Стороны света
Шрифт:
Когда страдания Лиззи достигли апогея, и она, позабыв о макияже, измученная ревностью и недовольством собственной внешностью, бросилась на кровать лицом в подушку, в замке заскрипел ключ.
– Отчего не встречает меня моя сахарная крошка? – пропел в прихожей Алекс, нагибаясь и расшнуровывая ботинки.
– Ты был с другой женщиной? – тихо спросила Лиззи, выходя ему навстречу в съехавшем с одного плеча халате, с потеками туши и размазанной по лицу помадой. Увидев, что муж весел и, несомненно, полон ярких впечатлений от проведенного вечера с роковой красоткой, которой Лиззи – увы! – в подметки не годится, она горько
– Что ты, милая! Я задержался на работе! – Алекс обхватил ладонями ее лицо и принялся целовать заплаканные глаза, слегка покрасневший вздернутый носик, ласково бормоча:
– Только ты одна! – и прочую чепуху, какую обычно в таких случаях говорят мужья своим женам, а иногда и любовницам. А потом все перед ними закружилась, заверте…
На следующий день, – это было воскресенье, – Алекс, проснувшись позже обычного, не застал дома жены. Потягиваясь, он вышел на кухню где обнаружил лежащую на столе записку: «С добрым утром, любимый! Я у визажиста. Завтрак на плите. Лиззи».
Прочитав ее, Алекс вздохнул. Визиты жены в косметический салон имели непредсказуемые последствия. Наращивание волос в прошлую зиму обернулось для нее затяжной простудой: ради сохранения модной прически сахарная Лиззи ходила без шапки. Покупка новой помады служила основанием закурить, а после нанесения перманентного макияжа у жены появилась манера вздергивать левую бровь, совершенно не подходящая ее милому, детскому выражению лица. К счастью, краска со временем выцвела, а вместе с ней исчезла эта нелепая привычка.
Однако Алекс и представить себе не мог, чем обернется для него сегодняшняя вылазка супруги.
В этот момент Лиззи мчалась по Загородному проспекту, прикидывая, не забежать ли ей в «Галерею» за новым платьем, как вдруг на Пяти углах, в витрине высокого французского окна, ее внимание привлек рекламный плакат с надписью: «Магический зеркальный иллюзион Охеса Бохеса». Чуть ниже был изображен земной шар, вокруг которого спиралью закручивались слова: «Весь мир у твоих ног».
Открыв рот, Лиззи остановилась перед афишей. «Весь мир…» – прошептала она и, решительно толкнув дверь, ступила в ярко освещенный вестибюль. Из невидимых динамиков чуть слышно звучала легкая мелодия. Справа от входа, в стене, размещалось полукруглое окошко с надписью: «Билеты», возле которого стояла невзрачная молодая дама с тощей косицей, похожей на мышиный хвост. Лиззи сразу же окрестила ее про себя дурнушкой. По левую руку, напротив кассы, колеблемая сквозняком, колыхалась синяя бархатная портьера, скрывавшая вход на выставку. Получив билет, посетительница стрельнула бесцветными глазами в сторону Лиззи и, вжав голову в плечи, юркнула за штору. Удивленная ее странным поведением, Лиззи приблизилась к кассе и, заглянув внутрь окошка, увидела пожилого клоуна в оранжевом парике с нарисованной до ушей улыбкой.
– Посетите наш магический иллюзион, – воскликнул он, бодро встряхивая головой, – и ваша судьба изменится!
– Мне незачем ее менять! – кокетливо улыбнулась Лиззи.
Веселое недоумение отразилось на лице кассира.
– Скажите лучше, отчего ваш иллюзион называется магическим?
– В своем искусстве, – торжественно произнес клоун, – господин Бохес достиг таких высот, что уже невозможно утверждать, где кончается фокус и начинается чудо. Вы сами можете
– Интересно, – протянула Лиззи, раздумывая, идти или нет, однако размышления ее прервал внезапный женский крик.
– Глаза! – донеслось из—за синей шторы. – Волосы!
– Зачем же так громко? – тоскливо произнес кассир, и его брови разлетелись в стороны, а затем вернулись обратно. – Итак… Какое время вас интересует?
– Пожалуй, прямо сейчас, – поглядев на часы, ответила Лиззи.
– Вы не поняли, – захихикал клоун. – Есть сеансы по пять минут, по часу и на целый день. Минимальная стоимость…
И тут он назвал такую цену, что у Лиззи вытянулось лицо. Этих денег хватило бы на покупку нового платья и двукратного посещения косметолога, то есть составляло ровно столько, сколько было у нее в кошельке.
– Ну, знаете ли… – возмутилась она и защелкнула сумочку. – Было бы на что смотреть за такие деньги!
– Пожертвуйте малым, и получите многое! – возразил клоун.
В этот момент синяя штора раздвинулась и выпустила в вестибюль уже виденную посетительницу. Однако сейчас ее никто не назвал бы невзрачной. Длинные каштановые локоны преобразили ее облик. Горделиво задрав подбородок, она прошествовала мимо оторопевшей Лиззи. На пороге дама обернулась и заговорщицки подмигнула ей голубым глазом.
– А вы говорите, было бы на что смотреть! – усмехнулся кассир. – Видели бы вы ее, когда она явилась сюда впервые.
– Беру! – твердо проговорила Лиззи, придя в себя.
Получив билет, на котором значилось: «5 минут», она с трепетом отодвинула синюю портьеру и ступила внутрь.
Первым, что бросилось Лиззи в глаза, было высокое овальное зеркало в золоченой раме, расположенное в глубине зала, в котором плыл, отражаясь, ее далекий туманный силуэт. От стен, обитых гобеленовыми обоями с цветочным орнаментом, исходило сладостное благоухание тропической оранжереи, на карнизах окон щебетали птицы. Стоило ей двинуться навстречу, как под потолком зажглась хрустальная люстра, и лучи света, точно золотые спицы, пронизали зал. С каждым шагом ее образ становился все более четким и ярким, будто поднимаясь из толщи вод на поверхность лесного озера.
То ли янтарный свет, пролившийся кругом, мягко сглаживал несовершенства Лиззиной внешности, то ли зеркало удивительным образом отображало ее очертания, но Лиззи, шагая навстречу своему отражению, вдруг обнаружила, что выглядит невероятно привлекательной.
Ноги обрели желанную стройность и длину, сгладились чрезмерные выпуклости в области бедер, и вытянулся силуэт. Походка обрела плавность и гибкость, свойственные профессиональным танцовщицам. А когда Лиззи приблизила к зеркалу лицо, то не смогла сдержать восклицания.
В глазах заиграла шальная зеленая искра, и ушла легкая курносость. Уголки губ приподнялись, а резко обозначившиеся скулы как будто стали выше, придав лицу аристократическую скульптурность.
– Неужели?.. – прошептала пораженная Лиззи.
Она игриво повела плечом, выставила вперед стройную ножку, любуясь точеным коленом, томным движением закинула руку за голову, представив исполненный восхищения взгляд Алекса. Пожалуй, не только Алекса… Чистое восхищение, не более того…
Лиззи послала своему отражению соблазнительную улыбку, и в этот миг зеркало помутнело, люстра под потолком погасла, и смолкли птицы. Сеанс закончился.