Стоянка поезда – двадцать минут
Шрифт:
Генрих чуть не замёрз насмерть в заснеженных полях Восточного фронта. Сначала под Москвой, а затем в Сталинграде. Он часто вспоминал дядюшкину «мануфактуру», а тот, в свою очередь, думал о племяннике, должно быть, страдающем в эту минуту в морозной и непокорённой России.
Ройзен Рейнер понимал, что любая война — это разрушение мира и стабильности в любых измерениях, да можно ли вообще чем-либо измерить войну? Что ожидает промышленника в случае поражения страны, в которой находится производство и бизнес? А в том, что на Востоке едва ли удастся одержать победу, Рейнер не то, чтобы был уверен, но, скажем так, сомневался со всей очевидностью. И чем дальше, тем сильнее. И в итоге после поражения вермахта под Сталинградом, сомнения переросли в твёрдую уверенность, что победа русских на Волге есть начало конца Великой Германии. Игнорируя тёплое обмундирование для своих войск, Гитлер надеялся молниеносно расправиться с Советской Россией. Однако
Всякий раз, когда Генрих садился, обычно вечером, после ужина, за пишущую машинку, он ловил себя на мысли: зачем и кому нужны эти воспоминания? А, может быть, всё-таки принесут пользу молодым поколениям соотечественников, чтобы те, хотя бы чуть-чуть представили себе весь ужас войны и поняли, что нацизм не должен повториться никогда… Самая большая несправедливость, которая может выпасть на долю человека, это война. И самое страшное, что войну развязывают политики, а идут умирать простые люди…
Начало войны между Германией и СССР стало неожиданностью не только для советского народа, но и для Германии. Казалось — пакт Молотова — Риббентропа — надёжно защищал обе страны от столкновения двух миров, Запада и Востока. Но Гитлер усиленно готовил Блицкриг, молниеносную атаку на СССР, но это тщательно скрывалось. Блицкриг — теория ведения скоротечной войны, согласно которой победа достигается в короткие сроки, исчисляемые днями, неделями или месяцами до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы. Создана в начале XX века Альфредом фон Шлиффеном.
«Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили, что завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом. Лично я был просто поражён, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я всё время вспоминал тот выпуск «Дойче вохеншау», который видел дома и в котором сообщалось о заключённом договоре. Я не мог и представить, как это мы пойдём войной на Советский Союз. Немцы планировали окончить войну за несколько недель и явно недооценивали русских. Лично я, бросив взгляд на карту, на все эти просторы, задумался, мне вспомнилась участь Наполеона, постигшая его в России. Нам сказали, что всё это кончится через каких-нибудь три недели, нам было сказано, другие были осторожнее в прогнозах — они считали, что через 2–3 месяца. Нашёлся один, кто считал, что это продлится целый год, но его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл?» Опьянённые военными успехами немцы не понимали, Восточный фронт, сильно отличается от Западного, что советский народ будет стоять насмерть.
Запомнилось выступление одного из генералов: «Я уже сейчас могу сказать, что месяца через полтора, от силы два, флаг со свастикой будет реять над московским Кремлём. Более того, в этом году мы покончим с Россией. Да! Ни для кого не секрет, что месяц спустя наш непобедимый вермахт будет стоять у ворот Москвы. Только мы можем так наступать. Вперёд, вперёд и только вперёд, за нашими танками пойдём мы, обрушивая на русских пули, осколки и снаряды. Большего от нас никто не требует».
Американский генерал Д. Макартур после нападения Германии на СССР предугадал развитие военных действий: «Немецкое вторжение в СССР — это выдающееся в военном отношении событие. Ещё никогда прежде не предпринималось наступление в таких масштабах, когда за такое короткое время преодолевались такие огромные расстояния… Это триумф немецкой армии…» Но далее он продолжил: «Оборонительные действия в Китае показали, что народ достаточно многочисленный, имеющий достаточно боевой дух, занимающий достаточно большую территорию, куда можно отступить, не может быть побеждён молниеносной войной. На основе обороны Китая берусь предсказать, что немецкое наступление в России окончится провалом. Рано или поздно, в одном или другом месте, оно неизбежно выдохнется и захлебнётся».
Эшелон с военнопленными — немцами, австрийцами, поляками, чехами, служивших и воевавших в гитлеровской армии, прибыл на железнодорожную станцию в Сибири. Недолгая выгрузка, и вот уже колонна пленных растянулась по левому берегу Оки, продвигаясь вверх по её течению. Вскоре, на высоком, крутом береговом откосе показались обнесённые колючей проволокой землянки, палатки, строящиеся деревянные бараки. Над всем этим возвышались сторожевые вышки. Прозвучала команда конвоиров остановиться… Военнопленные в Сибири первое время жили
Первое время военнопленных охраняли, были даже побеги. Потом всё больше и больше лагерь стал походить на поселение вольнонаёмных рабочих. Они свободно, без охраны покидали его территорию, ходили на Оку купаться, ловить рыбу. В лесу собирали ягоды, грибы, заготавливали лекарственные травы. Среди пленных было немало больных, а лекарств не хватало. Вскоре многие стали хорошо говорить по-русски.
В лагере на строительстве объектов в Тюмени Генрих принял окончательное решение, о котором однажды мелькнула мысль ещё в Сталинграде, если выживет и вернётся на родину, то станет строителем, выучившись на инженера.
«У наших тыловиков ещё не было опыта организации жизнеобеспечения таких больших групп военнопленных. К 19 ноября 1942 года в нашем плену было менее 20000 солдат и офицеров противника. А в Сталинградском котле их было окружено свыше 200000 человек. Проблемы со снабжением у немцев начались задолго до того, как их окружили. Уже в сентябре рацион солдат 6-й армии составлял чуть больше половины потребного количества калорий (1800 калорий против нужных 3000–4000). В октябре и ноябре ситуация только ухудшилась, поскольку местное население был ограблено подчистую ещё в сентябре. В конце ноября ситуация ещё более усугубилась, нормы выдачи были уменьшены до 350 граммов хлеба и 120 граммов мяса в день. С 1 декабря нормы выдачи хлеба были уменьшены до 300 г, а с 8 декабря — до 200 г. Далее нормы выдачи уменьшались ещё. Если в самом начале окружения «воздушный мост Геринга» давал хотя бы половину нужного немцам провианта и боеприпасов, то вскоре, когда уничтожение грузовых Юнкерсов-52 было налажено, доставка грузов резко сократилась. А когда наши наступающие части захватили аэродромы, доставлять провиант и боеприпасы стало возможным только на парашютах с бомбардировщиков в специальных контейнерах. Ветер часто доставлял немецкие посылки в расположение частей РККА. В мемуарах наших участников той битвы этим контейнерам давалась высокая оценка, провиант был вкусный, вот только боеприпасы в них тоже занимали много места.
С конца ноября по конец декабря в окружённой группировке только официально произошло 56 случаев смерти по причине «недостатка питания». В начале января рацион по 6-й армии в среднем уменьшился до 50—100 граммов в сутки. В последние дни существования котла больные и раненные, которые составляли от 30-ти до 40-ка тысяч человек, вообще не получали никакой пищи. Кроме голода, окружённых солдат убивал ещё и холод. В декабре-январе температура в том регионе составляла от минус 15 до минус 25 градусов. Это, конечно, не убийственные сибирские морозы, но при отсутствии нормальной зимней одежды и нормального питания… А от обморожений до гангрены — один шаг.
Особое внимание обращалось на создание в лагерях для военнопленных нормальных жилищно-бытовых условий с тем, чтобы сохранить рабочую силу, приостановить смертность и сократить заболеваемость среди военнопленных. Для улучшения физического состояния военнопленных увеличивается рацион питания, развиваются подсобные хозяйства, создаются мастерские, где изготавливались кухонная посуда, инвентарь и инструменты. Силами военнопленных идёт заготовка топлива, сена, вылов рыбы, сбор съедобной дикорастущей зелени, грибов, плодов и ягод. В неблагополучные лагеря выделялись медикаменты, медицинский персонал, кожаная обувь рукавицы, нательное белье, портянки. Конец 1946 года из-за засухи и вызванного ею неурожая оказался для военнопленных трудным испытанием. Уровень и качество питания резко снизились, перебои в снабжении, неполноценная замена отсутствующих продуктов другими — всё это отразилось на здоровье военнопленных. Шла борьба с хищениями продовольствия со стороны работников лагерей. После войны в СССР была отменена карточная система, что положительно сказалось на положении военнопленных. В лагерных отделениях были созданы ларьки и буфеты, в которых военнопленные за личные деньги могли покупать продукты питания и некоторые промтовары. Постепенно, хотя и медленно, улучшалось и продовольственное снабжение.