Столкновение

Сапегин Александр Павлович

– Иди к нам. – Гена Соломатин кинул Вадиму брелок с ключами. – Моя двуспальная раскладушка – у окна.

– Спасибо. – Белов ловко подхватил брелок заклинанием левитации, рунную схему он собрал за доли секунды.

Поблагодарив одногруппника, Вадим достал из шкафа чистый комплект нательного белья, в ванной комнате взял полотенце и мыльно-рыльные принадлежности. Спорить с ребятами не хотелось, хотя можно было «попросить» их, но предложенный Генкой вариант как нельзя кстати устроил обе стороны. Какая разница, где спать?

– Белый! – догнал его у порога крик Сергея.

– А?

– Давани, не мнись, – Березин указал на ящик, – ради науки.

Вадим, закатив глаза, пожал плечами: отвяжитесь, мол. Сформировав конструкцию из рун, он направил ее на ящик, подержал чуть-чуть и, не обращая внимания на крутящиеся вентиляторами рамки, хлопнул дверью.

– Охренеть… – выдохнул Антон и поднял на ребят пораженный взгляд.

– Чего там? – спросила Арина, взор которой, как прикованный, следил за оборотами четвертого контура.

Антон молча развернул ноутбук экраном к ребятам:

– Пять с половиной «мерлинов»!.. Кто-нибудь напомните мне не попадать Белому под горячую руку.

– Самим бы не забыть, – пролепетала Арина и зябко

поежилась. В голове девушки сама собой всплыла картинка с задыхающимся двоюродным братом…

Игрум. Апартаменты Ласаба

Многие знания – многие печали. Древняя мудрость одинакова для различных миров, имея везде одно и то же толкование. Последние циклы знания не приносят Ласабу рум Гуро радости, скорее они служат поводом для пессимизма. На Земле говорят – кто предупрежден, тот вооружен. На Игруме добавили бы – узнал, оценил, познал, сделал, но… Но третий верховный эрарх [11] касты жрецов никак не мог придумать, что делать с попавшими в его руки знаниями. Ласаб коснулся пальцем сенсора и откинулся на спинку кресла. Повинуясь команде, заработали медицинский комплекс и бытовая автоматика. От высокочастотных колебаний задрожал воздух, человек в кресле блаженно щурился от электронного массажа. Тихо тренькнул сигнал кухонного автомата, и бытовой кибер поставил на стол чашку с тонизирующим взваром. Ласаб не глядя протянул руку и подхватил обжигающе-горячую емкость с приготовленным напитком. Рум Гуро сделал осторожный глоток варева. Неплохо, совсем неплохо; еще бы чуть-чуть соли и жира с шеи горного козла – и было бы вовсе отлично, но… Но думы о жире вернули почти всесильного жреца, одного из самых могучих политиков планеты, к тому, от чего он долгое время жаждал отвлечься. Сплюнув чешуйку с корня чернолистника, Ласаб с отвращением отставил чашку в сторону и с ненавистью посмотрел на висящее в воздухе голографическое изображение.

11

Высший титул в кастах. Является выборным и присваивается на соборах каст. Жрецы имеют трех эрархов, отвечающих соответственно за паству, внешнюю и внутреннюю политику, экономику. Касту воинов возглавляет один эрарх, он же главнокомандующий. Количество эрархов в кастах может варьироваться.

Графики, опять графики, таблицы, диаграммы, пояснения… как будто он без прогнозов аналитиков не понимает, что общество движется к пропасти. Система, еще сто циклов назад казавшаяся незыблемой, стояла на грани коллапса. Быдло и человеческое стадо могут верить цветистым лозунгам о движении вперед и стремительной поступи цивилизации. Защитные сапоги космических исследователей Игрума ступили на все планеты системы. За первопроходцами пришли геологи и инженеры, мыслители и строители украсили лики планет куполами городов и громадных предприятий. Заработали рудники, свободные старатели разрабатывают богатейшие залежи планетоидов в астероидном поясе, но… Но все эти победные реляции были ничем иным, как пылью в глаза. Игрум задыхался от нехватки ресурсов. Сновавшие между материнской планетой и астероидными рудниками космические рудовозы позволяли экономике лишь поддержать спадающие штаны. Слишком велика была стоимость небесных ископаемых, не выручал даже труд преступников и низверженных [12] . Люди мерли словно мухи, а строить автоматизированные комплексы было еще накладней, намного накладней, вот и набивали трюмы рудовозов бесправным быдлом, благо что криосон позволял сохранить до девяноста пяти процентов будущих рудокопов, иначе – труба, со всеми вытекающими. Впрочем, «труба» скоро придет к ним всем. Стагнация уже затронула все касты и слои общества, обойдя стороной лишь военных, но тут особый случай: заигрывать с вояками и лишать их куска мяса и любимых игрушек всем было не с руки, ибо на их штыках последние годы держится благополучие верховных каст. И так крамола расползается среди низших. Нерушимый монолит дал трещину. Размежевание каст и отход от практики свободного перехода обесценили древний принцип солидарности, когда во главу угла ставилось выживание социума, как единого организма. Тысячелетия данный принцип впитывался с молоком матери и не подвергался сомнению, но… Но некоторые представители правящих кругов решили, что может быть иначе, ведь врагов у них на планете не осталось, последняя война отгремела более восьмидесяти лет назад, Союз городов почил в бозе, похоронены под руинами зданий лидеры демократов, пришло время, когда можно и нужно позаботиться о себе, закрепив свое положение в вертикали власти. На словах все было по-прежнему. Во всех средствах массовой информации декларировалась приверженность древним традициям, на деле же шло распределение мест у кормушки. Те, кто столбил места, и были первопричиной деградации общества. За пятьдесят лет расслоение среди и внутри каст достигло угрожающего уровня. Помимо кастовых проблем, во весь рост встал вопрос перенаселения и демографического давления, о ресурсном голоде не стоит и вспоминать. Взоры людей обратились к звездам. Стремительный рывок в космос и последовавшее за ним развитие науки и технологий позволило на время снизить остроту проблемы. Гигантские стройки, миллионы, сотни миллионов рабочих, задействованных в программе освоения космоса и ближайших планет. Громкие открытия и научные сенсации. Покрытые песком города на Йорте – четвертой планете. Таинственные могильники и непонятные машины, новые открытия, достижения медицины, рост популярности касты мыслителей, подарившей жителям Игрума вакцины практически от всех болезней. Открытия мыслителей отодвинули старость, избавили от наследственных генетических заболеваний, дали клонирование и многое другое, но… Но за общим угаром все проглядели один нюанс – количество ртов и едоков тоже увеличилось. Когда спохватились, то демографические программы по ограничению роста населения пришлось списать в утиль.

12

Низверженные – неприкасаемые, осужденные преступники; люди, лишенные гражданских прав и права принадлежать к какой-либо касте.

Благословенный космос оказался не столь благословен,

принеся на Игрум мутации и новые болезни; должный пополнять, он с каждым годом все больше и больше разорял тощую мошну Правящего Круга. Наступило время отрезвления от угара. Правители столкнулись с неприятным фактом роста безработицы. Ставка на автоматизацию производства на материнской планете сыграла плохую шутку, лишив работы десятки миллионов людей. Не все из них хотели ехать на рудники Йорта, Сегера [13] и астероидов. Безработные пополняли касту низверженных, увеличивая армию недовольных. Выброшенные на задворки цивилизации, они собирались в громадные банды и формирования, градус напряженности рос с каждым годом, того гляди полыхнет, а против толпы с дрекольем поможет только шагоход с боевым плазмометом. Умники из низверженных очень уж наловчились делать заглушки индивидуального ношения. Чатховы паразиты! Микроскопические приборы лишали властей преимущества в виде «умиротворяющих» вышек. Заглушки работали в противофазе генерируемого вышками излучения и позволяли человеческому скоту смотреть на мир адекватно, и ничем эту заразу выкорчевать не удавалось. От вышек пришлось отказаться: не стоила овчинка выделки, и пользы от нее – ноль. Ласаб усмехнулся: подразделения правопорядка скорее кинутся голой грудью на обнаженный клинок, чем решат сунуться в «черные» кварталы бедноты. Так и проживешь дольше, и смерть будет не так мучительна.

13

Йорт, Сегер – имена древних богов, в честь которых названы четвертая и вторая планеты.

Эрарх саркастично приподнял уголки губ в неком подобии улыбки. Разве не симптоматично – Игрум, уничтоживший всех внешних врагов, успешно вырастил врага внутреннего? Врага, который оказался страшнее всех почивших злопыхателей, ибо был плоть от плоти дитем общества, породившего его. Свято место пусто не бывает. Не сегодня завтра экономика упадет в штопор; страшно представить, что последует за этим. Сто лет назад у планеты было универсальное лекарство – война. С кем воевать сегодня и по какому поводу? Игруму нужен враг внешний, чтобы с его помощью избавиться от врага внутреннего. Общество – это живой организм, и ему требуется капитальная чистка от накопившихся шлаков и отложений, генетическая санация раковых опухолей. Да-да, нужен ВРАГ. Ласаб махнул рукой, убирая сонм графиков. Враг, им нужен враг… и если его нет, стоит хорошенько поискать, кого записать в ряды противника, либо взрастить и воспитать… время еще есть.

– Разрешите? – После короткого стука в чуть приоткрывшуюся дверную щель проскользнул молодцеватый секретарь всемогущего эрарха.

У Ласаба была маленькая слабость. Жрец предпочитал людей, справедливо считая, что ни один кибер не заменит человека.

– Да, Римат, входи.

– Риер [14] , – Римат склонился в почтительном поклоне, – эрарх Скуба по шифрованному каналу, риер.

– Поставь защиту и соедини.

– Да, риер, – ответил Римат, отступая задом к двери.

14

Почтительное обращение к старшему по возрасту, чину, титулу.

Стоило секретарю притворить дверь, как по стенам пробежала рябь, солнечный свет померк из-за опустившихся на окна защитных экранов, а на месте, где раньше висели графики, возникло изображение могучего старика, вольготно расположившегося у широкого стола с управляющей консолью. За спиной старика стоял навытяжку широкоплечий ординарец. Седовласый старик, облаченный в военный мундир без знаков различия, окинул заэкранного собеседника изучающим взглядом блекло-голубых глаз. Эрарху Скубе не требовались знаки различия. В армии, да и в гражданском обществе с трудом отыщется тот, кто не признал бы главнокомандующего в лицо. Короткий, еле заметный жест кистью – и ординарец вылетел из кабинета быстрее пробки, выстреливающей из бутылки с шипучим настоем трав. Верховный главнокомандующий, глава касты воинов, не любил, когда его отрывали от работы по пустякам и тревожили во время серьезных и более чем задушевных бесед, о которых знать кому ни попадя не полагается. Хотя собственному внуку Скуба немного доверял: настолько, насколько можно доверять недорослю из собственного рода. Это его он только что прогнал из кабинета. К слову сказать, все отпрыски рода Скубы с трех лет прощались с детством. К десяти-одиннадцати годам мальчишки и девчонки касты воинов умели великолепно сворачивать шеи взрослым мужчинам из других каст. Внук эрарха не был исключением, дед драл с него три шкуры и четвертую прихватывал. Что-что, а честь для воинов была не пустым звуком, они сумели сохранить большинство древних традиций, хоть и были одной из самых закрытых каст.

Ласаб внутренне усмехнулся. Стоит намекнуть Ильзе обратить на мальчика внимание. Служба в штабе негативно отразилась на молодом воине, расслабила; самое время подвести под него красивую женщину. Пусть внучок немногословен и многого не скажет, иметь свои уши в его постели не повредит.

Скубы заслуженно гордятся историей рода, допустить появление черного пятна на тысячелетней безупречной репутации потомственных воинов будет для них смерти подобно. Черное пятно на репутации одних – золотой биток в руках других…

– Если ты думаешь о своих сучках в постели моего внука, то не стоит, – вместо приветствия сказал старый вояка.

– Иногда так приятно мечтать о несбыточном, – не стал открещиваться Ласаб. Оба эрарха давным-давно перешли границу, когда высокие стороны сначала ритуально расшаркиваются друг перед другом. Прошли те годы, когда они осторожно прощупывали друг друга, ища точки соприкосновения. Сойдясь на почве общих интересов, рум Гуро и Скуба заключили молчаливое соглашение, постоянно незримо поддерживая друг друга и подставляя плечо в трудную минуту и лихую годину. Так, играя на противоречиях других эрархов, они смогли подняться на властную вершину и крепко закрепиться на ней. Оба давно ассоциировались у молодой поросли с нерушимыми столпами божественных чертогов. Старые интриганы активно поддерживали имидж арбитров и нейтральной стороны: религия и армия – вне политических склок; зато сколько приятных бонусов падало к ним в руки только за одни намеки о поддержке той или иной стороны… Между собой хитрованы предпочитали играть в откровенность, по крайней мере, когда оставались с глазу на глаз.