"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Они находят тропу инстинктивно, – почти серьезно сказала Инна, нисколько не обидевшись.
– Скажите, а ваша баба Ксеня правда передала свою колдовскую силу вашей маме?
– Нет, неправда. – Инна остановилась и пристально посмотрела на Ковалева, на этот раз долгим и пронзительным взглядом. – Это не сила. Это бремя. Моя мама хотела получить силу, а потому не получила ничего.
– Значит, прабабка передала силу вам?
– Не силу. Бремя. – Инна повернулась и пошла дальше. – Сила была у дяди Феди. Но… это не та сила, которую можно взять и передать кому захочется. Ну,
– Не могу, – согласился Ковалев.
– Вы не боитесь идти тропой мертвых? – спросила Инна вдруг.
– Нет.
– И даже черепа, насаженные на колья, вас не смущают? – Она рассмеялась.
Ковалев пригляделся: тропинка упиралась в ворота, по обеим сторонам которых в самом деле белели насаженные на колья конские черепа.
– Нет.
Пусть рассказывает сказки – красивые и страшные сказки. Ковалев повидал немало девушек, называвших себя ведьмами – для придания своему образу загадочности и шарма. Обычно это выглядело глупо или смешно. Инна не выглядела смешной или глупой, и шарм ее был особенным, естественным, органичным. Он обволакивал…
– А ведь пройти этой тропой может не каждый… – сказала она тихо.
– Селиванову со товарищи это вроде бы удалось.
– Ничего подобного. По этой тропе они лишь вернулись. Впрочем, я думаю, он водил своих друзей по болоту кругами, чтобы они не сочли путешествие слишком легким.
– То есть это анизотропная тропинка – работает только на выход… – покивал Ковалев.
– Для живых – только на выход. Для мертвых – только на вход.
– Я умер и не заметил, что ли?
– Нет, вы вполне еще живой, – красиво засмеялась Инна.
– Еще? Неужели буду съеден в конце пути ведьмой-людоедкой?
– И не мечтайте. Знаете, как ваш отец подружился с бабой Ксеней? Он пришел к ней в ту ночь, когда утонула ваша мама. И требовал, чтобы баба Ксеня пропустила его за ней. Пришел, даже не переодевшись, как был, в чем нырял в реку, только ватник на плечи накинул. Понимаете, он нырял за вашей мамой, много раз нырял, – а когда понял, что поздно, что даже если он ее вытащит, ее уже не откачают, тогда к баба Ксене побежал. За колдовством. Он едва не умер, баба Ксеня его чудом спасла. Он потом воспалением легких долго болел. И… он простить себе не мог, что ее не спас. Мне кажется, он спасателем стал, чтобы как-то оправдаться, искупить вину. Другой бы наоборот рассуждал: пусть всем будет так же плохо, как и мне. А дядя Федя… Он хороший был человек. Он после этого сквозь воду видел…
– Это в смысле «как в воду глядел»?
– Наверное, и в этом смысле тоже. Но вообще-то я говорила буквально: он видел сквозь воду на много метров, до сотни. В реке мутная вода, даже в солнечный день, а ночью вообще под водой ничего разглядеть нельзя. А он видел, потому мог вытащить человека, даже если тот на дно ушел, даже если его течением снесло или непонятно было, где он тонет.
– Это потрясающе волшебно… С чего же вы тогда взяли, что я прибыл ему на смену? Я не вижу сквозь воду, не собираюсь искупать вину и оправдываться, у меня интересная работа, дочь, которой
– Ваша дочь заболела не просто так. Вы не просто так получили в наследство этот дом и не просто так приехали именно в этот санаторий. Подумайте, какое совпадение! У вашей дочери астма, а в двух шагах от вашего дома как раз пульмонологический санаторий! Таких совпадений не бывает, поверьте.
– Это силы зла, что ли, сработали? – Ковалеву уже не было смешно – разговор начал его раздражать.
– Почему именно зла? Это силы, которые держат мир в равновесии…
– Мир в равновесии держат законы природы, – проворчал Ковалев.
– Хорошо, пусть это случилось по законам природы. Много ли люди знают о законах природы? Но здесь у Ани ни разу не было приступа. А если вы попытаетесь увезти ее отсюда, она не доедет до города…
– Вы с ума сошли? – Ковалев остановился. – Вы угрожаете мне смертью ребенка?
– Я не угрожаю, с чего вы взяли? И до смерти ребенка вы дело доводить не станете, вы с женой не сумасшедшие. Вы сочтете лишь, что здешний сосновый воздух благотворно влияет на Аню, никакого волшебства…
– По-вашему, моя дочь должна навечно остаться в этой дыре?
– Не навечно. До тех пор пока вы не примете вызов. Или не ответите на зов, мне трудно сказать точно.
– А, это зов сома вы имеете в виду? – осклабился Ковалев – навязчивое желание переплыть реку он не считал сверхъестественным, но слова Инны все равно ему не понравились.
– Это зов реки. Она играет с вами. И неизвестно, победите вы ее или нет.
– То есть, если я переплыву реку, она успокоится? И я могу быть свободен? И моя дочь тоже?
– Если вы попытаетесь переплыть реку, вы утонете, я уже говорила.
– Я опять не понял: это игра в одни ворота? С заведомо известным результатом?
– Я не знаю. Река играет с вами, а не со мной.
Вместо забора вокруг дома торчали тонкие гнилые колья… И ворота тоже были сделаны из редких тонких жердей. Два конских черепа вблизи производили не самое приятное впечатление.
– Не боитесь зайти? – с вызовом спросила Инна, приостановившись у ворот, – они закрывались лишь на веревочную петлю.
– Я уже говорил.
– Историки и этнографы считают, что избушка бабы Яги – это домовина. Гроб. На самом деле все наоборот, это домовина подобна избушке Бабы-яги. Дом с двумя дверьми – граница между миром живых и миром мертвых. Проходите, раз не боитесь…
На дверях не было замка – только широкая доска в пазах на косяке (издали казалось, что дом заколочен). В общем-то, любой мог зайти туда беспрепятственно.
– Не боитесь хулиганов? – спросил Ковалев, переступая через порог (пришлось пригнуть голову, притолока была низковата).
– Вы не поверите, но хулиганы сюда не войдут. А если войдут, то немедленно выйдут.
В доме было сумрачно и будто бы пыльно. И холодно – холодней, чем на улице. Тяжелая, грубая мебель – если лавки вдоль стен можно назвать мебелью, как и стол со столешницей из дубовой доски-пятидесятки, как и огромную беленую печь, похожую на декорацию к фильму «Гуси-лебеди».