и еще одному повороту винта налогового пресса. Успехи французского оружия и поражение Прагерии позволили Карлу VII взять верх над корыстными интересами, которые десятилетиями мешали эффективному государственному финансированию. Периодические тальи становились все более крупными и частыми. С 1443 г. чиновники приступили к осуществлению обширной программы, направленной на то, чтобы под прикрытием войн обратить вспять десятилетия посягательств на земли и права
895
Ord., xiii, 372–7, 414–20, 428–30, 444–52, 516–18; Doc. admin. financiere, xiv — xvi, 13–16; Borrelli, iii, 579–80; Beaucourt, iii, 472, iv, 431.
Новый лейтенант Нормандии высадился в Шербуре в начале апреля 1448 г., через шестнадцать месяцев после своего назначения. Чтобы подчеркнуть свой статус, Эдмунд Бофорт был повышен в пэрстве, приняв титул герцога Сомерсета от своего умершего брата. Во Францию его сопровождали лорды Толбот и Фоконберг, несколько других опытных капитанов и 1.000 лучников, чтобы заполнить бреши в гарнизонах. Вскоре после прибытия Эдмунда встретил Тома Базен, теперь епископ Лизье. Новый лейтенант произвел на этого проницательного наблюдателя впечатление красивого человека с внушительной фигурой, "достаточно вежливого", благонамеренного и дружелюбного, стремящегося произвести хорошее впечатление, но отягощенного неуемной жаждой богатства. Сомерсет торжественно въехал в Руан 8 мая. В соборе, который был великолепно украшен, он был принят с большой помпой. Триптихи на каждом боковом алтаре были открыты, как на праздник. Были открыты памятники герцогу Бедфорду и Карлу V. В честь Сомерсета были произнесены приветственные речи. В течение последующих недель на улицах устраивались банкеты, представления и костры [896] .
896
Basin, Hist., ii, 66; PRO C76/130, mm. 14, 8; BL Add. MS 11509, fols. 39vo–40; PRO E404/64 (117); CPR 1446–52, 130–1. Прием: Beaurepaire (1859) [2], 99; M. K. Jones (1983), 218–19.
Герцог Сомерсет прибыл в герцогство, охваченное страхом и неуверенностью. В некоторых богатых районах после четырех лет относительного мира появились первые признаки экономического подъема. Но общая картина была безрадостной. Пограничные районы все еще несли на себе следы боев 1444 года. Почти везде английские гарнизоны не получали жалованья. Дисциплина во многих регионах упала, поскольку гарнизонные войска поддерживали себя, взимая поборы как с врагов, так и с друзей. Ситуацию усугубляло присутствие вольных солдат, живущих за счет земли, которых по-прежнему было много, особенно в Нижней Нормандии. Позднее Сомерсета обвинили в том, что он усугубил эту проблему, присвоив часть средств, предназначенных для выплаты жалованья солдатам. Однако реальная проблема заключалась не в жадности лейтенанта к деньгам, а в снижении доходов нормандцев. Одним из первых действий Сомерсета стало председательствование на заседании Штатов Нормандии, которое состоялось в Руане в мае 1448 года. Штаты выделили субсидию в размере 90.000 ливров, то есть менее половины обычной суммы, заявив, что "общая бедность страны настолько велика, что они не в состоянии вынести большего". Делегаты жаловались, что если на несколько лет не освободить их от постоянных налогов, то все больше людей будут покидать страну и переселяться в другие регионы, а доход от налогов еще больше снизится. Численность гарнизонов, по их мнению, придется сократить, если в Англии не найдутся средства для их содержания. Сомерсет сделал все возможное, чтобы улучшить ситуацию. Он ужесточил порядок сбора введенных налогов и начал расследование коррупции и бесхозяйственности, а также предпринял решительную попытку подавить насилие со стороны гарнизонных войск. Но единственным эффективным средством борьбы с вольными солдатами было включение их в состав гарнизонов и выплата им жалованья, что еще больше усугубляло финансовое положение герцогства. Сомерсет никак не мог решить фундаментальную проблему, заключавшуюся в том, что Нормандия больше не могла позволить себе содержать крупный постоянный военный контингент за счет собственных средств. Ему было обещано 20.000 фунтов стерлингов в год из английских доходов в случае начала войны, но к тому времени было бы уже слишком поздно. Не было предусмотрено и заблаговременное укрепление обороны Нормандии [897] .
897
M. K. Jones (1989) [2], 116–18; M. K. Jones (1983), 209–10, 213–14, 222–5; Paston Letters (G), i, 105. Финансы: Beaurepaire (1859) [2], 98–9; Parl. Rolls, xii, 55 [17]; PRO E404/63 (11).
В феврале 1449 г. Реджинальд Боулерс, аббат Глостера, член Вестминстерского и Руанского Советов, в своем обращении к Парламенту дал мрачную оценку сложившейся ситуации. Опираясь на выкладки канцлера Нормандии сэра Томаса Ху, он предупредил парламентариев, что военные реформы во Франции значительно усилили мощь Карла VII. Пограничные гарнизоны, по его словам, были усилены. По границе курсируют крупные полевые войска противника. Ни один из замков и обнесенных стенами городов на английской стороне не был должным образом укомплектован и снабжен. Их артиллерия, если она вообще существовала, была недостаточна. Почти все они были непригодны для обороны из-за отсутствия ремонта. Оставалось еще четырнадцать месяцев перемирия, и настало время взять оборону Нормандии в свои руки. В случае начала войны Нормандия "сама по себе не могла оказать сопротивления против огромной мощи противника" [898] .
898
Parl. Rolls, xii, 54–5 [17] (Дата установлена по заявлению Боулерса о том, что срок перемирия составлял 14 месяцев).
Глава XIII.
Гибель ланкастерской Нормандии, 1449–1450 гг.
После четырехлетней борьбы за продление перемирия англичане от него отказались. Ранним утром 24 марта 1449 г. Франсуа де Сурьен, арагонский наемник на английской службе, захватил город-крепость Фужер на бретонской границе. Около 600 человек перебрались через стены в два часа ночи, одолели спящий гарнизон и захватили город, разграбив все дома и совершив "все зло, какое только можно себе представить". В цитадели был размещен большой постоянный гарнизон. Фужер был главной бретонской крепостью на северной границе. Кроме того, это был один из самых богатых и многолюдных городов Бретани. В нем развивалась суконная промышленность, чему способствовала миграция квалифицированных специалистов из Нормандии. Он стал одним из главных центров торговли между ланкастерской Нормандией и Францией династии Валуа. В преувеличенных сообщениях, дошедших до французского двора, стоимость награбленного оценивалась в 2.000.000 ливров [899] .
899
Blondel, 'Reduct. Norm.', 7–9; Heraut Berry, Chron., 288; Chartier, Chron., ii, 60–3; 'Recouvrement', 239–40; Basin, Hist., ii, 70–4; Preuves Bretagne, ii, cols. 1467, 1475.