"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– У тебя ранена рука.
– Я сделаю это одним ударом кулака.
– Ты этого не сделаешь. Потому что заблудишься, станешь бродить в переходах и никогда не увидишь той радости, которую я для тебя приготовил. Так вот, у меня здесь свой домик, маленький скромный домик из восемнадцати только жилых комнат, не считая подсобных помещений. Там тебя никто не потревожит, я выделю тебе целое крыло. Роскошная спальня с альковом, столовая, ванная комната размером с домик Айды Очена, кабинет, письменный стол больше ванной комнаты, любые книги из любой библиотеки мира, любые блюда, которые можно довезти до Млчаны, да что там говорить – я весьма
– Не вижу в этом радости.
– Это еще не радость, это лишь удобство. Да, и, конечно, лучшие лекари, которые вылечат твою руку за считанные дни!
– Ты думаешь купить меня роскошью? Это же глупо, ты не находишь?
– Купить? Нет, ну что ты. Друзей не покупают и не продают. Я просто делюсь с тобой тем, что имею. Ты не устал? У тебя очень бледное лицо. Если хочешь, передохнем немного.
– Я не устал. – Зимич скрипнул зубами.
Он не устал. Но даже в просторных светлых коридорах и галереях не перестала кружиться голова, и Зимичу все еще казалось, что это происходит не на самом деле. Что он потерял сознание и скоро придет в себя – в темном душном подвале. Слишком абсурдна была речь Драго Достославлена и слишком неправдоподобна перемена. И лучше бы ему очнуться в подвале… Потому что совесть гораздо страшнее палачей. Потому что не разделить участь тех, кто остался в застенке, сродни предательству. И есть только один путь для искупления, оправдания – сделать так, как советовал ректор: обменять свое превращение на университет.
Темная деревянная лестница, холодная (иней на ступенях), спускалась в узкий подземный переход с земляным полом и низким потолком – приходилось пригибать голову. Переход освещали три факела (кто их зажег?), но Зимич все равно раза два оступился – замерзшие ноги не слушались, а Драго не мог поддержать его под локоть.
– Пришли, пришли, – радостно потирал тот руки, – сейчас отогреешься, переоденешься. Но сначала я тебя обрадую.
Переход снова сменился лестницей, тоже холодной и темной, но короткой – не больше десятка ступенек. И закончилась она крепкой дверью, которую Драго открыл ключом.
– Добро пожаловать в Хстовскую резиденцию Драго Достославлена! Заходи-заходи! И сразу – наверх. Может, и одежду твою уже привезли.
Да, изнутри дом был роскошным и более чем просторным. Наборный паркет, теплых и светлых тонов гобелены, хрустальные люстры по сотне свечей каждая, высокие окна с затейливыми орнаментами оправ для стекол. Залу, в которой они оказались, язык не поворачивался назвать ни передней, ни коридором, хотя из нее в стороны расходилось множество дверей и три прохода вели на лестницы: парадную, шириной не меньше десяти локтей, и две – ну, не черных, конечно, просто не таких уж широких – по краям. Было очень тепло, даже жарко. Ни в одной из храмовых построек не было так хорошо натоплено, и Зимичу мгновенно повело голову, едва не свалило с ног.
– Пойдем сюда, – Драго подтолкнул его к боковой лестнице. – Ты как, еще можешь идти? Или…
– Я могу идти.
Не то чтобы Зимич врал – нет, идти он еще мог, но не мог взяться за перила и держать равновесие.
И когда Драго втолкнул его в комнату (верней, залу, огромную залу с шестью окнами), Зимич больше всего боялся упасть, опрокинуться навзничь.
– Ну вот: Стойко-сын-Зимич. Вырван мною из лап палачей, как и было обещано.
У окна стояла Бисерка. И это был удар ниже пояса, потеря последних надежд на хоть сколько-нибудь
Окна выходили на Дворцовую площадь.
– Ну? Как тебе радость? – улыбка Драго расползлась до ушей. – Признайся, такого ты не ожидал.
– Если с ее головы упадет хоть один волос, я…
– Да нет же, не упадет! Не понимаю, почему ты так плохо обо мне думаешь! И – я пока выйду, чтобы вам не мешать. Я деликатный человек.
Она уже шла ему навстречу, она хотела обнять его, но отдернула руки, и он сглотнул с горечью, потому что сам обнять ее не мог. С ее губ сначала сорвалось короткое «ах», а потом плечи тряхнуло рыданием, и она прижала руки ко рту.
Не прошло нескольких минут, как он очутился в постели. В широченной постели под пологом, в алькове. На шелковом белье. Бисерка сидела рядом и гладила его голову, лоб, щеки.
– Милая, милая… – шептал он.
– Сейчас придет лекарь, сейчас принесут грелки, ты только потерпи еще немного… Этот человек, Драго, он пообещал обо всем позаботиться, он не позволит тебе страдать…
– Я не так сильно страдаю, честное слово. – Зимич улыбнулся горько, натянуто. – Ты знаешь, кто он, этот человек?
– Нет. Но он сказал мне, что он твой друг.
– Он соврал. Он мне вовсе не друг, и даже наоборот. Это чудотвор.
– Как?.. – Она побледнела еще сильней.
– Вот так… Как он нашел тебя? Когда?
– Вчера. Я хотела пробиться в Службу дознания, но он мне не позволил, привел сюда и искал тебя всю ночь. И вот нашел…
– Ты сошла с ума... – Зимич на секунду представил, что было бы, пробейся она в Службу дознания. – Почему дядя не увез тебя? Где он? С ним все хорошо?
– Он хотел меня увезти, но я убежала по дороге и вернулась в Хстов. Не могла же я уехать, когда ты остался здесь! Милый мой, хороший мой, я бы все равно не жила без тебя… – Она легко коснулась губами его щеки. – Я… я бы никогда не догадалась, что это чудотвор. Он показался мне очень хорошим человеком, веселым, добрым… И… что бы там ни было… я рада, что ты здесь, со мной, а не там.
– А я не рад. Меня загнали в тупик, и… Не думаю, что чудотворы тебя отпустят, но я попробую сделать так, чтобы тебе удалось отсюда убежать. – Он выпростал правую руку из-под одеяла и погладил ее лицо, убирая вьющуюся прядь волос со щеки. – Как называется твое поместье?
– Березовая Грива. Я не хочу никуда бежать. Я хочу остаться с тобой, что бы ни случилось.
– Милая, милая… – Зимич улыбнулся и притянул ее голову к своему лицу, целуя мягкие волосы. – Тобой мне свяжут руки. И мне придется делать то, что хотят они, потому что я не могу рисковать тобой.
– А что они хотят? Зачем ты им нужен?
– Я не могу тебе сказать. Не надо, не спрашивай, пожалуйста.
– Но если рядом не будет меня, то… разве не найдут они способов заставить тебя… по-другому?..
– Найдут. Но тогда я смогу поторговаться.
Солнечный, по-весеннему теплый день быстро сменился ясным морозным вечером; лекари (пять беспрестанно споривших между собой стариков) ушли, не принеся раздробленной руке никакого облегчения. Ни кровопускания, ни лед, ни грелки, ни попытки поставить кости на место не сняли расплывшейся черно-синей опухоли; горькие травы вызывали лишь тошноту, не сильно помогая от боли; тугой лубок давил на запястье. И только косынку, перекинутую через шею, Зимич нашел полезной: не надо было поддерживать одну руку другой.