Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия
Шрифт:
3 июля 1445 г. в Англию прибыло Великое посольство (так его стали называть французы), которое должно было открыть переговоры о заключении постоянного мира. Его главой был Жак Жувенель дез Юрсен, выходец из знаменитой семьи церковников и государственных служащих, недавно сменивший Рено де Шартра на посту архиепископа Реймсского. Коллеги-послы Юрсена были весьма компетентны и разнообразны. Политическим главой миссии был Бертран де Бово, сеньор де Пресиньи, один из ближайших и наиболее влиятельных советников Карла VII. Людовик де Бурбон, граф Вандомский, был старшим аристократом и ветераном подобных мероприятий. Этьен Шевалье, наиболее известный как покровитель художника Жана Фуке (который изобразил Шевалье на одном из своих лучших портретов), был государственным служащим и в настоящее время являлся одним из секретарей короля. Гийом Кузино, племянник старого канцлера Карла Орлеанского, был автором примечательной хроники своего времени и считался призванным экспертом Карла VII по английским делам. К этим людям в Англии присоединились другие посольства, направленные для защиты своих интересов герцогами Анжуйским, Бретонским и Алансонским, а также королем Кастилии. 14 июля все они были сопровождены английскими советниками через Лондонский мост в кавалькаде, в которой для каждого заранее было определено свое место, чтобы быть принятыми у
869
Foed., xi, 86–7; L&P, i, 89–91, 97–102, 155–7. O Пресиньи: *Escouchy, Chron., iii, 318.
На следующее утро послы были доставлены в Вестминстерский дворец для вручения верительных грамот королю. 15 и 16 июля в Вестминстерском дворце состоялись две аудиенции с Генрихом VI, на которых были произнесены официальные речи, произведен обмен приветствиями и зачитаны верительные грамоты. Это была первая встреча влиятельных лиц французского правительства с английским королем. Судя по тому, что читалось между строк их отчета, они не были впечатлены. Генрих VI принял их, сидя на возвышающемся троне, на спинке которого был гобелен с гербом Франции, преподнесенный еще Генриху V. Справа от короля стояли канцлер Стаффорд, маркиз Саффолк и архиепископ Кемп (недавно ставший кардиналом), слева — герцог Глостер. Когда кто-то начинал говорить, король с неизменной улыбкой смотрел на каждого из них по очереди. Но когда канцлер вышел вперед, чтобы произнести официальное приветствие на латыни, Генрих VI поднялся со своего трона и прервал его, сказав, что его слова звучат недостаточно дружелюбно, после чего подошел к послам и лично поприветствовал каждого из них, сняв шапку и похлопав их по спине, при этом восклицая Saint Jean, grand merci! (Святой Иоанн, спасибо тебе большое!). Судя по всему, это действо было срежиссирована Саффолком, который явно был здесь главным а Адам Молейнс, назначенный хранителем Тайной печати, постоянно находился рядом. Король разразился пылкими признаниями в своей привязанности к Карлу VII, Саффолк заявил французским послам, что нет никого, кого бы его господин любил больше, а Генрих VI все время повторял Saint Jean, oui! Позже, войдя в прихожую, где французы собрались на вторую аудиенцию, Саффолк повторил это "три или четыре раза". Сам он, по его словам, был на службе у французского короля против всех, кроме Генриха VI [870] .
870
L&P, i, 103–23, 157–9.
Рабочие заседания конференции с английской стороны вел комитет в составе Саффолка, Кемпа и казначея Садли. Французы, в свою очередь, назначили архиепископа Реймсского, графа Вандомского и сеньора де Пресиньи в качестве своего комитета по переговорам. Эти шесть человек заседали в доминиканском монастыре Блэкфрайерс, где обычно проходили заседания Совета, в течение трех дней, 19–21 июля 1445 года. Их дискуссии были почти полностью посвящены территориальному вопросу. Саффолк попытался вырваться из запутанной системы разрозненных уступок, затянувшей предыдущие дипломатические конференции. Он хотел, чтобы обе стороны сразу перешли к наилучшему предложению. Французы повторили предложение о уступке Гаскони, Перигора и Керси, сделанное ими в Туре, — но все они должны были быть фьефами короля Франции. В конце концов, их убедили добавить Лимузен, а затем и Сентонж. Таким образом, герцогство Аквитанское было бы восстановлено в том виде, в котором оно существовало в 1360-х годах, в самый пик правления Эдуарда III, за важным исключением Пуату. По их словам, это было столько, сколько позволяли им уступить их инструкции. Со своей стороны, англичане настаивали на сохранении Нормандии и не были готовы отступить от своей позиции, согласно которой их французские владения должны находиться под полным суверенитетом, без оммажа. К концу 21 июля стало ясно, что соглашение по территориям достигнуто, а по суверенитету — нет.
Тогда Бертран де Пресиньи предложил, чтобы нерешенные вопросы были решены двумя королями лично при встрече на высшем уровне. Англичане обдумали это предложение. Министры Генриха VI отнеслись к нему с недоверием. Нетрудно предположить, какие именно. При личной встрече двух королей Генрих VI мог слишком многое выдать своему, более опытному и умному дяде. "Великие государи никогда не должны встречаться лично, если они хотят остаться друзьями", — писал Филипп де Коммин. 30 июля Генрих VI принял французских послов в зале дворца епископа Лондонского в Фулхэме, чтобы объяснить задержку с ответом. От имени короля выступил канцлер Стаффорд. По его словам, король был очень рад перспективе личной встречи с Карлом VII. Но это был серьезный шаг, который требует тщательного обдумывания и дальнейших размышлений, а ответ они получат в свое время [871] .
871
L&P, i, 128–48. Commynes, Mem., i, 131.
Генрих VI слишком явно дал понять, что отчаянно стремится к заключению постоянного мира и рассчитывает на добрую волю короля Франции. Французские послы не могли этого не заметить. За нескромными любезностями дипломатов скрывались реалии силовой политики. Первый год перемирия прошел, пока французский король вел кампанию в Лотарингии. Оставалось не более семи месяцев до его окончания и англичане остро нуждались в продлении. Но французы не хотели ослаблять давление на них без существенных уступок. Бертран де Пресиньи заявил королю в Фулхэме, что они согласятся на продление перемирия только в том случае, если Генрих VI примет их предложение о встрече на высшем уровне. Он также поднял щекотливый вопрос о Мэне. Если англичане хотели сохранить расположение Карла VII, они должны были уступить его независимо от результатов мирного процесса. В итоге английский король уступил по обоим пунктам. Именно Генрих VI настоял на том, чтобы лично присутствовать на встрече в верхах. Как позже заявил канцлер Стаффорд в Парламенте в его присутствии, согласиться на это его побудил Всемогущий Бог, "без того, чтобы кто-либо из лордов или других ваших подданных этого королевства каким-либо образом побуждал или заставлял вас это делать". Именно Генрих VI настоял на сдаче Мэна. Впоследствии Саффолк утверждал, что все было сделано по личному указанию короля. Согласно более поздней французской версии, в которой нет оснований сомневаться, Адам Молейнс дал Бертрану
11 августа Молейнсу было поручено договориться с французскими послами о продлении перемирия. Стороны договорились, что оба короля встретятся в Нормандии летом 1446 года. Молейнс просил продлить перемирие как минимум на год, до 1 апреля 1447 г., чтобы оставить время для подготовки к войне в случае провала встречи на высшем уровне. Но получил всего семь месяцев, до 1 ноября 1446 года. Это был тот срок, на который французские послы были уполномочены согласиться. На большее, по их словам, можно было рассчитывать если один из советников Генриха VI будет сопровождать их обратно во Францию, чтобы обратиться к самому Карлу VII. 13 августа так и порешили. Молейнсу было поручено самому сопровождать послов во Францию. Его первой задачей было проследить за тем, чтобы Мэн был сдан в установленный срок. Предоставив французскому королю то, что он хотел, он должен был затем добиться более длительного перемирия [872] .
872
Генрих VI: L&P, i, 145; Parl. Rolls, xi, 471 [23]; Foed., xi, 172–4. Moлейнс: BN Fr. 18442, fol. 173; BN Coll. Moreau 706, fol. 237–239vo; Foed., xi, 97–100, 101–3; BN Fr. 18442, fol. 173; Heraut Berry, Chron., 275.
В июле 1445 г., когда Великое посольство находилось в Англии, при дворе Карла VII произошел очередной дворцовый переворот, хотя на этот раз его инициатором был сам король. Десятилетнее пребывание Карла Анжуйского у власти вызвало зависть и вражду, которые были характерны для замкнутого мира королевских дворов. Честолюбивый и ловкий Пьер де Брезе убедил короля в том, что его главный камергер замышляет очередную Прагерию вместе с коннетаблем и графом де Сен-Поль. Вероятно, это утверждение не соответствовало действительности. Однако оно убедило короля изгнать всех троих от двора вместе со многими их союзниками в Совете. Главным министром короля стал Пьер де Брезе, но анжуйское влияние не было полностью ликвидировано, так как Пьер де Брезе сам был ставленником Анжуйского дома. Так же как и Бертран де Пресиньи, один из послов в Англии, влияние которого на короля уступало только влиянию самого Брезе. Новые люди у власти были так же привержены Турскому перемирию и возвращению Мэна, как и их предшественники. Но у преемников Карла Анжуйского было меньше личных причин идти на поводу у Генриха VI и его министров. Это осложнило их отношения, которые подверглись серьезному испытанию в связи с надвигающимся кризисом из-за Мэна [873] .
873
Gruel, Chron., 187; Escouchy, Chron., i, 68–9; Beaucourt, iii, 291–3, iv, 101–4. Cf Gaussin, 105, 110 о удалении из Совета.
В конце августа 1445 г. Адам Молейнс отправился во Францию, но сдать Мэн ему не удалось. Неясно, почему, но наиболее вероятное объяснение — сопротивление этому решению в Нормандии. Герцог Йорк и Большой Совет, не предупрежденные о готовящемся событии, не могли приветствовать столь внезапный поворот в давно проводимой английской политике. Отказ от Мэна также мог вызвать противодействие в Англии, когда об этом станет известно. Во время пребывания Великого посольства в Англии был объявлен созыв Парламента, который должен был собраться в Вестминстере 20 октября. Министры Генриха VI решили, что будет разумно получить мнение парламентариев по поводу мирных предложений и судьбы Мэна. Герцог Йорк, который не присутствовал на предыдущих заседаниях Парламента, был отозван в Англию для участия в слушаниях.
В октябре Молейнс прибыл с пустыми руками к французскому двору в Монтиль, принося извинения за задержку со сдачей Мэна. Он объяснил, что в этом нет вины его господина. Генрих VI не был полностью свободным в решении этого вопроса. Необходимо было посоветоваться с Парламентом. Карл VII, правда, не понимал отношений между короной и Парламентом в Англии, которые не имели аналогов во Франции и в ответ отказался обсуждать вопрос о продлении перемирия. Вместо этого он отправил в Англию Гийома Кузино в сопровождении одного из своих офицеров Жана Гавара, чтобы тот провел переговоры непосредственно с Генрихом VI и его советниками, а также с Парламентом, если решение зависело от него. Кузино было поручено настаивать на том, что так или иначе Мэн должен быть сдан. В то же время французский король обратился с письмом к Маргарите Анжуйской, призывая ее использовать все свое влияние на мужа, чтобы добиться уступки графства [874] .
874
Parl. Rolls, xi, 398 [11]; BN Fr. 26067/4117 (Возвращение Йорка); L&P, i, 161–2, 166–7; Foed., xi, 101–3; *Lecoy (1875), 258–9.
Молейнс вернулся в Англию в начале ноября 1445 г. в сопровождении Кузино и Гавара. О том, что обсуждалось в Парламенте по поводу текущих переговоров с Францией, в протоколах ничего не говорится, возможно, намеренно. Достоверно известно лишь то, что Палата Лордов одобрила предложенную встречу на высшем уровне с французским королем, о которой Генрих VI позже объявил "по уполномочию Парламента". Было ли им сообщено о плане сдачи Мэна? Вероятно, да. Многие пэры, включая герцога Йорка, уже должны были знать о нем. Из дальнейшего хода событий можно сделать вывод, что они отказались его поддержать. Ясно лишь то, что Генрих VI все равно был намерен действовать как решил ранее. Королева явно давила на мужа, чтобы укрепить его решимость. По его собственному признанию, она "несколько раз" убеждала его принять требования французов "из уважения к ее отцу и дяде". Как только Парламент был распущен на Рождество, король все-таки принял их. 19 декабря Кузино и его коллега согласились продлить перемирие до 1 апреля 1447 года. В тот же день Генрих VI собственноручно вручил Кузино письмо, в котором официально подтверждалось, что он "добросовестно и под честное слово короля" примет участие в саммите не позднее 1 ноября 1446 года. Через три дня, 22 декабря, король вручил послу еще одно письмо, в котором обещал передать Мэн к 30 апреля 1446 года. Он надеялся, писал он, что это облегчит путь к заключению постоянного мира. Первое из этих обещаний было обнародовано в новом году, но второе держалось в секрете. Позднее Саффолк утверждал, что решение было принято Генрихом VI самостоятельно. Вероятно, это было правдой [875] .
875
Foed., xi, 108–14, 122, 172–4; L&P, ii, 639–42.