Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)
Шрифт:
– Могут ли руки, однажды обагренные кровью, жить в мире, любви и честной работе? Если ничто не оправдывает убийство, тогда почему мне даровано столько благ? – временами эти повторяющиеся мучительные вопросы стучали в его голове.
Ничто не совершенно в этом мире, и нам нужно учиться иметь дело с его недостатками , хоть школа эта трудна. В случае Терри это заняло годы, тысячи страниц, в которых описал свои печали и страхи, много терпения и любви его жены и чрезвычайное событие, заставившее молодого человека понять, что он преодолел свое чувство вины.
Как только женщина ожидает ребенка, ожидание становится приятным и неудобным, естественным и таинственным, изводящим и сладостным,
Несмотря на то, каким долгим казалось ожидание в начале, время летело с поразительной быстротой в домашних делах, спешке в украшении детской, беспокойствах о частых кошмарах Терри и ожиданиях ее и ее мужа премьеры «Еще раз встретившихся», которая выйдет в августе. Терри был весь на нервах из-за проекта, и его молодая жена знала, что в ее обязанности входило и помогать ему справляться с большим количеством трудностей, с которыми ему приходится иметь дело.
Хотя посреди нагрузки, которую им приходилось нести, пара еще находила время наслаждаться друг другом, понимая, что, несмотря на все земные заботы, у них все еще есть особенное благословение истинной любовью между ними, и это была милость, похвастать которой могут немногие.
Так что, следуя своей доброй природе, Кенди проводила дни, заботясь о мужчине, которого любила, и ребенке, который подрастал внутри нее, пока она считала дни до свершения двух событий: премьеры и родов.
Чарльз Эллис прибыл в свою театральную ложу как раз к премьере. Его повысили по работе, и он больше не писал заметки, а работал ассистентом одного из самых важных критиков «Нью-Йорк Таймс». Хотя он всегда мечтал быть военным корреспондентом, он получал некоторое удовольствие от своей новой работы, которая была менее поверхностна и намного более интересна.
Мужчина уселся, рассеянно наблюдая за публикой, которая медленно рассаживалась по местам. В его руках была программка, и он снова заинтересовался пьесой, которую ему предстояло смотреть.
Он был настроен скептически относительно молодого писателя, чью работу собирался оценивать. «Быть хорошим актером не обязательно быть хорошим писателем», думал Эллис. Так что темноглазому мужчине было любопытно, хоть он и не был уверен, сможет ли он наслаждаться вечером. Его глаза блуждали вокруг и остановились на других ложах прямо перед ним. Две блондинки были уже на местах. Высокий мужчина тоже со светлыми волосами и частично загорелым лицом сопровождал леди.
– Семья автора, - сказал себе Эллис, прибегая к биноклю, чтобы узнать лица троих. – Эксцентричный мистер Одри, только что вернувшийся из Нигерии, миссис Бейкер, как всегда элегантная и знаменитая, и, конечно же, милая миссис Грандчестер, молодая, красивая и беременная. Думаю, в ее положении ей было бы лучше остаться дома.
Затем раздумья Эллиса затмили аплодисменты, вторгшиеся в театр, и занавес поднялся. И вопреки всем его ожиданиям, ему не потребовалось много времени, чтобы увлечься в трогательный сюжет, рассказывающий историю троих мужчин, столкнувшихся с опасностями и испытаниями войны, которые заставили их принимать решения; какие-то были лучше, какие-то хуже. Так, Эндрю Уилсон решил поступить на военную службу, чтобы оставить семейные обязанности, которые он ненавидел; Мэтью Тарп пытался убежать от внутренней боли после того, как потерял любимую женщину; а Дерек Джеймс искал способ доказать самому себе, что он может сделать что-то стоящее, нежели тот легкомысленный образ жизни, который он привык вести. Трое мужчин искали свои потерянные дороги среди хаоса и ужасных страданий, но, к несчастью, выжил только Тарп, чтобы поведать историю миру.
Диалоги были рассудительными, но не без эмоций, пока действие
Эллис не мог оторвать глаз от сцены, чувствуя, что его восхищение талантом Грандчестера становится глубже. Ему не только удалось сочинить действительно зрелую и волнующую историю, несмотря на то, что он был молодым писателем, но и сыграть роль Тарпа так, как никогда раньше во всей его карьере. Но сюрпризы еще не кончились.
После антракта, когда публика вновь заняла места, Эллису было видно издалека, что миссис Грандчестер приложила правую руку к животу, и румянец на секунду исчез с ее щек. Момент спустя, молодая женщина тронула свою свекровь за плечо и две леди с миллионером немедленно покинули ложу, прежде чем начался следующий акт.
Когда Эллис увидел, как семья актера покидает ложу посреди пьесы, он понял, что миссис Грандчестер вот-вот разродится своим первенцем. Но журналист знал, что спектакль должен продолжаться, и не удивился, что Терренс Грандчестер бесстрастно продолжал представление, хотя через бинокль заметил, что молодой человек слегка побледнел, когда на миг обернул глаза в поисках пары зеленых глаз, и не нашел их.
Тем не менее, актер продолжал свою работу в той же спокойной манере, и остальная публика, незнакомая с ситуацией, происходящей за кулисами, щедро отзывалась на проявление таланта артиста, который еще раз превзошел самого себя.
В конце пьесы публика встала, провозглашая имя автора и актера, но как ни странно, молодой человек ограничился вызовом на «бис» только единожды, и когда занавес поднялся второй раз, на сцене появился лишь Роберт Хатавей. После оваций, смолкнувших по его сигналу рукой, старый директор обратился к публике.
– Леди и джентльмены, компания Стрэтворд крайне признательна вам за вашу оценку. Сегодня вечером мы были свидетелями рождения нового писателя и укрепления уже яркой драматической карьеры. Но хорошего иногда приходит сразу много, и так получилось у моего друга и партнера Терренса. Хотя ему очень хотелось бы остаться с нами подольше этим вечером, другие обязанности заставили его покинуть театр, поскольку, видите ли, его жена уже дает жизнь его первенцу, и позвольте мне сказать, что ребеночек действительно торопится родиться. Это мальчик, и он наверняка хочет поздравить своего отца с сегодняшним успехом, который обязан и вашему предпочтению. Приятного вечера.
Ободряющий слух побежал по рядам, и финальная продолжающаяся овация доходила до потолка и залов. По иронии судьбы, Терренс не слышал, как отдавали дань его работе, и даже если бы у него была возможность быть здесь, он бы не получил удовольствия, потому что мысленно он был слишком обеспокоен и встревожен, пока шофер спешил доставить его и Альберта в больницу.
Я взглянула на него впервые и знала, что он уже часть моего собственного сердца. Медсестра дала мне малыша, так что я могла обнять и прижать его к груди. Он был еще весь в жидкости, в которой жил девять месяцев, его глазки уже открылись, ощущая свет и тени вокруг. Потом он посмотрел на меня океаническими кристаллами, что были в его глазах, и я полюбила его еще больше, видя тот же свет, который я любила в глазах его отца. Это было самое восхитительное переживание, которым я когда-либо наслаждалась, и не в силах сдержать эмоций, я заплакала, мягко обнимая его в своих руках. Тогда я поняла, что эта маленькая тайна, которую я держала, будет отныне, наряду с его отцом, центром моей жизни. Я не могла представить высшей радости, веселее песни, большей удачи, более законной гордости, чем иметь сына от мужчины, которого я любила.