Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия
Шрифт:
Карл стремился оценить Жанну по достоинству. Некоторые влиятельные лица при дворе поддерживали его. Его духовник Жерар Маше, недавно принятый в Совет, одним из первых связал Жанну с древними пророчествами о девственнице-спасительнице. Другой ранний сторонник, Иоанн II герцог Алансонский, разделявший увлечение Дофина астрологией и сверхъестественным, подружился с Жанной, вместе с ней трапезничал и присутствовал на ее встречах с Карлом. По-видимому, он одним из первых понял, что абсолютная убежденность Жанны в своей божественной миссии может сделать ее вдохновляющим лидером армии. Даже Жорж де Ла Тремуй, который впоследствии отвернулся от Жанны, был готов проглотить весь свой скептицизм [360] .
360
Chartier, Oeuvres latines, 327; Proc. N., i, 326, 362, 369, 376–7, 380–8. Герцог Алансонский и астрология: Proc. Alencon, 85–6, 96.
Но не все советники Карла были убеждены. Некоторые из них считали проект Жанны опрометчивым, а впечатление, которое она произвела на Дофина, — опасным. Они разуверились в перспективах военных действий и считали, что в конечном счете единственным выходом из затруднительного положения Дофина является примирение с герцогом Бургундским. Их отношение к Жанне, вероятно, верно представлял Жак Желю, бывший архиепископ Тура, человек, твердо стоявший на традициях королевской администрации. Желю удалился в Прованс, но продолжал вести активную переписку с влиятельными лицами при дворе. Вскоре после прибытия Жанны в Шинон к нему обратились
361
*Fornier, ii, 313–16, 317–18.
Средневековая церковь неоднозначно относилась к провидцам и пророкам. Их нельзя было просто игнорировать, поскольку существовал авторитет Священного Писания и патристики, утверждавших, что Бог действительно иногда общается с людьми через пророков и других святых мужчин и женщин. Никто не сомневался, что некоторые видения и откровения были подлинными. Но ортодоксальное мнение инстинктивно не доверяло людям, претендующим на прямую связь с Богом. За два столетия до этого Фома Аквинский задал тон, заметив, что, хотя истинные пророки могут быть поучительными, их следует рассматривать как нечто исключительное. "Остерегайтесь лжепророков", — предупреждал французский теолог Пьер д'Айли, чей трактат, написанный в конце прошлого века, считался авторитетным трудом по этой теме. Часто это были фантазеры, шарлатаны или одержимые дьяволом. Они избегали посредничества духовенства и авторитета церкви. Они были склонны к различным неортодоксальным верованиям и практикам, особенно если они были низкого происхождения, необразованными или женского пола.
Исследования, которые Совет предпочел бы провести до первой аудиенции Жанны, в итоге были проведены после нее. Жанна подверглась физическому осмотру различными знатными дамами, которые подтвердили, что она женщина и девственница. С ней беседовала группа придворных клириков, в том числе Жерар Маше. Они сообщили, что она была ортодоксальной, набожной, трезвой, умеренной и целомудренной, а ее ответы были настолько внятными и уместными, что, учитывая ее необразованность, единственным правдоподобным объяснением была рука Бога. Однако они рекомендовали перед принятием окончательного решения отправить ее в Пуатье для более тщательного допроса. В то же время чиновникам Дофина было дано указание написать письмо с запросом мнения видных ученых, в том числе знаменитого теолога Жана Жерсона, титулярного канцлера Парижского Университета, жившего в то время в изгнании в Лионе и являвшегося автором известного трактата о видениях и других паранормальных явлениях [362] .
362
Пророки: Vauchez (1990). Расследование: Proc. N., i, 381–2, 389, 400, 476; *Fornier, ii, 313–14; *Fornier, ii, 314; Proc. Q., iii, 411–21 (De quadam puella, которая, вероятно, была ответом Генриха Горкумского, может быть датирована по некоторым данным мартом-апрелем 1429 года); Gerson, De puella aurelianensi (Oeuvres, ix, 661–5) была завершена через пять дней после освобождения Орлеана, но на основе предоставленной информации и сформулированных заранее вопросов.
Примерно через неделю после появления Жанны в Шиноне Дофин отправился в Пуатье, взяв с собой Жанну и своих главных советников. Пуатье был судебной столицей Буржского королевства и пристанищем многих богословов Парижского Университета, бежавших от бургиньонов после их вступления в столицу в 1418 году. Канцлер Дофина Рено де Шартр собрал комиссию из богословов, юристов и советников, чтобы допросить Жанну и сообщить о своих выводах. В начале XV века существовали общепризнанные критерии оценки подлинности видений и пророчеств. Экспертиза проходила в два этапа. Первый — проверка характера предполагаемого пророка на предмет того, что он вел безупречную жизнь, придерживался ортодоксальных взглядов и вел себя подобающим образом. Особенно осторожно следовало относиться к людям, чьи мотивы или методы казались манипулятивными. Любой признак высокомерия или гордыни, претенциозности или духовного эксгибиционизма должен был вызывать недоверие. В случае с Жанной основную трудность для членов комиссии представляла ее воинственные высказывания и мужское платье, которое она продолжала носить и после приезда из Лотарингии. Это вызвало затруднения и у сторонних экспертов, с которыми проводились консультации. Концепция убийства других христиан в бою всегда вызывала затруднения у Церкви, даже если это делали мужчины. В итоге они обратились к библейским прецедентам. Разве Юдифь не спасла свой город, обезглавив ассирийского полководца Олоферна? Разве не естественно, что Бог использует слабый пол в своих целях, чтобы продемонстрировать свое могущество и ничтожество человеческих способностей? Что касается ее одежды, то трансвестизм был давним религиозным табу, восходящим к Книге Второзакония ("Женщина не должна носить того, что принадлежит мужчине, и мужчина не должен надевать женской одежды, ибо мерзость все, делающие это, для Господа Бога твоего"). По неясным причинам Жанна считала ношение мужской одежды принципиальным вопросом. Она утверждала, что носить ее ей приказали голоса. Она носила ее не только в походе или верхом на лошади, то есть в тех случаях, когда в пользу этого были практические соображения, но и повседневно. Более того, она носила короткие туники, которые моралисты считали неприличными. Жерсон, который вряд ли знал точный покрой ее одежды, смело заявил, что Второзаконие не является частью закона Христа и в любом случае не может применяться к женщине, назначенной Богом быть воином [363] .
363
Proc. N., i, 328–9, 471–2. Критерии: Proc. Q., iii, 391; Gerson, De distinction verarum revelationum a falsis (Oeuvres, iii, 36–56). Воинственность: Pius II, Comm., i, 382. Одежда: Proc. C., i, 1, 67, 75, 94–5, 153, 205, 206, 210, 391. Эксперты: Proc. Q., iii, 419–20 (De quadam puella); Gerson, De puella aurelianensi (Oeuvres, ix, 664, 664–5).
Второй этап расследования был еще более проблематичным. Он заключался в поиске доказательств того, что Бог творил чудеса через предполагаемую пророчицу (signa), а также более древних пророчеств, желательно библейских, которые могли бы относиться к ней (scripta). Члены комиссии расспрашивали ее о голосах, долгом путешествии в Шинон и ее миссии. Но этого было недостаточно. Бог, сказали они ей, не мог пожелать, чтобы они советовали Дофину доверить солдат под ее командование и подвергать их жизни риску без положительных доказательств божественного характера ее миссии. Что же она могла им сказать, что выходило бы за рамки простого утверждения? Она ответила, что приехала в Пуатье не для того, чтобы творить чудеса. Пусть ей дадут достаточно войск, и она поведет их к Орлеану, разгромит англичан и снимет осаду. Это будет их signum. Что касается scripta, то члены комиссии обратились к широкому кругу пророческих сочинений. По всей видимости, они изучили антологию пророчеств, включая пророчества Мерлина
364
*Proc. Q., iii, 391; Proc. N., i, 328–9, 367–8, 374–5, 471–3, 476; Proc. C., i, 71, 72, 73, 93; Chron. Pucelle, 275–7; Thomassin, Reg. Delphinal, 224–5; 'Documents relatifs a Jeanne d'Arc', 365–9; Tobin (1990); Contamine (1992) [2], 47–51.
Комиссия в Пуатье представила отчет в начале апреля 1429 года. До наших дней дошло лишь краткое изложение их доклада, а также некоторые фрагментарные свидетельства его содержания, предъявленные на посмертном процессе в 1450-х годах. Выводы комиссии были шедевром двусмысленности. Они были составлены в таких сдержанных выражениях, которые позволяют предположить, что члены комиссии не хотели идти против очевидного желания Дофина верить в Жанну, но не хотели быть виноватыми, если результат окажется неудачным. Ответы Жанны, по их словам, убедительно свидетельствовали о ее личной святости, и это подтверждалось сообщениями тех, кто имел с ней дело с момента ее прибытия в Шинон. Судя по всему, она придерживалась простых, но ортодоксальных взглядов. Комиссары пока удовлетворились заявлением Жанны о том, что освобождение Орлеана станет "знаком" ее божественной миссии. Но они рекомендовали Дофину быть осторожным в этом вопросе, пока она не докажет это своими действиями. По-видимому, они также согласились с тем, что старые пророчества, по крайней мере, могут быть отнесены к ней. В остальном им нечего было сказать, во всяком случае, насколько можно судить по резюме. Вероятно, их мнения разделились. Поэтому они обошли молчанием проблемы трансвестизма Жанны и воинственного характера ее миссии. Они ничего не сказали о ее голосах и видениях, отметив лишь, что она "утверждала", что была послана Богом. В общем, они сообщили, что не нашли ничего против нее, и пришли к выводу, что, учитывая отчаянное военное положение и страдания французского народа, было бы неправильно советовать Дофину отвергнуть ее [365] .
365
*Proc. Q., iii, 391–2; Proc. N., i, 375 (scripta).
Одним из последних действий Жанны перед завершением слушаний в Пуатье было диктовка одному из членов комиссии письма, адресованного Генриху VI и герцогу Бедфорду (так называемому регенту Франции), а также командующим английской армией под Орлеаном. Оно было датировано 22 марта и озаглавлено Jhesu Maria, что стало девизом, которым она открывала все надиктованные ею документы. В нем Жанна объявляла врагу о своей миссии. "Сдайте ключи от всех городов, захваченных вами во Франции, Деве, которая является посланницей Бога, Царя Небесного", — приказывала она. Если они подчинятся и выплатят компенсацию за причиненный ущерб, она будет милосердна. Но если нет, то "я заставлю их уйти, хотят они того или нет, а если они откажутся повиноваться, то убью каждого из них". Существует множество свидетельств ланкастерской стороны о том, что это послание, а также другие подобные, последовавшие за ним, оказали на англичан весьма тревожное воздействие. Это было нечто новое в их военном опыте. Но в мире, признававшем вмешательство Бога в битвы, его нельзя было игнорировать. Англичане были разгневаны, но в то же время напуганы. Они отказались рассматривать ее вмешательство как законный акт войны и даже признать обычную неприкосновенность ее посланников. Один, привезший ее первый вызов, был расценен как посланник Сатаны и брошен в тюрьму. Когда спустя несколько недель к сэру Джону Толботу пришли за ответом, его ответ состоял из нецензурных оскорблений. Жанна, по его словам, была шлюхой, которая должна была вернуться к своим коровам и свиньям, если не хотела быть сожженной как ведьма [366] .
366
Proc. C., i, 221–2; Proc. N., i, 368; Journ. siege, 74, 79; Journ. B. Paris, 237.
Отчет комиссии из Пуатье позволил привлечь Жанну для помощи Орлеану. Примерно в конце марта 1429 г. ее привезли в Шинон. В замке советники Дофина рассматривали отчет и спорили о том, что с ним делать. Большинство священнослужителей с глубоким скептицизмом отнеслись к ее утверждениям и настаивали на том, чтобы Дофин ее проигнорировал. На суде Жанна показала, что лично явилась к нему, чтобы опровергнуть сомнения. Она приукрасила это свидетельство фантастическими подробностями, в чем позже призналась. Но от сути своего рассказа она не отступила. По ее словам, она была принята Дофином в присутствии канцлера Рено де Шартра, Ла Тремуя, графа Клермонского, герцога Алансонского и ряда других советников, как духовных, так и светских. В какой-то момент Карл спросил ее, как он может быть уверен, что она послана Богом. Согласно ее собственному рассказу на суде, она ответила "знаком", эффектным подтверждением божественного характера своей миссии, характер которого она отказалась раскрыть своим судьям. Она поклялась, что никому не расскажет об этом и не будет лжесвидетельствовать. Никто из тех, кто присутствовал при этом, не дожил до расследования 1456 г., за исключением герцога Алансонского, который ничего об этом не сказал. Мы никогда не узнаем, что в конце концов убедило Дофина поверить в ее миссию. Ясно лишь, что сомневающиеся среди его советников умолкли. Было решено испытать ее в планируемой операции по пополнению запасов Орлеана [367] .
367
Proc. C., i, 76, 116–18, 133–40, 417–18; Proc. N., i, 317–18, 382, 476; Chron. Pucelle, 277.
Пока готовились припасы и эскорт, Жанну готовили к предстоящей миссии. Она получила собственный военный отряд, который должен был как контролировать и защищать ее, так и сражаться вместе с ней. Возглавил его Жан д'Олон, опытный солдат, "мудрый и благородный человек", по словам Орлеанского бастарда, присутствовавший на решающем заседании Совета. Остальные составляли небольшую группу воинов, в том числе двое из тех, кто сопровождал ее из Вокулера, а также два ее брата, прибывшие к ней из Домреми. Кроме того, с ней был монах Жан Пескерель, который служил ее духовником, два пажа и бухгалтер. Все эти люди сопровождали Жанну из Пуатье в Тур. Жанна попросила отдать ей меч из коллекции подношений в святилище Сент-Катрин-де-Фьербуа, которое она посетила во время февральского путешествия в Шинон. Святилище было местом важного паломничества, тесно связанного с войной. Солдаты приносили в дар доспехи, цепи или оружие в память о чудесном вмешательстве святой, которая освободила их из плена или исцелила от ран. Меч с характерной рукоятью, украшенной пятью крестами, хранил оруженосец, который чистил и затачивал его. Для Жанны были изготовлены ножны, доспехи и утвержден собственный штандарт. Знаменитое шелковое знамя, которое, по ее утверждению, она ценила в сорок раз выше своего меча, было расписано по ее собственному эскизу: центральная фигура Христа с двумя ангелами на фоне геральдических лилий на белом фоне и девиз Jhesu Maria. К моменту отъезда из Тура в середине апреля 1429 г. она уже выглядела так, как Ги де Лаваль опишет ее несколько недель спустя в письме к своей матери: молодая девушка на большой черной повозке, в тяжелых пластинчатых доспехах с шеи до пят, с копьем и топором. Тем временем был подготовлен пакет документов для рассылки по главным городам Франции. В нем содержалось краткое изложение выводов комиссии Пуатье, копия письма Жанны к англичанам и подборка соответствующих пророчеств. Широкая огласка этих документов свидетельствовала о тех надеждах, которые Дофин возлагал на Жанну [368] .
368
Proc. C., i, 76–7, 78, 172–4; Proc. N., i, 325, 333, 390–1, 476–7; *Proc. Q., v, 107–8, 265, 267; 'Compte depenses', 207–8; 'Documents relatifs a Jeanne d'Arc'; Contamine, Bouzy & Helary, 1057–62.