Столичный доктор. Том VII
Шрифт:
К Зубатову со скрипом, но пропустили. Он смог выкроить буквально несколько минут между каким-то совещанием и раздачей люлей подчиненным. Впрочем, меня он встретил вполне приветливо, будто не выходил из кабинета только что жандармский ротмистр с лицом цвета спелого томата.
— Евгений Александрович, рад видеть! — министр внутренних дел встал и пошел мне навстречу, протягивая руку для приветствия. — Я уже и не чаял встретиться! Все только и говорят, что вы вернулись, а я вот — весь в делах, минуты свободной нет. Верите: чем выше пост, тем меньше свободы. И хочется вырваться, а нет никакой возможности.
— Верю, сам в похожей ситуации был. Лучше всего, когда подчиненных совсем нет — и отвечать
Мы уселись возле окна, Зубатов задернул шторы — жандармское управление смотрело дом в дом.
— Это вы сейчас до анархизма договоритесь, что и без начальства тоже хорошо, — шутливо погрозил мне пальцем Сергей Васильевич. — Но говорите, что вас привело ко мне. Дел и правда, невпроворот, мне скоро в Царское уезжать на доклад.
— Хотелось бы получить от вас помощь в виде толковых сотрудников. Для командировки их на Дальний Восток, сопровождать меня. Отставников у Гюйгенса брать — толку мало. Нужны лица официальные, с полномочиями.
Министр мгновенно посерьёзнел, заскучал.
— Значит, все-таки решились?
Я тяжело вздохнул:
— Да, приму предложение Сергея Александровича.
— Очень легко в этом деле погореть, — Зубатов нахмурился, задумался. — Вокруг порт-артурских дел такой клубок завязался. Шпионы, концессионеры и высшие чиновники, кого там только нет…
— Так дадите сотрудников?
— Сколько?
— Чем больше, тем лучше.
Он постучал перстнем по столу, раздумывая.
— Просьба из тех, что без последствий не обходятся, — наконец заметил он. — Как ни ответь, всё хуже будет.
— А кто обещал, что будет легко?
Зубатов вздохнул:
— Хорошо. Я подумаю. Вам телефонируют.
Я вышел, чувствуя спиной его взгляд. Уж не о том ли думает, что лучше бы мне с самого начала сказать «нет»?
Разговор с Макаровым состоялся уже на следующий день. Встретиться с адмиралом оказалось намного проще, чем с Зубатовым — Степан Осипович жил все в том же доме, где мы с ним пересеклись в самый первый раз шесть лет назад. И был он все также радушен, гостеприимен. Угостил меня вкусным ужином, рассказал о своих последних походах. К моему удивлению Макаров оказался в числе безобразовских «клиентов» — он несколько месяцев назад вложился крупной суммой в концессии на Ялу.
— Сам бог тогда велел защитить свои инвестиции, — развел руками я, расплескивая коньяк из рюмки. — Прошу прощения, увлекся.
— Да не будет никакой войны, — отмахнулся от меня адмирал. — Вашу позицию знаю, передавали. И теперь-то понимаю, с каким прицелом вы финансировали подводные суда… Умно!
— Могу рассчитывать на помощь флота с транспортировкой и базированием лодок?
Обсудили детали железнодорожных перевозок, затем назначение адмирала на порт-артурскую эскадру. Макаров не горел желанием ехать на Дальний Восток, жаловался на желудочные боли, открывшуюся язву. Эх, не дошли у меня руки до хеликобактера! Но препараты на основе висмута сделать не сложно, лечат они бактерию вполне себе неплохо, хотя, конечно, без испытаний советовать лекарство адмиралу было преждевременно. Я дал несколько рекомендаций по лечению, после чего немного нажал на Макарова. Приоткрыл тайну своих бесед с Великим князем, показал вырезки из газет с аналитикой по японским делам. Флот островной державы рос небывало быстрыми темпами, и спорить с выкладками было трудно. Степан Осипович и не стал. Повздыхал, посетовал, что придется отмечать Рождество и новый год в поезде, но в итоге дал согласие выехать в конце декабря. Заодно проследить за перевозкой подлодок.
Что же… Одно дело сложилось. Теперь предстояло убедить армейцев. И тут случился полный облом. Куропаткин отказался встречаться со мной. Шли
Дело в том, что перед своим отъездом на Родину, я развязал «войну» с Байером. Да, тем самыми моими партнерами по аспириновому заводу. Несколько лет подряд часть доходов от лекарства, которые превысили уже три миллиона рублей, я вкладывал в акции немецкой компании. Стал крупным акционером с правом голоса в совете директоров. И все шло отлично, стоимость ценных бумаг росла, участие в управлении меня не сильно тяготило — в основном обменивались телеграммами. Только раз в году я доезжал в Леверкузен — в основном перед Рождеством — обменяться подарками, выпить пару бокалов шампанского на торжественном фуршете, что организовывала фирма.
Все шло гладко, пока я не обратил внимание на резкий всплеск продаж героина в отчетности компании. Само обезболивающее было синтезировано несколько лет назад немецким химиком Феликсом Хоффманном. Но двери в ад открыл не он, а новый маркетолог Байера — господин Штраус. Он пустил в СМИ массированную рекламу, поменял упаковку на более броскую, с изображением льва. И разумеется, никто ничего не стеснялся — можно детям, можно как снотворное. То, что героин в шесть раз сильнее морфина, моментально вызывает привыкание, умалчивалось. Исследование, которое провели химики — кстати, сотрудник фирмы Генрих Дрезер и сам подсел на наркотик — было положено директорами под сукно. Как говорится, бабло побеждает добро. Героин давал Байеру уже половину прибыли от аспирина. И вполне мог обогнать номер 1.
Не найдя понимания в компании, я поднял шум. Написал несколько статей, дал ход исследованию Дрезера, к которому имел доступ. Чем ввел акционеров в убытки — котировки упали. Немцы тут же подали на меня в суд, после чего попытались расторгнуть договор по аспириновому заводу под Питером. И я впервые применил админресурс — привлек Склифосовского к переговорам. Которые шли месяц с переменным успехом и уже вызывали изжогу у министра. Вот и сейчас, немцы выкатили новые условия, в которые пришлось вникать Николаю Васильевичу лично.
— Ну вот зачем, ты лезешь везде? — бушевал профессор, постукивая кулаком по рабочему столу. — Если с японцами действительно случится война — их будут поддерживать англичане. Наша задача — не восстановить против себя всю Европу, иметь добрососедские отношения с Германией. Только вчера нам, министрам, об этом говорил Витте. «Байер» дошел до своего МИДа и те готовят ноту в наш адрес. И что мне теперь прикажешь делать?!
Глава 10
ВЫСОЧАЙШІЙ УКАЗЪ: КНЯЗЬ БАТАЛОВЪ НАЗНАЧЕНЪ НАМ?СТНИКОМЪ ДАЛЬНЯГО ВОСТОКА
Санктъ-Петербургъ, 15 декабря 1903 года.
По вол? Его Императорскаго Величества Государя Николая Александровича, ознаменованной вчерашнимъ р?шеніемъ Правительствующаго Сената, совершено назначеніе, коему суждено войти въ л?топись державныхъ преобразованій. Князь Евгеній Александровичъ Баталовъ, изв?стный въ прошломъ какъ ревностный товарищъ министра здравоохраненія и благод?тель страждущихъ, удостоенъ высокой чести заступить на постъ Нам?стника Дальняго Востока, см?нивъ адмирала Евгенія Ивановича Алексеева. Самъ князь, принявъ назначеніе, изрекъ: «Служеніе Дальнему Востоку есть служеніе всей Россіи». Планы его обширны: развитіе врачебныхъ миссій, устройство пріютовъ для сиротъ и поощреніе ученыхъ экспедицій. Не забываетъ онъ и о стратегическихъ задачахъ: укр?пленіе портовъ, діалогъ съ Пекиномъ и Токіо, а также «соединеніе державной мощи съ благомъ каждаго подданнаго».