Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Зазвучали монеты, которые звякнули в кошельке.
– Не лги себе.
Даже красивая лошадь всего лишь лошадь.
Это означает, что рано или поздно на тебе начнут ездить.
Вопросительный шёпот.
– Тогда ты уходишь, - сказала Денна.
– Если они хотят больше, чем ты готова отдать, то это единственный путь.
Ты уходишь, быстро и тихо в ночь.
Но, если ты соглашаешься, ты сжигаешь за собой все мосты.
Это цена, которую ты платишь.
Нерешительный
– Я не должна говорить тебе это, - сказала Денна.
– Ты должна решить, что ты хочешь для себя.
Ты хочешь поехать домой?
У этого своя цена.
Ты хочешь распоряжаться своей жизнью?
У этого есть цена.
Ты хочешь сказать нет свободе?
У этого тоже есть цена.
За все приходится чем-то платить.
Услышав звук кресла, отодвигаемого от стола, я прижался своей спиной к разделяющей нас стене и я услышал, как они обе встали.
– Это то решение, которое каждый принимает сам, - сказала Денна все более отдаляющимся голосом.
– Что ты хочешь больше всего на свете?
Что ты хочешь настолько сильно, что заплатишь всё на свете, чтобы заполучить это?
Я еще долго сидел после их ухода, пытаясь допить свое вино.
Глава 73
Кровь и чернила.
В "Богоявлении" Теккам пишет о тайнах, называя их мучительными сокровищами ума.
Он объясняет, что то, о чем большинство людей думают, как о тайнах, на самом деле таковыми не являются.
Мистерии, к примеру, не тайны.
Это или мало известные факты, или забытые истины.
А тайна, как объясняет Теккам - это истинное знание, но активно скрываемое.
Философы спорят над определением этого в течение столетий.
Они указывают на логические проблемы, связанные с этим, лазейки и исключения.
Но за все это время ни один из них не сумел придумать лучшее определение.
И это, пожалуй, говорит нам больше, чем все споры, вместе взятые.
В следующей главе, менее оспариваемой и менее известной, Теккам объясняет, что существуют два вида тайн.
Это тайны рта и тайны сердца.
Большинство тайн - это тайны рта.
Сплетни распространяются и небольшие скандалы обсуждаются шепотом.
Эти тайны далеко распространяются по миру.
Тайна рта - это как камешек в твоем ботинке.
Сначала ты едва знаешь об этом.
Затем это становится раздражающим, потом невыносимым.
Тайны рта растут тем больше, чем дольше ты держишь их, набухая, пока они не начинают давить на твои губы.
Они борются за то, чтобы стать свободными.
Тайны сердца - другие.
Они очень личные и мучительные, и мы не хотим ничего
Они не разрастаются и сами не выскакивают изо рта.
Они живут в сердце и чем дольше они хранятся, тем тяжелее становятся.
Теккам утверждает, что лучше иметь полный рот яда, чем тайну сердца.
Любой дурак выплюнет яд, он говорит, а мы храним эти тягостные сокровища.
Мы тяжело глотаем их каждый день, заставляя их быть глубоко внутри нас.
Там они осаждаются, становясь тяжелее и нагнаиваясь.
При достаточном количестве времени, они не могут не сокрушить сердце, которое держит их.
Современные философы высмеивают Теккама, но они лишь стервятники на костях гиганта.
Придираться - это все, что вам нравится, Теккам же понимал суть мира.
На следующий день после того как я прошёл за Денной через весь город, она прислала мне записку и я встретил ее за пределами Четырех Свечей.
Мы встречались там десятки раз, за последние несколько оборотов, но сегодня что-то изменилось.
Сегодня Денна одела длинное, элегантное платье, без оборок и высокого воротника по текущей моде, но плотно прилегающее и открытое в горле.
Оно было глубокого синего цвета и когда она делала шаг, то я мог увидеть большую часть ее обнаженной ноги под ним.
Футляр ее арфы прислонился к стене позади нее и она ожидающе посмотрела мне в глаза.
Её темные волосы блестели в лучах солнца, без всяких украшений, за исключением трех узких косиц, связанных голубой лентой.
Она была босиком и её ноги были в пятнах от травы.
Она улыбалась.
– Всё готово,- сказала она, волнение дребезжало в её голосе, как отдаленный гром.
– Во всяком случае настолько, чтобы сыграть тебе.
– Хочешь послушать?
– Я уловил немного хорошо скрытой застенчивости в её голосе.
Так как мы оба работали на покровителей, ценивших свою личную жизнь, Денна и я не так часто обсуждали нашу работу.
Мы сравнивали наши испачканные чернилами пальцы и оплакивали наши трудности, но только в неопределенных выражениях.
– Я не хотел бы ничего большего, чем услышать ее,- сказал я, когда Денна взяла футляр с арфой и спустилась на улицу.
Я шёл в ногу рядом с ней.
– А твой покровитель не будет возражать?
Денна слишком небрежно пожала плечами.
– Он говорит, что хочет свою первую песню, что-то, что люди будут петь в течение сотен лет, поэтому я сомневаюсь, он захочет чтобы я оставила ее в бутылке навеки.
– Она искоса посмотрела на меня.
– Мы пойдем куда-нибудь в укромное место и я дам тебе послушать.