"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Путешествие по Исподнему миру – тайное и скромное – произвело на Инду гнетущее впечатление. На материк чудотворы добирались на рыбачьей лодке, где не было мачты, – ветры здесь давно перестали надувать паруса, лодка шла на веслах. И если на больших торговых галерах гребли каторжане, то это жалкое суденышко в движение приводили сами рыбаки: худые или рыхлые от водянки, в основном кривоногие и низкорослые людишки. Инда решил было, что это наследственная особенность какого-то местного племени, и только сойдя на берег понял: это нищета. Чудовищная нищета больного, вырождающегося мира. Несмотря на скромную одежду, в порту в чудотворах сразу признали богачей: целая стая пузатых,
Сначала Инда недоумевал, откуда в портовом городе так много людей, почему они не добывают пропитание земледелием или охотой? Дорога в Хстов – город Храма – открыла ему этот секрет: каждый клочок твердой земли, каждый холмик в этом мире был распахан и удобрен, а на многие лиги вокруг городов простирались болота. Море еще худо-бедно кормило людей рыбой, земля была едва ли не роскошью. Насыпные валы и дренажные системы вокруг городов стоили дорого, вокруг каждого поля возвести такие сооружения было невозможно.
На юге болота кишели змеями (которых местные жители охотно употребляли в пищу) и насекомыми, если не ядовитыми, то разносившими лихорадку. Ближе к северу и змей, и насекомых становилось меньше, это было царство водяных крыс и лягушек. Из шкурок водяных крыс шили одежду и ели их мясо – целые артели занимались этим промыслом.
Проезд по насыпным дорогам стоил денег, и Инда часто видел, как телеги простолюдинов тянутся рядом с насыпью вдоль дренажных канав – по настилам из хвороста, перекрывающим топкие места.
Город Храма стоял на восьми холмах и возвышался над болотом сказочными белыми стенами. «Золотые врата» открывались навстречу золоченым каретам, и широкая улица вела богатых путников к главной святыне Исподнего мира – Храму Чудотвора-Спасителя. Но чудотворы въезжали в город без помпы, через восточные (Дертские) ворота, ведущие в кварталы ремесленников и торговцев. Не столько нищета, сколько теснота бросилась в глаза Инде: слепленные из глины и торфа домики налезали друг на дружку, а улицы между ними иногда были не шире двух локтей и более походили на сточные канавы.
И на фоне этого убогого и смрадного уродства белые дворцы знати и островерхие шатры храмов Добра выглядели истинным волшебством.
Промозглый, слякотный мир вечной осени, который видел солнце лишь в дни религиозных праздников, поклонялся солнечным камням – самым драгоценным своим святыням. В дорогих не оправах даже – окладах, с трех сторон окруженные мозаичными полотнами из цветного стекла, бросавшими на стены удивительной красоты отсветы, солнечные камни украшали каждый храм и служили как источником восторга, так и инструментом устрашения. Когда Надзирающим требовалось вызвать в прихожанах религиозный трепет, солнечный камень храма, снабженный нехитрым устройством, известным каждому школьнику Обитаемого мира, тускнел – и паства падала ниц, вымаливая у чудотворов прощение. Искусная роспись стен рисовала страждущим канонические сюжеты о борьбе Добра со Злом и устремляла их взоры в будущее: в вечные муки Кромешной или в солнечный мир Добра.
Тяжелое золото бесстыдно сияло в лучах солнечных камней: нищая, полуголодная паства видела в богатстве Храма лишь выражение любви к чудотворам. Обилие золота не вызывало в них зависти – они считали это красотой. Впрочем, тем, кто редко видит солнце, золото должно
Лики чудотворов в золотых оправах повеселили Инду: пантеон за пятьсот лет почти не менялся, имена «богов» оставались прежними, менялись лишь портреты – за этим строго следили комиссии Тайничных башен. Не всякий чудотвор удостаивался чести быть изображенным в храме Исподнего мира, но тот, на чей лик обращали свои взоры и любовь прихожане, получал гораздо больше энергии и должен был уметь ее принять. Портрет Инды имелся в трех столичных храмах и еще в двух млчанских городах помельче. Он нарочно зашел полюбоваться одним из них и сперва даже опасался, что кто-нибудь из простолюдинов его узнает, но напрасно – никто не обратил на него внимания.
Да, Храм Добра за пятьсот лет достиг своего расцвета: когда в Исподнем мире еще светило солнце, люди его поклонялись чудотворам не столько за совесть, сколько за страх. Нелегко было на ровном месте создать столь действенный инструмент управления, зато теперь энергия лилась в Верхний мир широкой рекой – люди рождались с любовью к чудотворам и с любовью умирали. Любовь – источник света солнечных камней и движения магнитных. Миллионы, стоящие на коленях перед ликами чудотворов, источали на них свою любовь и надеялись на взаимность.
Резиденция Стоящего Свыше блистала неприличным богатством: знатнейшие аристократы Обитаемого мира по сравнению с главой Единого Храма Добра выглядели жалко. Фонтанам профессора Важана было далеко до фонтанов этого парка: золотые скульптуры в три человеческих роста направляли струи воды в небо, в позолоченных чашах с чистейшей водой плескались осетры и зеркальные карпы, в прозрачных хрустальных ваннах плавали живые золотые рыбки. Открытые площадки в тысячи квадратных локтей обрамлялись затейливо постриженными кустами, большие отдельно стоящие деревья, столь редкие в Исподнем мире, раскидывали ветви над цветниками, но не загораживали панорамы – здесь не нужна была тень. В этой неприкрытой роскоши наравне с красотой было что-то удивительно безвкусное.
Особняк поразил Инду безвкусием еще больше: золото, дорогой шлифованный камень, полированное дерево редких пород, блестящие ткани обивки мебели и мишура гобеленов выпячивали себя напоказ, словно соревновались, кто громче крикнет о богатстве этого дома. Мир, где нет солнца, искал другого блеска…
Покои Стоящего Свыше освещали солнечные камни.
Глава Храма Добра был стар, дрябл и неприятен – за столом. Впрочем, в храме он выглядел значительно лучше и внушал прихожанам трепет. Инда не мог не оценить его ума и хитрости, тонкой дипломатии и воли. Но эта воля подчинялась чудотворам с расчетливой готовностью – Стоящий Свыше не делал ни малейшей попытки расширить собственные права и права своего мира. Этот человек продавал свой мир чудотворам, не чувствуя угрызений совести, – парк, особняк и золотые рыбки в хрустальных ваннах были ценой этой сделки. Да, и конечно – изысканный стол: даже в Обитаемом мире столь роскошные блюда подавали лишь очень богатым людям. А еще меха и шелка, в которых утопало тело Стоящего Свыше.
Вспомнив о главе Храма Добра, Инда невольно подумал, что хитрый «сказочник», называющий себя богом Исподнего мира, смутьян и висельник, шатающийся по двум мирам с котомкой за плечами, оборотень, имеющий возможность обрести реальное могущество, вызывает в нем больше уважения, чем расчетливый старик, добравшийся до вершины власти. Что ж, приятно иметь дело с врагом, которого уважаешь. И удобно иметь в союзниках того, кто не станет торговаться.
Стоящий Свыше выполнит волю чудотворов без трепета, он мудрый политик, его не надо учить.