Столичный доктор. Том VII
Шрифт:
Уговорить руководство клиники на применение секретного лекарства удалось довольно просто: всемирно известный врач, имеющий неофициальный титул «король хирургов» обратился с просьбой. Ладно, Микулич подкрепил свое желание откровенной взяткой в виде щедрого пожертвования. Зато никто не мешался в инъекции, производимые каждые шесть часов, а Вацлаву даже выделили отдельный сейф для препарата. Интересно, за сколько главный врач уступил бы свой кабинет под мою палату? Я к этому отнесся спокойно: кому как не мне знать, что для больницы много жертвователей не бывает. А хороший администратор в состоянии освоить любую сумму, внезапно появившуюся на счете.
Первые
Мне принесли ворох телеграмм. От Романовского, Келера, Лизы, ее мужа. Больше всех волновались Склифосовский и… Вика. От нее пришло аж два послания. Лежа в постели, диктовал Васе ответы, успокаивал, заверял… Прямо хоть устанавливай в палате телеграфный аппарат.
Сон традиционно был отвратительный. Поверхностный, с бестолковыми обрывками сновидений, прерываемыми пробуждением от малейшего шороха или неловкого движения. И только под утро я забылся, увидев сон из старой жизни. Мы с коллегами собрались на чьей-то даче праздновать юбилей. Виновника торжества всё не было, и из-за этого возникло беспокойство у шашлычника, который для разнообразия приобрел внешность лакея Васи. Он переживал: блюдо уже дошло до готовности, пора есть, ведь совсем скоро всё можно спокойно отдать собакам. И я торчал столбом возле мангала, ожидая, что мне всё-таки подадут шампур. Третий слева, с куском мяса, чуть сильнее подрумянившегося на краю. Так и хотелось зубами стащить его и жевать, чтобы сок обязательно капал с подбородка и стекал на рубаху. Самое обидное: я вдруг понял, что мы находимся в Симплон-Дорфе. Какой уж тут шашлык…
Досмотреть мне не дали — меня разбудил шум в коридоре. Женщина громко разговаривала недалеко от двери в мою палату, и требовала немедленно впустить ее внутрь. На немецком языке, кстати. И весьма знакомым голосом, если я не ошибаюсь. С непередаваемым франконским прононсом. Возражала ей медсестра на ломаном немецком. Но требование сначала подождать доктора Капоселлу, а потом — хотя бы снять пальто она донесла вполне внятно.
Очевидно, торг завершился, потому что дверь открылась, и вошла Агнесс, почти вбежала. Она была в дорожном платье, чуть измятом, но всё равно выглядела безукоризненно. Медсестра, выполнявшая сейчас роль швейцара, стояла позади нее с крайне недовольным видом, держа в руках сброшенное ей пальто.
— Здравствуй, — прохрипел я. Хотя эффект от приветствия был испорчен стоном — слишком уж я неловко повернулся.
— Здравствуй, Женя, — услышал я в ответ. Произнесено это было довольно сухо. Сказал бы — холодно. Глаза её скользнули по мне, но взгляд был больше оценивающим, чем тёплым. — Извини, что не успела приехать раньше.
Она подошла не ко мне, а почему-то к графику температуры. Агнесс довольно-таки долго на него смотрела, а потом повернулась в сторону постели.
Хотелось пошутить, что усилия врачей сделать Агнесс вдовой пока не увенчались успехом, но пересохшее горло не дало произнести такой долгий спич.
Впрочем, жена моя шутить тоже не была склонна. Она долго смотрела на этот график, куда не внесли еще утренние показатели, и зарыдала. Причем, не
— Вытрись и выпей воды, — сказал я. — Не стоит показываться в таком виде.
Агнесс уткнулась в ладони, села на стул и отвернулась. Я смотрел на неё и чувствовал себя беспомощным. Честно, я не знал, как себя вести с женой. Тысячи раз воображал разные варианты встречи, но просчитался. Такой реакции я не предвидел. Она простила меня? Или приехала из соображений приличия? Чего ждет? Тут мозги полощутся в продуктах распада, сложные решения сейчас — не моя сильная сторона. Слезы все не проходили, хотя их и стало меньше.
— Перестань уже! Хватит. Жив я, жив.
— Не в этом дело.
— А в чем??
— Я… я беременна!
Глава 3
ГАЗЕТА TIMES. Японскій посланникъ С. Курино вручилъ министру иностранныхъ д?лъ Россійской Имперіи документъ съ изложеніемъ основныхъ принциповъ соглашенія между Японіей и Россіей. Смыслъ японскій нам?реній сводится къ тому, чтобы въ переговоры съ нею была введена и Маньчжурія. Между т?мъ Россія упорно стоитъ на томъ, чтобы не допускать и впредь какого бы то ни было вм?шательства Японіи въ этотъ вопросъ.
Р?шительно выступилъ противъ японскаго проекта соглашенія россійскій посолъ въ Токіо Р. Розенъ. Онъ рекомендовалъ не уступать установленнымъ принципамъ по маньчжурскому вопросу, рекомендовалъ предложить японской сторон? полное разграниченіе сферъ интересовъ. 'Соглашеніе на этомъ основанніи — объяснилъ онъ нашему корреспонденту въ Токіо — могло бы состоять всего изъ трехъ пунктовъ. Взаимнаго признанія Маньчжуріи, совершенно стоящей вн? сферы японскихъ интересовъ и Кореи, совершенно вн? сферы русскихъ. А также обязательства Японіи не воздвигать на корейскихъ берегахъ военныхъ сооруженій, могущихъ угрожать свобод? плаванія въ Корейскомъ пролив?.
Вацлав отправился мыть руки, а я пошел вслед за женой. Но догнать ее не смог, хоть и шел довольно быстро. Переживать нечего — у меня тут полный дом вполне официальных шпионов. Любой из слуг будет счастлив сообщить, куда последовала госпожа. Вот и Вася, за прошедшие годы выбившийся в дворецкие, даже вопроса моего ждать не стал, а показал на лестницу, ведущую на второй этаж.
Увы, подняться я не успел — меня перехватил Степан Карлович Джевецкий. За последние годы он слегка сдал — в волосах и бороде появилась густая седина, морщины избороздили все лицо. Но инженер был по-прежнему активен, деловит и мог часами говорить о моторах, корпусах, клепке…
В мое поместье он приехал утвердить некоторые изменения в проект строящихся подводных лодок. Ну и получить новый чек на финансирование оных. Увы, «Агнесс-1» пустила течь почти сразу после того, как ее краном погрузили в воды Финского залива возле причальной стенки Балтийского завода. Мигом полетела вся электрика, аккумуляторы. Причем предыдущие испытания на герметичность «Агнесс» выдерживала на ура. Но что-то пошло явно не так.
Подлодку достали, разобрали, начали изучать. Инженер примчался из Парижа, лично не вылезал из отсеков. Мне то и дело сыпались телеграммы с его соображениями, расчетами. Разумеется, я в них ничего не понимал, а удаленно рулить чем-нибудь помимо банковских счетов не получалось. Поэтому предложил Джевецкому навестить меня в Швейцарии, попробовать фондю и местный шоколад. Который еще пока не обрел всемирную известность, но уже был на пути к этому.