Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия
Шрифт:
Если и был момент, когда обе стороны признали, что великая череда войн между Англией и Францией закончена, то он наступил в 1475 г., когда была проведена кампания по вторжению и заключен договор. Как только Эдуард IV прочно укрепился на троне, он выступил против Людовика XI, который так старался его сместить. Беспорядки 1470 и 1471 годов, заявил Эдуард IV Парламенту в октябре 1472 года, были спровоцированы "хитрыми и коварными замыслами Людовика, противника короля во Франции". Именно он был "главной причиной, корнем и провокатором упомянутых бед и неприятностей короля". Эти заявления стали частью замечательного обзора английской внешней политики. Необычно то, что он был распространен среди членов обеих Палат в письменном виде и сохранился в архиве Кентерберийского собора. Эдуард IV представил Парламенту стратегическую концепцию, которая восходит к началу войны при Эдуарде III. Она предполагала союз с автономными феодальными владениями на западном побережье Франции: Фландрией, Бретанью и Гиенью. По словам короля, могущество удельных принцев Франции поставило их на путь столкновения с французской короной. Напряжение достигло предела после воцарения Людовика XI. "Как он поступит с герцогами Бургундии и Бретани, а также со своим родным братом, другими принцами и лордами, в таком же случае не известно". Эдуард IV подтвердил притязания английских королей на французскую корону и напомнил слушателям о былой славе английских воинов. Но суть его
1052
Lit. Cant., iii, 274–85; 'Hist. Croyland', 557–8. Distribution: Parl. Rolls, xiv, 14 [8].
Когда в 1475 г. Эдуард IV вторгся во Францию, его предполагаемой целью вновь был раздел страны. Карл Смелый должен был удержать под полным суверенитетом все имевшиеся у него французские фьефы, а также Турень, Шампань и Бар. Это позволило бы реализовать давнее стремление Бургундского дома освободиться от феодальной зависимости от французской короны и объединить в единое целое свои разрозненные владения. Остальное Эдуард IV получил бы как король Франции. По идее, это были старые военные цели Генриха V. Но Эдуард IV научился осторожности на опыте своих прежних сделок с Карлом Смелым. Его реальная цель была более скромной. Он хотел заключить прочный мир с Францией на условиях, которые обезопасили бы Англию от вторжения и не опозорили бы его в глазах подданных. Незадолго до отплытия армии вторжения во Францию был отправлен гербовый король герольдов, который должен был передать официальный вызов английского короля и призвать Людовика XI к сдаче королевства Франции. Однако сразу после этого на личной аудиенции с Людовиком XI гербовый король заявил ему, что, как только его господин высадится со своей армией во Франции, он будет рад предложениям о заключении постоянного мира [1053] .
1053
Foed., xi, 804–14; Commynes, Mem., i, 262–3.
4 июля 1475 г. Эдуард IV высадился в Кале со своей армией. Он сообщил миланскому дипломату, что ее численность составляет 20.000 человек, и, возможно, она действительно приближалась к этой цифре. Филипп де Коммин, находившийся при французском короле, считал, что это была самая большая английская армия, когда-либо пересекавшая Ла-Манш. Людовик XI, руководствуясь своими умозаключениями, которые редко его подводили, решил перекупить англичан до того, как коалиция сможет начать совместное наступление. Инструкции английского короля своим послам показывают, что умозаключения Людовика XI были верны. Главной задачей Эдуарда IV было получить как можно большую финансовую компенсацию за уход из Франции и обеспечить длительное перемирие с взаимным обещанием, что ни он, ни Людовик XI не будут поддерживать внутренних врагов друг друга. Два короля встретились в Пиквиньи на Сомме, недалеко от Амьена, 29 августа 1475 года. Там они и скрепили подписями документы, означавшие окончание кампании. Было объявлено семилетнее перемирие. Эдуард IV согласился покинуть Францию, как только получит сумму в 75.000 экю. Кроме того, ему полагалась пенсия из французских доходов в размере 50.000 экю в год. Наконец, Маргарита Анжуйская, все еще находившаяся в плену в Англии, должна была быть освобождена и получить возможность вернуться во Францию за выкуп в 50.000 экю. Герцог Бургундский был в ярости. Он вызвал посреди ночи миланского посла и заявил ему, что если бы Эдуард IV продолжал кампанию, то "они, несомненно, достигли бы своей цели и завоевали бы больше славы и почестей, чем когда-либо имели государи". Это было чистой фантазией. Но было ясно, что теперь у Карла Смелого нет иного выбора, кроме как заключить с французским королем собственную сделку на самых выгодных для себя условиях. Через две недели после договора в Пиквиньи Людовик XI и Карл Смелый заключили девятилетний договор о перемирии и ненападении. Месяц спустя Франциск II Бретонский сделал свой ход, официально отказавшись от союза с англичанами. Договор в Пиквиньи положил начало более чем 70-летнему периоду, в течение которого английские короли были пенсионерами французской короны. К моменту окончательного прекращения этих выплат после смерти Генриха VIII в 1547 г. они получили более 3.000.000 экю [1054] .
1054
Армия: Carteggi (Боргоньи), ii, 14, 15; Foed., xii, 14–15; Commynes, Mem., i, 260. Английские отчеты, которые являются неполными, насчитывают 11.451 человека: Barnard; Lander (1972), 91–6. Кампания: Carteggi (Боргоньи), i, 537–8, ii, 20–1; Commynes, Mem., i, 266; Louis XI, Lettres, v, 368–70; Scofield, ii, 124. Договоры: Foed., xii, 14–22; Carteggi (Боргоньи), ii, 36–8, 45–6, 72, 74; *Commynes, Mem. (LdF) iii, 409–44. Пенсия: Giry-Deloison (1993–4).
Гасконские изгнанники одними из первых осознали значение того, что произошло в Пиквиньи. После бегства из Бордо в 1453 г. Гайяр де Дюрфор сделал успешную карьеру на английской службе. Он стал сторонником йоркистов и был избран в Орден Подвязки, когда Эдуард IV взошел на трон. Он сыграл важную роль в переговорах о союзе с Франциском II и Карлом Смелым и командовал английскими лучниками на бретонской службе. Гайяр рассчитывал на отвоевание Гиени. Когда в 1472 г. Эдуард IV начал создавать свою коалицию, он получил от короля подтверждение своих прав на гасконские владения. Однако после заключения договора 1475 г. Гайяр понял, что Эдуард IV оставил всякую мысль о возвращении старых владений английских королей на юго-западе и обратился к Людовику XI. Он договорился о
1055
Reg. Garter, i. 176, ii, 199–202; Doc. Durfort, ii, nos. 1622, 1636–8. О его карьере: ib., ii, nos. 1631, 1652–3; Foed., xi, 761, xii, 12; Scofield, ii, 90–4, 100–1, 151.
Договор в Пиквиньи ознаменовал конец древнего союза между Англией и оппозиционными принцами Франции. В результате изменилась динамика французской политики. В последующие годы прежняя автономия принцев была ликвидирована, как и предсказывал Эдуард IV в своем обращении к Парламенту. После череды унизительных поражений от швейцарской конфедерации Карл Смелый был убит в битве при Нанси в 1477 г. к нескрываемому восторгу Людовика XI. Герцогство Бургундия и бургундские земли в Пикардии были захвачены и аннексированы французским королем. Фландрия, Артуа, имперское графство Бургундия и германские владения герцогов в конце концов по счастливой случайности перешли к Максимиллиану Габсбургу, эрцгерцогу Австрии, а затем императору Священной Римской империи, положив начало двухвековому соперничеству между Францией и императорами из рода Габсбургов. Фландрия была окончательно и, как оказалось, навсегда отделена от Французского королевства.
Последним заметным аристократическим восстанием старого, привычного типа стала так называемая Безумная война 1487–88 гг., в которой коалиция герцогов Бретонского и Орлеанского, сеньора д'Альбре и графа де Фуа, поддержанная Максимиллианом, выступила против регентов, управлявших Францией от имени несовершеннолетнего короля Карла VIII. Тогда в последний раз Франциск II обратился за помощью к Англии. На призыв откликнулся отряд английских добровольцев. Генрих VII, еще не уверенно чувствовавший себя на троне, раздумывал над идеей вмешательства, но в итоге ничего не предпринял. После смерти Франциска II в 1488 г., не оставившего наследников мужского пола, Бретань была захвачена французской армией, а наследница, дочь Франциска Анна, была более или менее насильно выдана замуж за двух французских королей подряд. В следующем веке Бретань была окончательно включена в политико-административную структуру Французского королевства.
Арманьякский, Анжуйский, Алансонский и Бурбонский дома вымерли по мужской линии в следующем поколении, а их апанажи перешли к короне. Орлеанский дом стал королевским, когда в 1498 г. пресекся род Карла VI и на трон вступил сын Карла Орлеанского (пленника Азенкура). Серия громких судебных процессов о государственной измене, начиная с Иоанна II Алансонского, напомнила крупным феодалам, что они уже не обладают той политической свободой, которая была у их предшественников в решении государственных вопросов.
Укрепление королевской власти сделало практически невозможными новые аристократические мятежи по образцу Прагерии или Лиги общественного блага. Когда в 1523 г. коннетабль Карл де Бурбон-Монпансье попытался поднять феодальное восстание и разделить Францию в союзе с английским королем и германским императором, он не встретил практически никакой поддержки со стороны аристократов. Восстание было подавлено, не успев начаться. Размышляя об этих изменениях в середине XVI в., опытный французский военный и дипломат заметил, что знатные дворянские дома, которые когда-то побуждали людей к восстанию, "теперь исчезли, а их земли и герцогства поглощены короной, так что во Франции не осталось ни одного человека, который осмелился бы уговаривать солдат выйти на поле боя против короля". Иностранные правительства приняли это к сведению. Как устало жаловался Генрих VIII императорскому послу, "бесполезно рассчитывать на восстание и поддержку народа Франции, поскольку он еще никогда не поднимался" [1056] .
1056
Pocquet (1929), 283–97; Gunn (1986), 609–20; R. Beccarie de Fourquevaux, Instructions sur le faict de la guerre (1548), fol. 9vo (рефлексия); Letters & Papers Henry VIII, xix, no. 730.
Претензии английской династии сохранялись еще долго после того, как их реализация стала невозможной. Генрих VII неоднократно вмешивался в дела Франции. Он заключил договор о взаимной обороне с Анной Бретонской и послал несколько тысяч человек на защиту ее герцогства в 1489–1491 гг. в тщетной надежде предотвратить его аннексию Францией. В 1489 г. он вмешался в дела Фландрии, а в 1492 г. помог эрцгерцогу Максимиллиану противостоять французскому наступлению в Нидерландах. Во всех этих случаях Генрих VII ссылался на старые притязания Плантагенетов на французскую корону. Когда в 1492 г. Генрих VII сам вошел во Францию с войском, в договоре с капитанами было записано, что они должны "пройти морем и прибыть в королевство Франция для восстановления там Наших прав". Но Генрих VII был реалистом. Подобные заявления предназначались отчасти для пропаганды, чтобы заручиться предоставлением военных налогов со своих подданных. Они также служили козырем в переговорах о мире, который всегда был его главной целью. Действия короля показывают, что он хотел получить откуп деньгами и обещанием мира, как Эдуард IV в 1475 году. Договор в Этапле (1492 г.) удовлетворил обе цели, положив начало длительному периоду, когда война с Францией будет скорее исключением, чем правилом. Министр Генриха VII Эдмунд Дадли предупреждал своего господина, что наступательные войны на континенте обходятся дорого и не отвечают интересам Англии. "Начало кажется очень приятным, — говорил он, — но выход очень узок, чтобы выйти из него с честью" [1057] .
1057
Foed., xii, 355–8, 362–72, 377, 438–9, 442–3, 456–7, 490–504; Currin (2000), 384–412; Giry-Deloison, 48–9; Edmund Dudley, The Tree of Commonwealth, ed. D. M. Brodie (1948), 50.
Генрих VIII был последним английским королем, который принял старые династические и территориальные претензии за чистую монету. Он стал преемником своего отца в 1509 г. в возрасте восемнадцати лет, амбициозным, стремящимся произвести впечатление и чутким к настроениям в обществе, которое оставалось инстинктивно враждебным по отношению к Франции. Франкофобские настроения, присущие самому Генриху VIII, уже были хорошо развиты к моменту его вступления на трон. Однако пропаганда имела для Генриха VIII большее значение, чем закон или власть, в возрождении этих древних претензий. В начале своего правления он заказал жизнеописание Генриха V на английском языке, основанною на источниках начала XV века, а несколькими годами позже — английский перевод хроники Фруассара, выполненный Джоном Буршье, лордом Бернерсом, который остается одной из самых привлекательных версий этого литературного шедевра.