Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Худшими из них были те, когда я просыпался плача, не помня, что мне снилось, только болела грудь и оставалась пустота в моей голове, как чертов пробел, оставленный отсутствующим зубом.
Первый раз, когда я так проснулся, там была Фелуриан, смотрящая на меня.
Выражение ее лица было настолько нежным и взволнованным, чем я ожидал, что она будет тихонько роптать на меня и рвать мои волосы, как Аури делала в моей комнате несколько месяцев назад.
Но Фелуриан не сделала
– Ты в порядке?
– спрашивала она.
У меня не было ответа на это.
Я был с размытой памятью, спутанным сознанием и горем.
Не доверяя себе говорить, не заплакав снова, я лишь покачал головой.
Фелуриан наклонилась и поцеловала меня в уголок моего рта, посмотрев на меня долгим взглядом и села обратно.
Потом она пошла в бассейн и вернулась ко мне, чтобы напоить водой из ее сложенных рук.
В последующие дни Фелуриан не давила на меня с вопросами и не пыталась привлечь меня.
Она время от времени пыталась рассказать мне истории, но я не мог сосредоточиться на них, так что они были более лишенными смысла, чем когда-либо.
Некоторые из них заставляли меня бесконтрольно плакать, хотя в них не было ничего печального.
Однажды я проснулся и нашел, что ее нет, только чтобы часы спустя обнаружить ее вернувшейся, принесшей странные зеленые плоды, больше, чем моя голова.
Она застенчиво улыбнулась и протянула его мне, показывая, как снимать кожистую кожуру, чтобы выявить оранжевую мякоть внутри.
Мясистый и остро-сладкий, он делился на части в спиральных сегментах.
Мы ели их молча, пока ничего не осталось, кроме круглых, твердых и скользких семян.
Они были темно-коричневыми и настолько большими, что я не мог его обхватить рукой.
С небольшим цветением Фелуриан расколола его, открыв с помощью камня, показав мне, что внутри было сухо как в жареном орехе.
Мы съели это тоже.
Его вкус был горьковатый и перечный, отдаленно напоминающий копченого лосося.
Внутри располагалось другое семя, белое, как кость и размером с мраморный шарик.
Фелуриан дала его мне.
Оно было конфетно-сладким и слегка липким, как карамель.
Однажды она оставила меня в покое на протяжении нескольких бесконечных часов, только чтобы вернуться с двумя коричневыми птицами, тщательно сложенными в каждой руке.
Они были меньше, чем воробьи, с поразительными, как листья зелеными глазами.
Она поставила их рядом вниз, где я лежал на подушках и когда она свистнула, они начали петь.
Не отрывочным пением птиц, они пели настоящие песни.
Четверостишиями с припевом между ними.
Сначала они пели вместе, затем в простой гармонии.
Однажды я проснулся
Это пахло фиалками и вкуса вообще не было, но было ясно, тепло и чисто у меня во рту, как будто я пил летние солнечные лучи.
В другой раз она дала мне гладкий красный камень, который был теплым в моей руке.
Через несколько часов он вылупился, как яйцо, выявив существо, похожее на крошечную белку, которая сердито заверещала на меня, прежде чем убежать.
Однажды я проснулся и ее не было рядом.
Поглядев вокруг, я увидел ее сидящей на краю воды, с руками, обернутыми вокруг ее коленей.
Я едва мог услышать от нее нежные звуки, когда она тихо всхлипывала про себя.
Я уснул и я проснулся.
Она дала мне кольцо, сделанное из листьев с гроздью золотых ягод в цветке, который открывался и закрывался от поглаживаний пальцем...
И однажды, когда я проснулся испуганный с мокрым лицом и болящей грудью, она протянула руку, чтобы положить ее поверх моей.
Жест был настолько неуверенный, а выражение лица настолько озабоченное, что было можно подумать, что она никогда прежде не касалась мужчины.
Как будто она волновалась, что я мог сломать или обжечь или укусить.
Ее холодная рука лежала на моей лишь мгновенье, нежная, как мотылек.
Она мягко сжала мою руку, подождала, затем отодвинула.
Это показалось мне странным в то время.
Но я был слишком затуманен замешательством и горем, чтобы ясно мыслить.
Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю истинные причины.
Со всей неловкостью молодой любовницы она пыталась меня утешить и не имела ни малейшего представления, как это сделать.
***
Тем не менее, со временем все прошло.
Мои сны отступили.
Вернулся мой аппетит.
Мое здравомыслие возросло достаточно, чтобы немного шутить с Фелуриан.
Вскоре после этого я восстановился достаточно, чтобы флиртовать.
Когда это случилось, ее утешение было настолько ощутимым, как если бы она не могла связываться с существом, которое не хочет целовать ее.
Последним вернулось мое любопытство - верный признак того, что снова вернулось мое истинное я.
– Я никогда не спрашивал тебя, как прошла последняя работа над шаедом, - сказал я.
Ее лицо осветилось.
– Он готов!
– я смог увидеть гордость в ее глазах.
Она взяла меня за руку и потянула к краю павильона.
– Железо было не легким делом, но и это было сделано.
– Она двинулась вперед, затем остановилась.
– Ты сможешь найти его?
Я долго и осторожно осмотривался вокруг.