Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Иногда контролировать реку бывает более важным, чем то, как много солдат можно поместить в поле.
Бывает, что человек на самом деле более чем один человек, с технической точки зрения.
Граф Сванис является, по странной причуде наследования, также виконтом Тевна.
Один человек, но два различных политических образования.
Я улыбнулся.
– Моя мать как-то сказал мне, что она знала человека, который был вассалом самому себе,- сказал я.
– Он был должен сам себе
Бредон кивнул.
– Это случается чаще, чем понимает народ,- сказал он.
– Особенно со старыми родами.
Стейпс, к примеру, существует в нескольких отдельных ипостасях.
– Стейпс?- спросил я.
– Но он же просто слуга, разве нет?
– Ну,- сказал медленно Бредон.
– Он слуга.
Но он едва ли просто слуга.
Его род довольно стар, но у него нет собственного титула.
Технически, его ранг не выше, чем у повара.
Но он владеет значительными землями.
У него есть деньги.
И он слуга Маера.
Они знают друг друга еще с тех пор, когда были мальчишками.
Каждый знает, что он уши Алверона.
Тёмные глаза Бредона уставились на меня.
– Кто посмел бы оскорбить такого человека железным кольцом?
Зайди в его комнату и ты увидишь истину: в его чаше нет ничего кроме золота.
Бредон ушел вскоре после нашей игры, потребовав с меня обязательства сыграть еще в следующий раз.
К счастью, у меня снова была моя лютня, чтобы занять своё время.
Я приступил к ее настройке, проверяя лады и подкручивая колки, которые постоянно ослаблялись.
Мы были далеко друг от друга долгое время, и требовалось время, чтобы возобновить знакомство.
Прошли часы.
Я обнаружил себя рассеянно играющим «Плач Яснотки» и заставил себя остановиться.
Полдень пришел и ушел.
Обед был доставлен и убран.
Я повторно настроил свою лютню и сыграл несколько аккордов.
Вдруг я осознал, что играю «Беги из города, Тинкер.» Только тогда я понял, что мои руки пытаются сказать мне.
Если бы Маер был еще жив, то к этому времени он бы уже позвал меня.
Я позволил лютне замолкнуть и начал лихорадочно думать.
Мне нужно было бежать.
Сейчас.
Стейпс видел, как я готовил лекарство для Маера.
Меня даже могли обвинить в подмене флакона, который я принёс с собой из комнаты Кадикуса.
Потихоньку страх начал завязываться узлом в моих кишках, когда я понял беспомощность своего положения.
Я не знал замок Маера настолько хорошо, чтобы совершить хитрый побег.
По дороге в Нижний Северен этим утром я заплутал и был
Стук в дверь был громче, чем обычно, более сильный, чем у мальчика на побегушках, который обычно приходил доставить приглашение от Маера.
Стража.
Я застыл на месте.
Может быть лучше открыть дверь и сказать правду?
Или нырнуть из окна в сад и как-то попытаться сбежать?
Стук повторился снова, громче.
– Сэр?
Сэр?
Голос был приглушен дверью, но это не был голос охранника.
Я открыл дверь и увидел мальчика с подносом, железное кольцо Маера и карточку.
Я взял их.
На карте было лишь одно слово, написанное дрожащей рукой: Немедленно.
Стейпс выглядел нехарактерно измученным, встретив меня ледяным взглядом.
Вчера он выглядел так, будто хотел, чтобы я умер и был погребен.
Сегодня его взгляд подразумевал, что было бы достаточно просто похоронить.
Спальня Маера была щедро украшена цветами селаса.
Их нежного запаха было почти достаточно, чтобы перебить запахи, для сокрытия которых они и предназначались.
Объединив эти признаки с внешностью Стейпса, я понял, что мои предсказания о неприятной ночи были близки к правде.
Алверон был подперт в положении сидя в своей постели.
Он выглядел настолько хорошо, насколько возможно ожидать в его состоянии - то есть изнуренным, но уже не таким потливым и измученным болью.
На самом деле, он выглядел почти ангельски.
Прямоугольник солнечного света омывал его, придавая его коже хрупкую прозрачность и заставляя его всклокоченные волосы сиять словно серебряная корона вокруг его головы.
Когда я подошел ближе, он открыл глаза, ломая блаженную иллюзию.
Ангел не мог иметь такие умные глаза, как у Алверона.
– Я полагаю, ваша светлость в добром здравии?
– Вежливо спросил я.
– Справляюсь,- ответил он.
Но это была просто безликая фраза, не сказавшая мне ничего.
– Как вы себя чувствуете?
– спросил я как можно более серьёзным тоном.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, давая понять, что не одобряет моей фамильярности, затем сказал:
– Старым.
Я чувствую себя старым и больным.
– Он глубоко вздохнул.
– Но всё же, я чувствую себя лучше, чем было несколько дней назад.
Небольшая боль и я сильно устал.
Но я чувствую себя...
очищенным.
Думаю, что я пережил кризис.
Я не спрашивал о прошедшей ночи.
– Хотите, я смешаю вам еще чаю?
– Пожалуйста.
– Его тон был вымерен и вежлив.
Не пытаясь угадать его настроение, я поспешил с приготовлениями и вручил ему его чашку.