"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Оторви, оторви ему яйца, – воинственно начала вошедшая в парную женщина. – Чудотворы ему не угодили! Кого ж мне еще благодарить? Полмесяца под стенами стояли, вокруг нас три шалаша сожгли, а нам – хоть бы что.
– В Хстов-то, говорят, в этот раз никого из деревень не пускают, – то ли сказал, то ли спросил мужчина.
– Никого, – кивнул отец. – Я только что оттуда. Бунты вокруг, народ на стены лезет и ворота ломает, их кипятком поливают и из арбалетов отстреливают. На трактах заставы, а то и завалы, в деревнях, где еще заразы нет, мужики пришлых да проезжих камнями забивают. В общем, им-то точно больше не на кого уповать, только на Предвечного.
–
– Так уж сразу и заплатил, – усмехнулся отец. – Может, меня по дружбе ребята пропустили.
– Во рожа-то наглая, – нарочито покачала головой женщина. – А еще на девок моих пялится!
– Уймись, дура, – коротко бросил ей муж.
Нет, она оказалась вовсе не злой, только острой на язык. И позже, увидев, как неуклюже отец расплетает Спаске косу, отодвинула его в сторону, обозвав недотепой и злыднем криворуким, и сама вымыла Спаске голову, приговаривая: «С гор вода – с дитяти худоба, худоба вниз – а дитятко кверху».
Спаска два раза бывала в Волгороде, но они с дедом заходили в крепость со стороны посада, через Рыбные ворота – на площадь Старого Торга и Приимный двор. А тут они с отцом сразу оказались возле задней стены Чудоявленской лавры. Дед держался подальше от храмов, хотя в Волгороде их было множество, а к лавре вообще близко не подходил. Спаска лишь издали видела ее стены – похожие на крепостные, с шестью башнями. Это была крепость внутри крепости, еще более надежная и неприступная. А теперь на стенах стояли гвардейцы в ярко-синих плащах и шапках с белыми кокардами на меховой оторочке; у каждого на поясе висела сабля, а за плечами – арбалет.
– Вот и славно, что все они забились в лавру, – сказал отец, глянув на гвардейцев. – Больше порядка в городе будет [34] .
Он спокойно перешел через Чудоявленскую площадь – ворота в лавру были накрепко закрыты, но перед храмом собралась толпа, дверь не закрывалась из-за переполнившего его народа; Спаска слышала заунывные голоса Надзирающих, и ей даже показалось, что через открытую дверь блестят смертоносные лучи солнечного камня. Отец тоже взглянул в сторону храма, накрыл голову Спаски плащом (по дороге они купили только плащ) и тихо спросил:
34
[1] Так называемые Выморочные земли принадлежат храму Чудотвора-Спасителя, и подати с них собирают гвардейцы Хстовского легиона (информация из Энциклопедии Исподнего мира, далее – ЭИМ, Т. 8 – Млчана. Ст. «Выморочные земли», раздел «Экономика», автор – Крапа Красен).
– Ты разве уже бывала в межмирье?
– Конечно… – ответила Спаска. Раньше она бы сказала это с гордостью, потому что умела выходить в межмирье, а Гневуш – нет, хотя и был старше ее на три года. Но теперь какое это имело значение?
– Этого не может быть… – пробормотал отец и после этого долго оставался задумчивым.
Они прошли через весь город, на юг, в сторону Хстовских ворот, и остановились не где-нибудь, а в Гостином дворе, в комнате с отдельным входом из узкого переулка, рядом с трактирчиком «Рыжий таракан» – дед учил читать не только Гневуша, но и Спаску. В комнате было холодно, сыро и одновременно пыльно, как будто там давно никто не жил. Спаске она показалась
– Нравится? – спросил отец и повесил плащ на диковинную вешалку со звериными лапами. – Это моя комната, я ее когда-то купил.
– Ты тут живешь? – удивилась Спаска.
– Нет, я тут останавливаюсь, когда бываю в Волгороде.
– А где ты живешь? – спросила Спаска.
– Не знаю. Наверное, нигде, – усмехнулся отец и раскрыл большой сундук. – Снимай эту дерюгу, походишь пока в моей рубашке.
Он выбросил на кровать три или четыре толстые перины, нашел одежду для себя и дал Спаске не только рубаху – тонкую, белую-белую, однако чересчур длинную для нее и просторную, – но и большой платок из тончайшего сукна, со сложной вышивкой и капельками речного жемчуга по краю.
Обед из соседнего трактира им принесла девица, которая хитренько улыбалась отцу и время от времени стреляла в него глазами исподлобья. Даже Спаска знала, что это называется «заигрывать», в деревне невесты иногда вели себя так со своими женихами. Но заигрывать с чужим женихом или мужем считалось бесстыдством. И для невесты девица была слишком стара – ей было лет восемнадцать, не меньше. Конечно, Спаска слышала, что в городе очень поздно выходят замуж, лет в шестнадцать, но не в восемнадцать же…
В узелке у девицы был горшок с бараньей похлебкой (пахшей чесноком и пряностями, с золотистым слоем навара толщиной в два пальца), накрытый половинкой ржаного каравая, и круг твердого желтого сыра.
– Я тебя увидела в окно. Ну и подумала, что сейчас самое время обедать.
– Ты подумала правильно. – Отец, похоже, вовсе не считал ее поведение бесстыдным, а, напротив, мило ей улыбался. – Принеси для ребенка топленого молока и сластей каких-нибудь получше.
– Ой, какая хорошенькая девочка! Твоя?
Отец неопределенно пожал плечами.
– Как тебя зовут, малютка? – Девица расплылась в улыбке и нагнулась к Спаске.
– Называй ее крохой. И… слушай, у тебя нет каких-нибудь игрушек для девочки? Ну, кукол там?..
– Я поищу. – Девица снова улыбнулась, но на этот раз отцу.
Отец, не дожидаясь ее ухода, достал из высокого буфета две серебряные (!) ложки и одну из них протянул Спаске.
– Ешь, кроха. Потом и огонь разведем, совсем станет тепло.
– А… она твоя невеста? – спросила Спаска, когда увидела, как в мозаичном окне мелькнула тень девицы, под дождем бежавшей обратно в трактир.
– Чего? – Отец не донес ложку до рта.
– Эта девушка, она так на тебя смотрела, как положено смотреть на жениха.
– Да ну? – Отец кашлянул. – Нет, она не моя невеста. Просто хорошая добрая девушка, она и убирать ко мне приходит, и стирает, и обедаю я у них в трактире.
Спаска вздохнула: может быть, в городе так принято? Мать часто называла городских девушек бесстыдницами, однако беззлобно, а может даже с завистью. Но… Спаска всегда чувствовала ложь, и на этот раз за словами отца разглядела если не откровенное вранье, то полуправду: с этой девушкой его что-то связывало. Это позже Спаска поняла, что отца «что-то связывает» не только с этой девушкой, но и со множеством других.