Столичный доктор. Том VII
Шрифт:
Надеюсь, у меня получился достаточно тяжелый вздох. Рад бы осчастливить человечество, но пока не выходит никак.
— К нам обращаются представители солидных газет, и не только итальянских. Всем хочется узнать вашу историю из первых рук.
— Я обязательно им все расскажу. Но сейчас у меня есть более важные дела.
— Позвольте полюбопытствовать, какие же?
Я попытался поймать взгляд Агнесс. Безуспешно. Говорить или нет? Повременим.
— Разумеется, выздороветь.
Глава 4
ХРОНИКА. Въ порт? Императора Александра III сп?шно заканчиваетъ
«ИСКРА», 1903 годъ. О «милостяхъ» царскаго правительства. Царское правительство вновь демонстрируетъ свою «заботу» о народ?. Недавній указъ о введеніи новыхъ налоговъ на хл?бъ и соль — яркое подтвержденіе его истинныхъ нам?реній. Въ то время какъ крестьяне едва сводятъ концы съ концами, а урожай въ очередной разъ оказался скуднымъ, власть предпочитаетъ обременять ихъ еще больше. Зерно, которое должно кормить семьи, теперь идетъ на оплату прихотей царской казны.
Не забудемъ и о «реформахъ» въ промышленности. Лозунги о развитіи фабрикъ и заводовъ звучатъ громко, но за ними кроется лишь стремленіе угодить иностраннымъ капиталистамъ. Рабочіе, трудящіеся на этихъ предпріятіяхъ, остаются беззащитными передъ произволомъ хозяевъ. Условія труда остаются невыносимыми, заработная плата — унизительно низкой. Вм?сто того чтобы защитить своихъ подданныхъ, правительство закрываетъ глаза на ихъ б?дственное положеніе. Итакъ, снова становится очевидно: царизмъ заботится лишь о себ? и своихъ союзникахъ — крупныхъ землевлад?льцахъ и капиталистахъ. Народъ же остается на краю пропасти, обреченный на нищету и безправіе. Сколько еще мы будемъ терп?ть этотъ гнетъ? Отв?тъ изв?стенъ: недолго. Время перем?нъ близко, и ни одно золоченое кресло не устоитъ передъ волей народа.
А газеты продолжали раздувать пламя. Отношения между Японией и Россией поглотили все заголовки. Казалось, будто мир больше ничем не занят и ничто его не волнует. Статьи скатывались к прямолинейным намёкам: «Война неизбежна». И действительно, никто особо этого не скрывал. Четвертая власть западных стран с особым упоением смаковала будущий ход боевых действий — в договор по разграничению сфер влияния никто не верил. Более того, дипломаты Германии, Англии, Франции с упоением его «торпедировали», убеждая правительство микадо взять все, что им нужно, силой.
Моего терпения в качестве стороннего наблюдателя хватило ненадолго. Российские власти проявляли традиционную пассивность, все шло к тому самому разгрому, который случился в моей истории. Ждать было больше нельзя.
— Я возвращаюсь в Россию, — объявил я за завтраком.
— Когда? — спокойно спросила Агнесс, не меняя выражения лица.
— Сделаю распоряжения, соберу вещи, и поеду. Здесь и без меня уже справятся.
Швейцарская клиника работала, как местные часы, моего непосредственного участия уже пару лет, как не требовалось.
— Надо дать распоряжение, чтобы наняли полный штат слуг, привели в порядок дом, — пожала плечами супруга. — Не в гостинице ведь жить, пока там всё сделают.
— Мне много не надо, обойдусь малым, — заметил я, пытаясь избежать конфликта.
—
Я нахмурился.
— Ты что, тоже собираешься?
— А ты думал иначе? — впервые с начала разговора какое-то подобие эмоции мелькнуло на ее лице. — Я — твоя жена, должна находиться рядом с мужем.
— Скорее всего, я уеду на Дальний Восток. Там скоро начнётся война.
— Значит, буду ждать твоего возвращения, — Агнесс промокнула губы салфеткой и встала из-за стола. — Я дам распоряжение насчет слуг и прикажу собирать вещи.
Если вам кажется, что вы понимаете свою жену, значит, вы не учли что-то очень серьезное.
В Милане тогда всё обошлось. Уже через три дня я бил копытом и открыто требовал выписки. Хотелось пасты фрутто ди маре, пиццу размером с тележное колесо, и запить это добро парой литров кьянти. А вместо этого приходилось смотреть на постные лица медсестер из какого-то католического ордена. Сиделку, следящую, чтобы я питался исключительно несъедобной дрянью, я уже тихо ненавидел. И даже вид из окна на сад, всё еще зеленый в начале октября, сильно приелся. Просто это место помнило, как я умирал.
Агнесс вроде оттаяла, и даже начала улыбаться. Я решил все списать на беременность, в этом состоянии дамы и не такое отчебучить способны. И мы счастливой княжеской семьей двинулись в благополучное светлое будущее. Ну, это я так думал.
Но сначала мешали мелкие препятствия в виде журналистов. Те жаждали выпить остатки моей крови и получить на память, если не пуговицу с костюма, то хотя бы фалангу пальца, лучше с кольцом. Отбивался от них Раньери, но, видать, отговорки кончались. Кто-то заметил меня прогуливающимся в инвалидном кресле в сопровождении жены, и ссылаться на состояние здоровья стало просто бессмысленно.
— Ладно, три человека, вопросы предоставить заранее. Я имею право вычеркнуть любой. При попытке задать неутвержденный вопрос интервью прерывается и более не возобновляется. Никаких уступок.
— Полностью согласен с вами, герр фюрст, — закивал Раньери. — Только как они выберут трех представителей?
— Да хоть аукцион проводите, мне какая разница? — улыбнулся я.
Главный врач шутке порадовался, и я не удивлюсь, если он и вправду пустит ко мне тех, кто больше заплатил. Это Италия — здесь все продается, покупается и продается обратно.
После эпопеи с бессовестной травлей в Петербурге я почти всех писак занес в свой черный список. Вышли из доверия. Поэтому все интервью только так, с последующим письменным утверждением. Пусть жалуются на ущемление свободы слова.
Но перед пресс-конференцией у меня был другой гость. Весьма неожиданный. Когда Вася объявил: «Ваше сиятельство, к вам его высокопревосходительство Александр Иванович Нелидов!», я, честно говоря, не сразу и понял, кто это. И, тем более, зачем.
О, мундир этот знаю, совсем недавно в городе Париже видел, на после Моренгейме. Наверное, и этот из той же когорты. Судя по обращению, второй класс, действительный тайный. Потому что чиновников первого класса сейчас среди живых не числится. Высокий дядька, худощавый, борода веником. На вид — лет шестьдесят. Взгляд умный, усталый немного. Выправка не военная, но держится с достоинством. наверное, любитель верховой езды.