"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Уверяю вас, даже если он существует, то он никого не любит. Он питается любовью и страхом верующих. А еще я считаю, что человек – это звучит гордо. Бог позволяет человеку быть слабым, и даже требует от него быть слабым. Вот дядя Федя справлялся с рекой без божьей помощи. И пока он был жив, Бледная дева не приходила за детьми и не доводила их до депрессии. Вы тоже могли бы… Ведь хтона вы уже приручили…
– Бледную деву тоже надо приручить? Изловить, скрутить в бараний рог и притащить в дом? – осклабился Ковалев. – Напоминает
– Нет. Помните, я сказала, что река играет с вами, а не со мной, и я не знаю, что ей надо. Над этим я тоже думала. То, что она зовет вас, вы, мне кажется, отлично чувствуете. Но задумайтесь над разницей в словах: зов и призвание. Мало ответить на зов, мало призвания – нужно то, что принято называть инициацией. Она не просто играет с вами, она испытывает вас.
Ковалев многозначительно покивал.
– Увы, в вашем случае инициация однозначна: чтобы пройти испытание, справиться с рекой, надо переплыть ее тогда, когда переплыть ее невозможно. Не скажу, что после этого она ляжет под вас, но она будет вас уважать и иногда вам подчиняться.
– И Бледная дева перестанет приходить за детьми? – сдерживая смех, переспросил Ковалев.
– Если вы пожелаете – перестанет.
– Это потрясающее колдунство.
– Не вздумайте переплывать реку, как бы вам этого ни хотелось.
– Даже не собирался… – проворчал Ковалев.
– Собирались. С первого дня собирались, это было написано у вас на лбу. Она… играет с вами, она заманивает вас. Вы утонете.
– Ничего не понял, – все же рассмеялся Ковалев. Теперь, правда, натянуто. – Так переплыть или не переплывать?
– Переплыть тогда, когда переплыть ее невозможно. И только тогда, когда вам этого не хочется. А впрочем, вы сами поймете, когда и как это нужно сделать.
Влада позвонила в шесть вечера и сообщила, что уже едет в электричке – и что Ковалев может не тащиться в райцентр к девяти вечера, она теперь сама найдет дорогу до стоянки такси.
– Я хотела нагрянуть неожиданно, чтобы застать тебя врасплох, – она хихикнула. – Но потом решила, что это нечестно.
– Что это ты вдруг решила среди недели нагрянуть? – удивился Ковалев.
– Отпросилась.
– Тебя уволят.
– Не уволят, не надейся. Я купила мощный модем и могу спокойно работать на нете. И не думай, что это я из ревности, – просто невозможно торчать тут одной целыми днями и думать, как там без меня ребенок.
– Я тебя встречу с автобуса, – вздохнул Ковалев.
* * *
– Бабка Ёжка сегодня раскололась. – Витька потер руки. – Рассказала, как Бледную деву поставить раком. Оказалось, все это хурма – найти тело, похоронить там, отпеть. Для ужасов тема, впрыск позитива населению.
Люля опять отпустила Павлика в старшую группу. А еще попросила Витьку помочь Павлику нарисовать открытку, дала с собой фломастеры. Наверное, Зоя ей не сказала,
Но если утром хотелось нарисовать хорошего кота, чтобы Бледная дева обрадовалась подарку, то теперь Павлик засомневался: наверное, открытки маловато, чтобы от нее откупиться.
– А чё оказалось? – спросил Аркан.
– Надо переплыть реку тогда, когда ее переплыть невозможно. Типо, доказать, что ты мегакрутой крендель. Бледная дева охреневает с такого фэншуя и ложится в позу камбалы.
– Вить, а какая поза у камбалы? – спросил Павлик, вынув изо рта кончик фломастера.
– Примерно как у унылого перед иконой, только глубже и кошерней.
– Как это «глубже»? В воде, что ли?
– Необязательно. Унылый на коленках стоит, а глубже – это растечься ковриком.
– Не, а как ее переплыть-то? – приоткрыв рот от удивления, спросил Русел. – Холодина же…
– Холодина – чешуя, к холоду быстро можно привыкнуть.
– К холоду нельзя привыкнуть, – как всегда, заспорил Сашка.
– Вы, часом, не баран по гороскопу? – фыркнул Витька. – Отсос Петрович, вы вообще плавать не умеете, а мы в этом году до сентября купались, и ничего. Сперва вштыривает неслабо, зато потом самые шишечки, аж в письке щекотно.
– Ага. А три недели назад дядька утонул, не слышал, что ли? Чуть-чуть до берега не доплыл. Вот почему, спрашивается? – не унимался Сашка.
– Почему-почему? По кочану папайи. Мужик в фуфайке был, в сапогах. Ты в сапогах пробовал поплавать? Прикинь, если ватник намочить, сколько он весить будет? Почти неотвратимый писец, топором ко дну пойдешь.
– Он, говорят, как раз таки и ватник снял, и сапоги.
– Ну не догола же он разделся. Все равно одежка на дно тянет. Плавать в плавках надо.
– А с каких вдруг херов бабка Ёжка тебе это сказала? – поинтересовался Аркан.
– Она не мне сказала, а мастеру спорта. Я просто мимо проходил и слышал.
– А мастер спорта чё? – продолжал спрашивать Аркан.
Павлик поднял голову – ему тоже было любопытно.
– Зассал. Поржал и сказал, что даже не собирается.
Павлик вздохнул. Наверное, тогда придется креститься…
– Потому что к холоду нельзя привыкнуть, – гнул свое Сашка.
– Да он просто холода боится.
– И с каких херов мастеру спорта холода бояться? – не поверил Аркан.
– Вашу Машу… – вздохнул Витька. – С таких херов. Вот я читал про детские страхи, что если в детстве какая хурма с человеком приключится, то он потом ее всю жизнь будет стрематься. А мастер спорта – сын Бледной девы, она с ним вместе с моста сиганула. Типо, большой всплеск эмоций. И на всю жизнь ссыкотно.