"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Привет, кроха. А ты чего ревешь? Тебя тут обижали?
Она мотала головой и не могла вымолвить ни слова. Ну как, как объяснить, что она видела черную коросту, прилипшую к его ладоням, чувствовала жар огня на его лице, знала, что ему пришлось делать в эту страшную ночь? Отец сел за стол, а Спаска обеими руками вцепилась в его шею и поливала слезами грубую серую рубаху, пахшую дымом и чужим потом. Он же растерянно гладил ее по голове и бормотал:
– Да что ты, кроха, что случилось?
– Как ты мог! – На пороге остановилась девица из трактира. – Как
Спаска замотала головой – ей вовсе не хотелось, чтобы отец чувствовал себя виноватым.
– Когда я пришла, она сидела между двух покойников, сапожками в крови! Здесь был настоящий бой! Здесь все горело!
– То-то я чую – вроде гарью пахнет… – пробормотал отец.
– А выбитого окна ты не заметил? – злобно продолжала девица. – И теперь ты спрашиваешь ребенка, что случилось?
– Нет, нет! – вскрикнула Спаска, расплакавшись с новой силой.
– Нет, маленькая, нет… – ласково ответила девица и, подойдя, погладила ее по голове. – Дитя боится, что ты заразился и теперь умрешь.
– Да нет же, кроха… Я уже болел оспой, мне ничего не грозит, честное слово… – Отец смутился и растерялся еще сильней.
Он не лгал, и Спаска недоумевала: почему же тогда у него на лице нет никаких пятен? Ведь дед ее учил…
И лишь немного успокоившись, она заметила и как сильно отец устал, и насколько проголодался, и что тело его горит от случайных ожогов, а дым разъел не только глаза, но и все внутри, и теперь ему больно и тяжело дышать. Спаска благоразумно слезла с его коленей и села рядом, лишь кончиком пальца касаясь его рубахи, – это почему-то успокаивало ее, давало уверенность в том, что отец сидит рядом с ней наяву, а не в грезах.
Девица, все еще сердитая, разложила на столе ужин: рассыпчатую перловку со сливочным маслом, целого жареного цыпленка, большую пышную ватрушку с творогом, печеные яблоки и поставила кринку топленого молока. Спаска не переставала удивляться: в городе каждый день и не по одному разу ели так, как в деревне по праздникам. Сколько же тут должно жить цыплят, если за ужином все будут съедать по штуке?
– Слушай, принеси еще три бутылки вина. Ко мне придут гости, – пробормотал отец, схватившись за ложку.
– Девочке пора спать, – строго сказала девица, – а ты собрался принимать гостей?
– Ну… мы ей разве помешаем? – виновато пожал плечами отец.
– Это нехорошо, что у девочки нет своей комнаты. Твои гости будут ходить туда-сюда, дверьми хлопать. И это не дело – бражничать, когда здесь спит дитя.
Да, вот такие странные порядки были в городе… В деревне все жили в одной комнате, и Ратко, например, вовсе не заботило, спят дети или нет, если он возвращался домой пьяным.
– Я потом что-нибудь придумаю… – Отец смешался еще больше. – А сегодня… меня давно ждут.
Он подумал немного, глотая ужин, и, когда девица была уже у двери, крикнул ей вслед:
– Ладно, не нужно вина. Я найду другое место…
Спаска схватила его за локоть и замотала головой:
– Нет, не
Сначала в дверь постучался богато одетый и очень высокомерный человек. Он приехал верхом (Спаска слышала цокот копыт за дверью), вошел в комнату и, скинув плащ, долго оглядывался по сторонам, словно не догадывался, что его следует повесить на вешалку.
– Нету у меня прислуги, Нравич, нету, – рассмеялся отец в ответ на недоуменный взгляд гостя.
– Да я и не рассчитывал… – пробормотал гость и повесил-таки плащ на вешалку. Плащ у него был очень красивый, со стальным отливом, на собольем меху с оторочкой из горностая.
Гость не торопясь снял перчатки (руки у него были тонкие и белые, холеные), прошел к столу, звеня шпорами, и водрузил на середину бутылку вина.
– Это из подвалов Белого Оленя. Пожаловано всем, кто ночью был на площади Речной Заставы. Можешь не сомневаться – стоит не меньше золотого лота.
– Может, к нему и памятная грамота прилагается? Змаю от Нравуша Волгородского?
– Хочешь, прямо сейчас и нарисую? – рассмеялся гость и уселся за стол. Смеялся он хорошо, искренне, и высокомерие с него тут же слетело.
– Да я не гордый, я выпью. – Отец потянулся к поясу, где должны были быть ножны, но пояса на нем не было. – Дай нож, мой остался где-то у Рыбных ворот.
И когда гость протянул свой нож отцу, сомнений у Спаски не осталось: на лезвии сиял герб рода Белого Оленя – гость оказался не кем-нибудь, а сыном Волгородского князя. Только она представить себе не могла, как тот, словно Ратко, пьет хлебное вино, а потом шумит и буянит. Тогда она еще не знала, что вино может быть не только хлебным.
– Какое милое дитя… – задумчиво сказал высокородный Нравич, пригубив налитое в серебряный кубок вино. – И какой недетский взгляд. Где-то я уже видел эти глаза, Змай…
– Не может быть, – усмехнулся отец.
– Зачем ты сунулся на площадь Речной Заставы? Не боялся, что тебя кто-нибудь узнает?
– Никто же не узнал…
– Ну да. Ты слышал, что теперь болтают на улицах? Будто сам Живущий в двух мирах ночью появился в Волгороде, чтобы преградить дорогу заразе.
– А я-то тут при чем? – невозмутимо улыбнулся отец.
– У него была особая примета – отсутствие следов оспы на лице. А еще он появился и исчез, поминай как звали! Тебя ищут храмовники.
– Они давно меня ищут.
– Давно они ищут Змая, а теперь им нужен тот, кто дал повод для слухов о Живущем в двух мирах. Сегодняшняя ночь не прибавит авторитета Храму в Волгороде, зато Живущий в двух мирах как никогда любим толпой…
– Ничем не могу помочь Храму, – пожал плечами отец. – Я же не виноват, что белокрылые чудотворы не спустились ночью в Волгород, чтобы защитить его от заразы. А может, Надзирающим стоило опередить Живущего в двух мирах? У них тоже нет следов оспы на лице, но они ею не болеют. И я даже знаю секрет: коровья оспа. Одно маленькое пятнышко на руке – как и у чудотворов. Вот такое, гляди!