Стопроцентные чары
Шрифт:
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил юноша, увидев ее перекошенное лицо и странноватую позу.
— Копчик хочу почесать. — Перед Аркашей встал мучительный выбор: стоит ли сначала развязать шнурки или понадеяться, что это не помешает огреть русала по лбу?
— Обеспечить тебе уединение? — озадаченно поинтересовался Маккин.
— Не трудись. Куда ты пропал? Я еле жива осталась.
— Прошу прощения. Не заметил, что ты отстала.
— А почему в зал не вернулся?
Юноша ответил не сразу. Мученическая гримаса завладела лицом русала, и сколько бы он ни старался, жалобное выражение не исчезало.
— Скажем так, мне
— Пусть поднимет лапку тот, кому они приятны. — Мечта покрыть Ровена Шарора метками «Базовый Держатель» от макушки до пят все еще тлела в подкорке, мягко намекая на необходимость отплатить гаду за пренебрежительное отношение той же монетой. — Ладно. Ты вовсе не обязан следить за моей неудачливой персоной. Волен идти куда и когда захочешь.
— Ну, раз так, — Маккин, поняв, что Аркаша не собирается развивать тему, сразу же успокоился, — желаю отправиться в административное здание вместе с тобой, а потом хорошенько перекусить и выспаться.
— Принимается. — Девушка подняла вверх большой палец. — Избавим тебя от нудной меня. И не спорь. — Аркаша взмахнула рукой, пресекая попытку русала возразить. — Я не очень интересный человек и уже привыкла, что со мной не слишком уж хотят общаться.
— Жаль разбивать твою устойчивую стереотипность по поводу мнения окружающих, но от общения со мной тебе точно не отделаться. — Маккин широко улыбнулся, и, черт побери, одна эта улыбка отправила Аркашу в небесную высь.
Что кривить душой, друзья для Теньковской были недостижимой роскошью, и она крайне дорожила отношениями, сложившимися между ней и Колей.
А что же теперь? Может ли она понравиться кому-то без использования своей практичной техники притворства? Позволят ли ей быть самой собой здесь, в стеклянных стенах не такого уж и хрупкого университета?
По дороге ребятам не встретилось ни одной живой души — все наслаждались чудесным ужином. Аркаша вспомнила про чарбольную команду Сириуса, которую, вполне возможно, прямо в этот момент отчитывал злой Грегори, и послала мысленное сообщение старосте, рекомендуя в ярости своей сосредоточиться более на Момо.
С задачей проводника Маккин справился на ура. Окольные пути привели их к главному входу тринадцатиэтажной громадины. А еще оказалось, что прекрасная способность русала в ориентировании на местности не появилась из воздуха — он всего лишь прибыл в Блэк-джек на пару дней раньше и успел изучить всю территорию.
Преодолев крутящиеся стеклянные двери наподобие тех, что устанавливают в бизнес-центрах, ребята очутились в просторном белокаменном холле.
— И на какой этаж нам нужно? — Аркаша с тоской смотрела на широкую лестницу, сверкающую серебристыми противоскользящими бороздами на краях ступеней. Холл был хорошо освещен, и свет, отражаясь от зеркальных уголков ступеней, создавал впечатление восхождения прямо по воздуху.
— Кабинет директора и зал совещаний располагаются на последнем этаже. На тринадцатом.
— Неужели? — Аркаша переступила с одной многострадальной ноги на другую и пришла к выводу, что скорее помрет, нежели взберется на Олимп к Великой Верхушке.
Маккин подошел к подножию лестницы.
— Идешь?
Усталость вновь отвоевала себе часть территории, и Аркаша, доковыляв до русала и отбросив всякую стеснительность, призывно распахнула объятия.
— Позволяю тебе донести меня до тринадцатого этажа, — торжественно
Аркашино нахальство было воспринято с наигранно сдержанным спокойствием.
— Аттракцион неслыханной щедрости, — усмехнулся Маккин, нажимая на незаметную на фоне белой стены серебристую кнопочку. — Но, пожалуй, передам эту привилегию лифту.
— О, — восхитилась Аркаша, буквально вваливаясь в кабину между открывшимися створками лифта. — Тебе повезло.
— Учту.
В кабине было достаточно просторно, чтобы, скажем, провести корову, а то и две. Отчего маги используют технические средства обычных людей, а не взлетают на верхушку здания с помощью какого-нибудь крибли-бума или крылатой чупакабры, для Аркаши оставалось загадкой.
Тренькнул звоночек, оповещая о закрытии дверей. Но створки лифта так и не успели встретиться, потому что на их пути выросло препятствие. Чья-то рука просунулась аккурат между ними и не позволила дверям закрыться.
Сопровождаемый еще одним звоночком в лифт зашел юноша. Если вблизи проходил какой-то рок-концерт, то вошедший наверняка был прямиком оттуда. Черная переливающаяся рубашка, не заправленная в брюки и отдалено напоминающая мусорный пакет (или, как называла его Аркаша, «мешок для трупа»), была наполовину расстегнута на груди, демонстрируя немного больше тела, чем того позволяли грани приличия. Узкие брюки того же цвета были обильно украшены блестящими заклепками, которые находились в самых неожиданных местах. Ко всей этой прелести прилагались густые волосы оттенка угля, чуть удлиненные на затылке, гладкая кожа без единого изъяна и полные губы, за форму которых любая зацикленная на внешности прелестница удавила бы — и себя, и счастливого обладателя.
Картину портило лишь одно: алые глаза. Демоны у Аркаши ассоциировались теперь лишь с палеными волосами и персиковым ароматом. Взаимосвязь одного с другим удивляла и ее, но переубедить упрямый разум было практически невозможно.
Бум. Спина девушки коснулась стены кабины. Аркаша только и успела что моргнуть, а демон за эти доли секунды оказался совсем рядом и прижался к ней всем телом. На этот раз девичий нос уткнулся в выпирающую ключицу. То ли нос был слишком длинным во всех его ипостасях и проявлениях, то ли сегодня был его день — день носа-везунчика, — и он благополучно тюкал все, до чего мог добраться.
— Мне наверх, — прошелестел голос. Легкое дыхание защекотало мочку правого уха Аркаши.
— А я тебе не лифтер, — выдохнула девушка, доблестно сосредотачиваясь на кусочке потолка над плечом юноши. Сдвинувшись чуть вбок, взор тут же ловил внушительный процент тела, не прикрытый рубашкой, поэтому Аркаша вступила в нешуточный бой с бушующими внутри нее тараканами в попытке доказать, что потолок в этой ситуации намно-о-о-ого интереснее.
По наморщившемуся лбу скользнули теплые пальцы, но Аркаша вздрогнула, словно по ее лицу провели куском льда. Огладив лиловый синяк на ее лбу, парень медленно провел рукой по шее девушки, затем по плечу и участку кожи до локтевого сгиба. При каждом касании сине-лиловых пятен, доставшихся Аркаше в награду за чрезмерную инициативность и любопытство, юноша начинал дышать чаще. Пальцы отдергивались, а затем вновь возвращались к поврежденной девичьей коже, как будто касались ледяной поверхности воды в теплую погоду — не в силах вытерпеть низкой температуры прерывали контакт, но и, не выдержав разлуку, возвращались к жестоким холодным объятиям.