"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Стиль баттерфляй на водной глади продемонстрировали девы… Как вам понравились наши девы, Сергей Александрович?
Ковалев проигнорировал его вопрос, и Селиванов продолжил:
– А вслед за ними стилем «брасс» плывет какой-то мастер спорта…
– Селиванов! – прикрикнул Саша. – Не хами!
– Давно побивший все рекорды и к нам заехавший на час, – скороговоркой закончил Селиванов, в свою очередь проигнорировав окрик Саши.
Занятие с мужской половиной старшей группы было сущим кошмаром, хотя, надо отдать Саше должное, пацаны его уважали и слушались – в меру своих пацанских представлений
Один попытался было нырнуть с той стороны, где мелко, Саша засвистел с противоположной стороны бассейна, и Ковалев едва успел ухватить парня за плечо – судя по разбегу, тот собирался сломать шею о бетонное дно.
– Чё такое? – возмутился дурачок. – Вы мне руку щас бы сломали!
– Нефедов! – гаркнул Саша. – Жаль, что не сломал! Ты бы лучше запомнил.
– Это рукоприкладство! – продолжал препираться мальчишка. – Пользуетесь тем, что за сиротку вступиться некому!
– Так, сиротка! Сейчас останешься без воды до будущего года, – ответил Саша и проворчал потише: – Сотрясение головного мозга тебе, конечно, не грозит, а вот спинной мозг береги, если другого нету…
Сашенька Ивлев плескался на мелководье, в полном, впрочем, восторге.
Попытки поиграть в «наездников» Саша пресек на корню, равно как наложил запрет и на другие способы утопить друг друга. «Утонуть» пробовали как минимум пять человек, первым был Селиванов – натурально пускал пузыри и шел на дно. У остальных получались только пузыри. Хитрости их были шиты белыми нитками, потому спасать «утопающих» никто не собирался. «Утонув» в третий раз, Селиванов вынырнул с возмущенным воплем:
– А чё это мастера спорта не спешат на помощь тонущему ребенку?
– Тонущий ребенок сейчас отправится в душевую, – невозмутимо ответил ему Саша. – За баловство на воде.
– Не, ну мажорно было б! – продолжил Селиванов, перекрикивая шум в бассейне. – Почти неотвратимый песец ребенку – и тут мастер спорта коршуном летит с тумбочки на самое дно и извлекает ребенка на поверхность!
– Селиванов, я тебе сказал, куда ты сейчас полетишь коршуном…
И в эту минуту Ковалев вдруг представил холодную темную воду реки, вспененную ледяным дождем и ветром, ощутил ее неумолимое течение – и Селиванова, беспомощно и слабо бьющего руками по этой воде. Представил, как его лицо захлестывают мелкие острые волны и как темная вода смыкается над мокрой головой без купальной шапочки… Как тело опускается на дно, как тьма вокруг него делается все темнее, вяжет, становится густой и непроглядной, будто смола…
– Так как, не возражаешь? – Саша говорил вполголоса, подойдя к Ковалеву вплотную.
Тот встряхнул головой, прогоняя наваждение.
– А?
– Наперегонки с ними проплыть не против? Мальчишкам интересно…
Ковалев пожал плечами: почему нет? Конечно, развернуться негде, да и нет у пацанов ни одного шанса, сколько им форы ни дай…
Остаток занятия он показывал детям экзотические стили плавания, а они пытались за ним повторять, глумливо хохоча друг над другом. Перед выходом из воды Селиванов «утонул» в четвертый раз, но почему-то быстро выплыл на поверхность
До полдника оставалось меньше часа, когда Инна снова предложила прогуляться. И была при этом мечтательной и томной. А потом шла впереди Ковалева не торопясь, молча – будто в самом деле просто гуляла. И только оказавшись за территорией, резко остановилась, повернулась к нему лицом. И смотрела так, будто оценивала, примеривалась.
– Лучше вам знать. Глупое положение… Вас подозревают в краже денег.
Ковалев сперва онемел от негодования, не нашел, что сказать, а она продолжила:
– У секретаря, Ольги Михайловны, сегодня пропали отпускные, и никого кроме вас наедине с ее сумкой в приемной не было.
– Но… я не брал никаких денег… – выдавил Ковалев, понимая, как глупо оправдываться. Невиновный не оправдывается!
– До этого я додумалась без ваших объяснений.
– Да пока я был у Зои, в приемную мог кто угодно зайти! Ее сумка раскрытая на стуле валялась!
Инна отвела взгляд и продолжила так, будто не слышала слов Ковалева:
– Они ни за что впрямую вас не обвинят, потому что не пойманный не вор. А слухи пойдут, и на каждый роток вы платок не накинете.
Растерянность сменилась злостью, он втянул воздух сквозь зубы, сосчитал до трех и спросил:
– Много денег было?
– Какая разница. Для секретаря много. Десять тысяч. Две пятитысячные купюры.
– Вообще-то это и для меня немало… – проворчал Ковалев.
Он в самом деле был благодарен пожилой секретарше и за путевку для Ани, и за возможность быть здесь рядом с ней, она одна из немногих стояла на его стороне, к ней он не боялся обращаться с просьбами… Мысль о том, что она теперь считает его вором, была невыносима.
– Вы сумели расположить к себе слишком многих Зоиных коллег, Татьяну в том числе. Даже Ириша и та перестала считать вас врагом! Вы победили волка-демона, не крестом и не молитвой вовсе, – кто из детей после этого будет верить в силу ее бога? Мало кто верит в вашу любовь к маленьким мальчикам. Ваша дочь не боится страшных историй и вполне справляется с конфликтами в коллективе. Что же остается Зое? Обвинение в краже – неплохой вариант, знаете: то ли он украл, то ли у него украли… Сплетни поползут, даже если вы поклянетесь на Библии, что не брали денег.
– Я приехал и уехал, что мне до местных сплетен?
– У вас тут дом. И от зова реки вы так просто не отмахнетесь. И… с обвинением в воровстве не смиритесь, это не просто местные сплетни, это задевает вашу честь.
У Ковалева снова перевернулось все внутри, даже кулаки сжались.
– Вы не хотите спросить у меня совета? – Инна остановилась на краю обрыва и посмотрела Ковалеву в лицо.
– Нет.
– А я все время жду от вас вопроса: «Что же мне теперь делать?»
– Мой дед учил меня хорошенько подумать самому, прежде чем о чем-то попросить. Я найду того, кто украл деньги, и вытряхну из него душу, – сказал Ковалев, совершенно не уверенный в том, что это осуществимо.