Страх открывает двери
Шрифт:
Ларри подошел ко мне почти вплотную. Теперь он даже выключил фонарик, света лампы, хотя он и не достигал до пола, было вполне достаточно, а Ларри не хотел рисковать, ведь кто-нибудь мог все-таки заметить свет его фонаря и удивиться, что за сумасшедший взобрался в такую погоду на вышку… В такую погоду, когда ураганный ветер заставил вообще прекратить работу.
В трех футах от меня он остановился. Он тяжело дышал, но на лице опять была волчья усмешка.
— Иди, иди дальше, Тэлбот! — прокричал он.
Я покачал головой: «Дальше не пойду!» Собственно,
«Глупая девчонка! — подумал я в ярости и отчаянии. — Глупая сумасшедшая девчонка!»
В эту минуту я не думал о том, какое мужество надо иметь, чтобы совершить этот подъем, какой страшный кошмар она должна была пережить и какую надежду несло ее появление. В эту минуту я почувствовал лишь горечь и гнев, а также отчаяние и убежденность в том, что в этом мире для Мэри Рутвен все потеряно.
— Иди же! — снова крикнул Ларри.
— Чтобы ты столкнул меня в море? Нет!
— Повернись!
— Чтобы ты ткнул меня в спину револьвером, а потом бы меня нашли внизу? Несчастный случай и никаких подозрений?
Теперь его отделяли от меня всего два ярда.
— Нет, так не пойдет, Ларри, мой мальчик! Посвети-ка лучше на мое левое плечо, на левое!
Щелкнул фонарик, и я снова услышал хихиканье маньяка.
— Значит, я все-таки тебя умучил, Тэлбот, да?
— Умучил… — Она уже была за его спиной. Ветер относил все звуки, и он ничего не услышал. До этого я следил за ней лишь уголком глаза, но теперь я открыто взглянул на нее через плечо Ларри взором, полным надежды.
— Можешь не стараться, фараон! — хихикнул Ларри. — Второй раз ты меня на этом не проведешь!
«Обхвати его за шею или за ноги! — молился я. — Или набрось ему на голову свой жакет! Но не вздумай, не вздумай схватить его за ту руку, в которой он держит револьвер!»
Но именно это она и сделала. Она схватила его за руку справа. Я даже видел, как рука ее сомкнулась на его запястье.
На какое-то мгновение Ларри замер. Если бы он отпрянул, дернулся или вздрогнул, я бы ринулся, как экспресс, на него. Но он словно окаменел от шока. Рука, державшая револьвер, тоже застыла…
Он все еще продолжал целиться в мое сердце, а его левая рука уже схватила руку Мэри. Резкое движение — и он освободился. Потом он отступил немного влево и вытолкнул Мэри вперед, пригвоздив ее к стене будки. Теперь, когда он знал, с кем имеет дело, на его лице снова появилась волчья усмешка и его черные как уголь глаза, так же как и револьвер, вновь устремились на меня.
Пять или десять секунд они стояли друг против друга в напряженном противоборстве.
Я оторвал правую ногу от пола и левой ногой стал осторожно стаскивать ботинок. Но особых надежд я уже не питал.
— Ну, подойди сюда, фараон! — резко сказал Ларри. — Подойди сюда, если хочешь сказать своей подруге последнее прости… — Он не шутил. Он знал, что теперь он должен убить и ее — она слишком много знала.
Я приблизился на два шага. Мне удалось снять правый ботинок. Он приставил дуло своего «кольта» к моему рту, прижав его с такой силой, что я ощутил во рту привкус крови. Я отвернул лицо и сплюнул кровь. А потом ствол револьвера оказался буквально у меня в глотке.
— Боишься, фараон? — тихо прошептал он, но я тем не менее его услыхал. Может быть, и правда, что у человека перед смертью появляется обостренная чувствительность. А я как раз находился в таком положении.
Мне действительно было страшно. Мне было так страшно, как никогда в жизни. Плечо мое болело, и я чувствовал, что меня начинает тошнить, проклятый револьвер давил на гортань. Я оттянул правую ногу несколько назад, насколько мог, и зацепил пальцами ботинок.
— Вам нельзя этого делать, Ларри, — прохрипел я. — Если вы убьете меня, они никогда не получат своего сокровища.
— Не смеши меня. — Он действительно рассмеялся мерзким хихикающим смехом безумца. — Видишь, фараон, я смеюсь! Мне ведь все равно не видать этих богатств. Наркоман Ларри ничего не получит. Белый порошок — вот все, что мой старик когда-либо давал своему нежно любимому сыну! — Он вытащил револьвер из моей гортани и держал его теперь перед самым моим носом.
— Вайланд? — спросил я. Я догадался об этом еще несколько часов назад.
— Да, мой отец, будь трижды проклята его душа! — Револьвер переместился и уткнулся мне в живот. — Прощай, фараон!
Я потянул ногой ботинок незаметно для Ларри, ведь внизу было темно, выдвигая его вперед.
— Я передам ему ваш прощальный привет, — сказал я. В этот момент ботинок заскрежетал по гофрированной поверхности металлической стенки кабины.
Ларри судорожно повернул голову, чтобы поймать источник новой угрозы. На какую-то долю секунды его левая рука оказалась перед моими глазами. И я ударил его. Ударил с такой силой, будто собирался выбросить его на орбиту, превратив в спутник земли. Ударил его так, словно от этого удара зависела жизнь последних мужчины, женщины и ребенка на этой земле. Ударил его так, как никогда раньше никого не бил. И я знал это. Я просто был не в состоянии ударить кого-либо так, как сейчас ударил Ларри.