Столп. Артамон Матвеев
Шрифт:
— Юрий Алексеевич, что горбишься?
— Как не горбиться! Гляди, как крутит, вчера лето, а нынче зима.
Алексей Михайлович шепнул князю на ушко:
— Воззрись на старика Одоевского. Соколом голову держит. Никита Иванович! — Князь приблизился. — Ты у нас самый старший, скажи, к чему дождливое Новолетие?
— К урожаю, Алексей Михайлович! К приплоду.
— Слышали?! — окликнул царь бояр. — Смотрите мне! Не обижайте мужиков и баб. Приплод народа — царству прибыль.
Погода и впрямь крутила. На другой день вернулось лето. Солнце даже припекало, старики на завалинках понасаживались воробушками. Алексей Михайлович тоже теплу обрадовался,
Затопила печи Москва. Добрые хозяева охали: дров на зиму не хватит. Алексей Михайлович тоже заскучал: до настоящей зимы ещё далеко, а до весны подавно. О, холодная страна, матушка-Россия!
Царскую хандру разогнал Артамон Сергеевич. Пришли вести из-под Азова от воевод Ивана Богдановича Хитрово и Григория Касогова. На многих судах, построенных на воронежской верфи, подступили государевы люди к грозным Каланчинским башням, охранявшим Дон.
Московские пушкари были отменные. Не желая пороху и ядер, паля без роздыху день и ночь, поразили верхний и средний ряд боя, где у турок стояли тяжёлые, далеко стрелявшие орудия. Водный путь у неприятеля был отбит. Тотчас донские казаки на двадцати двух стругах прошли в море разорять крымские и турецкие берега.
Большего воеводы сделать не смогли. Вместе с донцами у Хитрово да Касогова было всего восемь тысяч, взять город в кольцо воеводы не решились, в крепости одних янычар с тысячу. Валы огромные, а запас ядер иссяк, и конницы нет. Азовцы выходили биться, но стрельцы и казаки с Божьей помощью басурманов побили, гнали с версту, но под стены подступить не смели. Пушки и в Азове, как на Каланчинских башнях, стоят густо. Хитрово писал царю: «Коли великий государь хочет добыть Азов, пехоты надобно тысяч с сорок да тысяч двадцать конницы».
— Ничего! И турка, и хана пугнули! — Алексей Михайлович, выслушав донесения, развеселился. — Верхний да средний ряд на башне — в пух, в прах! Молодец Иван Хитрово, хорошего я дядьку к Фёдору приставил. Тоже в пушчонках души не чает... Нынче опять в Серебряный бор отправился потешный городок ядрами громить.
Артамон Сергеевич улыбался, но душу кошки скребли: упускаю царевича! Хитрово у него друг, Милославские — ненавистники Натальи Кирилловны. Стало быть, и его.
— Что силу показали — нам впрок! — поддакнул Артамон Сергеевич. — А собирать большое войско ради Азова не ко времени. У поляков с турками замирение... Дружба.
— Как у кошки с мышкой.
— Это всё так. Да королю Михаилу деваться некуда... Войско послушно Яну Собескому, а у того свои затеи.
— Бог даст, поляки сами поднесут свою корону моему сыну, — сказал вдруг Алексей Михайлович. — Не Фёдору, так Петру.
Глянул Артамону Сергеевичу в глаза. Тот не нашёлся, что ответить, поклонился.
— Думаешь, заношусь? — Царь перекрестился на икону митрополита Петра. — Подай, святитель, приращение православному царству. А что до поляков... Народ, торгующий своей короной, у Бога чести не знает.
Государские дела бесконечные, засасывают, как болото. И Алексей Михайлович повелел Артамону театром заняться. Театр так театр.
Второго ноября на чердаках над Аптекой играли «Товию». Игра сия для великого государя была особливо приятная: большинство актёров говорили по-русски, Алексей Михайлович возрадовался:
— Артамон, милый! Наши-то тоже могут! Говорят, и руками машут, и ходят туда-сюда не хуже немцев. Иные лучше! Веришь, себя забывал. Будто я и есть Товит. Нет, Артамон,
5
У царя театр на уме, а в Москву 24 ноября прибыл посол бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма Иоаким Скультет.
Артамон Сергеевич, приготовляясь к посольскому делу, пригласил Спафария, побеседовал с учёными людьми Немецкой слободы. Было чего намотать на ус: Бранденбург в незапамятные времена построен славянами. Истинное имя его Бреннибор — Лесной замок.
Во времена князя Олега, в 928 году, Бреннибор завоевал германский император Генрих I. Оттон Великий в 949 году основал Бранденбургское епископство. Через тридцать лет славянское племя вендов восстало, вернуло себе Бреннибор, но в 1161 году Альбрехт Медведь восстановил власть немцев над исконно славянской землёй. С той поры Бранденбургом управляли маркграфы, покуда Золотая булла папы римского не возвысила их до титула курфюрстов. Кур — выбор, фюрст — князь. Курфюрсты были выборщиками императора Великой Римской империи. С 1415 года Бранденбургское курфюрство перешло под власть Гогенцоллернов. Столицу свою они перенесли в Берлин.
Нынешний курфюрст Фридрих Вильгельм уже тридцать четыре года на престоле, носит титул Великого курфюрста. Его деяниями Пруссия, бывший лен [30] Польши, Восточная Померания отошли к Бранденбургии.
Артамон Сергеевич внимательно просмотрел родословную Гогенцоллернов. Гогенцоллерн — замок в Швабии — принадлежал графам Бурхардингерам. Первыми носителями фамилии Гогенцоллернов были графы Бурхард и Венцель фон Цолорин. От Бурхарда пошли две линии. Род старшего сына Бурхарда II пресёкся в XV веке, род второго сына, Фридриха I (умер в 1115 году), оказался счастливее. Его сын Фридрих II получил от императора Генриха VI бургграфство Нюрнбергское, а Фридрих VI был возведён императором Сигизмундом в сан курфюрста Бранденбургского.
30
Лен — область, платящая дань.
Ясно было одно: великое курфюрство, хоть и стеснено со всех сторон — орешек крепкий. Корни пускает во все стороны. За устье Одера со шведами воюет безнадёжно, но с упорством, а судьба переменчива.
Переговоры начались через три дня. На первом же съезде посол Скультет сообщил: войска Великого курфюрста собраны и стоят наготове. Помощь Польше против турок будет оказана тотчас, как только Россия выступит на султана. Курфюрст желал знать, сколь велики числом русские войска, отряжённые для войны с турками.
Артамон Сергеевич дивился себе. Ему нравился посол Скультет, ему нравилось само слово «Бранденбург». Союз с Бранденбургией был полезен во всех отношениях: и против турок, и против шведов. Дружба царя с курфюрстом, совместная помощь Польше ущемляла к тому же пышный лисий хвост ясновельможных панов.
На второй день переговоров посол Скультет заговорил о землях, утраченных Россией во время Смуты и ранее, о Карелах, об Ижорской области, о крепостях Орешке, Нарве...
— Ныне, — говорил посол, — Швеция втянута в долгую и в безнадёжную для короны войну. Удар с Востока ослабит северного белого медведя на долгие годы.