"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Пошлите шпионов в деревни Выморочных земель. Пусть собирают сплетни.
– Что ж, это возможно… Но потребует времени. На Выморочных землях не любят чужаков.
Инда задумался ненадолго.
– Скажите, Красен, а почему вы до сих пор этого не сделали? Неужели никого из ваших начальников это не интересовало?
– Отчего же. Я докладывал о девочке в Тайничную башню, еще в 422 году. Правда, с некоторым опозданием – недели через две после праздника на Лысой горке.
– И что?
– Мне мягко дали понять, что овчинка не стоит выделки, и намекнули, чтобы
– И кто же, простите, конкретно делал эти намеки? – насторожился Инда.
– Куратор службы здоровья, член капитула и центумвирата.
– Вотан? – Инда почему-то не удивился.
А в голове защелкали события и даты. Через две недели после праздника… Именно тогда Вотан подписал отчет чудотворов о посещении Йоки Йелена. Пожалуй, перехватить кураторство над Йокой – не главная цель мозговеда… А что тогда?
– Рассказывайте о девочке, Красен. Все, что вам известно, – вздохнул Инда.
25–26 апреля 422 года от н.э.с.
Волчок твердо решил, что уйдет из гвардии, еще по пути в Хстов. Такое солнце светило – яркое, весеннее, теплое… И не хотелось выполнять приказы не раздумывая.
Но, добравшись до казармы, Волчок испугался. Огненный Сокол никому не рассказал о злосчастном ведре, а мог. Ведь как посмотреть: паскудную штуку выкинул Волчок, подлую. За это не только из гвардии могли выбросить с позорной казнью, за это и на костер отправить могли. И если сейчас заявить об уходе из гвардии, то… Не один Огненный Сокол знал о провале в землянке Чернокнижника, и нашлись бы люди, которые захотели бы спросить Волчка, не из жалости ли ко Злу он хочет бросить службу. А как спрашивают в подвалах башни Правосудия, Волчок знал не понаслышке. И он решил немного подождать.
За поход на Лысую горку (один из всей бригады) он получил столько золота, что смог купить лошадь в хозяйство отца. И еще осталось. Гвардейцы постарше советовали не тратиться зря, а снять комнату получше, но Волчок упорно пропивал деньги в кабаках, вспоминая о том, что Огненный Сокол продал пятерых колдунов в замок Белого Быка.
В тот день – один из первых пасмурных дней после колдовства на Лысой горке – вахта закончилась в шесть вечера, и Волчок успел набраться задолго до заката. Заботливый хозяин кабака помог ему надеть плащ и довел до порога, живо интересуясь, доберется ли Волчок до казарм. Снова моросил дождь, и от этого хотелось выть – злобно и отчаянно.
– Татка, принеси мне солнца! – рявкнул Волчок в полный голос на пороге кабака.
Хозяин отскочил в сторону и потянулся рукой к длани Предвечного на груди. Волчок повернулся в его сторону и осклабился:
– Что, испугался, скотина? Не бойся. Я никому не скажу, что ты знаешь эту песню. А откуда ты ее знаешь? Почему я ее не знал, а ты знаешь?
Хозяин кабака поспешил скрыться внутри и захлопнуть дверь за спиной Волчка. Волчок только посмеялся и сошел на мостовую. Наверное, ноги долго носили его по городу, потому что перед дверью в кабак «Семь козлов» он оказался уже в сумерках. Мысль напугать
– Татка, принеси мне солнца!
Хозяин только на секунду вскинул взгляд и продолжил считать деньги, разложенные на залавке. В кабаке никого не было.
Волчок плюхнулся за стол и обхватил голову руками.
– Ну? – рявкнул он через минуту. – Чего ты там вошкаешься? Я золотом плачу, понял? Зо-ло-том!
– Тебе кваску или рассолу? – невозмутимо спросил хозяин.
– Да ты… Да как ты смеешь!
– Если пожрать – это напротив, в «Пескарь и ерш». Кстати, советую – там вкусно кормят. И переночевать оставят, если идти не сможешь.
От мысли о еде с души воротило, но слово «переночевать» показалось вдруг сладким и желанным. Не хотелось в казарму, до тошноты не хотелось. Волчок еле-еле выбрался из-за стола и уснул бы в луже возле кабака, если бы не мальчишка, которого свистнул хозяин.
«Пескарь и Ерш» оказался махоньким трактирчиком, Волчок вломился туда с грохотом, едва не опрокинул стол, сдернув с него скатерть. Проорал какую-то скабрезность и вдруг натолкнулся глазами на хозяйку – пышную женщину средних лет, все еще красивую и очень похожую на мамку. Злость прошла, кураж куда-то исчез – стало грустно вдруг и холодно.
– Мамонька… – позвал Волчок тихо. – Дай мне поесть чего-нибудь.
– Садись, сынок, – ответила женщина с усмешкой. – Сейчас принесу.
Проснулся Волчок поздним утром, в чистой постели, на перине, в окружении пуховых подушек. И с удивлением заметил, что разделся перед сном. Но, когда увидел свою одежду добросовестно сложенной на сундуке, не поверил своим глазам. И начищенные сапоги стояли у двери, а над ними на гвозде висел плащ. Вряд ли бы он стал чистить сапоги на ночь глядя, и уж точно не приготовил бы на утро кувшин с холодным квасом – тот нашелся на табуретке у изголовья.
Комната была маленькой, но уютной. С изразцовой печью в углу, бронзовым подсвечником на квадратном столе перед окном, креслом, сундуком и начищенным до блеска умывальником в форме рыбы. Умывальник Волчку особенно понравился.
Он спустился в трактир не сразу – не хотелось уходить – и на лестнице лицом к лицу столкнулся с хозяйкой.
– Что, проснулся? Сынок. – Она рассмеялась.
– С добрым утром, – ответил Волчок и добавил: – Мамонька.
– Садись за стол, сейчас еще оладушек напеку. Тебе со сметанкой или с медом?
– С медом… можно…
А в трактире за столом сидел Змай. В штанах, но босиком и в нижней рубахе – будто только что встал с постели. Рот у него был набит оладьями, поэтому он кивнул напротив себя, приглашая сесть. Волчок испугался вдруг чего-то, посмотрел по сторонам, но сел, продолжая оглядываться.
– А зря ты это ведро опрокинул, – начал Змай, проглотив оладьи. Даже не поздоровался! – Человек в Особом легионе, да еще и при самом Знатуше, мне бы очень пригодился.
– Откуда ты знаешь про ведро?