Страх
Шрифт:
– А я уже прививку сделал, - сокрушенно сказал Четверик.
Межинскому послышалось: "А я так надеялся Карибы посмотреть".
– А кто тебя просил торопиться? Я же сказал: в Гаване сделаешь.
– Виноват, Виктор Иванович, - по-военному подчеркивая свою глупость и недалекость, отчеканил Четверик.
– Заболтались мы с тобой. В общем, команда такая: с
заведенной машиной стань на Можайке. С направлением... направлением, он посмотрел на двери аэропорта. Из них вышел человек.
– Направлением -
– Если бы вошел, сказал бы "К центру".
– Я дам указание наружке, чтобы они держали тебя в курсе. Если мелькнет сам Зак, этих ребят окажется мало. У них всего две машины, и он их быстро запомнит на полупустом шоссе...
– На Можайке даже среди ночи машин хватает.
– Все, Андрей. Выполняй. Если что, я все время на связи...
27
За спиной у Тулаева медленно затихал яростный крик Балыкина. Теперь только этот голос властвовал в центральном посту, в тесном царстве искореженных пультов, пробитых пластиковых панелей и покрасневшего от крови линолеума.
– Сюда, сюда, - вел Тулаева за руку замповосп.
Подводник держался за рукав комбинезона так цепко, будто ослеп он, а не Тулаев.
– Вот сюда... Здесь порожек... Вот телефон, - замповосп мягко надавил сверху на плечо Тулаева и усадил на стул.
– Вы в командирской каюте...
– А девушка... ну, террористка где находится?
– В первом отсеке, в торпедном... Она там задраилась...
– Соедини меня с ней.
Темнота в глазах Тулаева щелкнула и, затвердев, ткнулась в
ладонь телефонной трубкой. Она весила не меньше двух килограммов. Такими трубками хорошо колоть орехи, а не вести душевные разговоры.
– Я набрал номер торпедного отсека, - жвачечным ментолом дохнул в ухо замповосп.
– Оставь меня одного, - потребовал Тулаев.
Ему был неприятен запах ментола. Он отдавал холодом, и от него тьма, обложная, заполнившая все вокруг тьма казалась могильной.
После хлопка двери он поднес отвердевший в ладони кусок темноты к губам и сказал ему:
– Лариса, ты можешь выйти на связь?
– Кто это?
– заставил его вздрогнуть ее голос.
Она будто бы вошла в каюту и стояла рядом со столом, а он не заметил этого. И теперь она знала, что он не способен увидеть ее, и могла вволю поиздеваться над ним.
– Это я, Тулаев...
Она ответила молчанием. Молчание объяснить труднее всего. Наверно, потому, что мы не умеем его слушать.
– Ты узнала меня, Лариса?
– Да-а...
– Ты ожидала, что позвонит Борода?
– Я уже ничего и никого не жду.
– Тогда почему ты закрылась в отсеке?
– Я хочу умереть.
– Это глупо. Это уже ничего не изменит. Это...
– Я устала.
– Лодка сейчас всплывает. Мы объяснили Бороде ситуацию.
Даже он понял ее и не сопротивляется. Он...
– Я
– Борода сказал...
– Я ненавидела тебя с первой минуты, с первой секунды...
– Он сказал, что его люди...
– Даже в ту ночь я ненавидела тебя. Ты, дурачок, даже не знал, что женщина может ненавидеть и во время постельной любви...
– Его люди готовы сложить оружие, если мы...
– Когда тебя Наждак ударил по башке, я просила пристрелить тебя. Я...
– Заткнись!
– выплеснул всю ярость Тулаев.
Слова Ларисы лезвием резали по коже, а может, и не по коже, а по душе, но он ощущал боль почему-то кожей.
– Я... я... я любил тебя... Или верил, что люблю...
назло ее ненависти выпалил он.
– Ты - любил?
– странным голосом спросила она.
– Мне всегда, всю жизнь не везло с женщинами. Когда ты...
когда я встретил тебя, я думал, что черная полоса кончилась,
что не все женщины - мерзавки...
– Все, - с вызовом ответила она.
– Все, начиная с Евы...
– Какой Евы?
– Которая украла яблоко в чужом саду и заставила Адама
сожрать его!
– Тебе не идет грубить...
Когда она кричала фразу об Адаме, Тулаеву почудилась в ее голосе взрывная интонация Миуса. И он чуть не сказал, что именно Миус когда-то внушил ей эту мысль. Даже отсутствуя, он как ртуть в колбе метался по проводу от нее к нему и обратно. И эту едкую ртуть они глотали по очереди. Сейчас самый большой глоток достался Ларисе.
– Что тебе нужно от меня?
– опустошенно спросила она.
– Чтоб ты перестала врать.
– Я-а... врать?.. Я-а...
– Да, ты все время лгала. Ты даже лгала себе, что любишь Миуса...
– Я-а?..
– Не перебивай! Ты не любишь Миуса. Ты любишь только одного человека на Земле - Зака. Ты и сюда, на лодку, рвалась, чтобы доказать ему, до чего способна дойти твоя любовь. Ради него ты способна на любую жертву. Но ты не понимаешь, что убийца Миус - жалкий ребенок по сравнению с Заком. Зак готов убить миллионы. Ему плевать на людей. Ему нужны только деньги. Огромные деньги. И тебя он не любит...
– Не-ет! Лю-убит!
– взвизгнула она.
– Нет, не любит, - упрямо повторил он.
– Иначе он бы не отпустил тебя на лодку. Даже с таким надежным наемником как Борода...
– Не-е-ет, - прохрипела она долгим "е".
– Да. И не надо врать, что ты ненавидела меня. Я, скорее,
был тебе безразличен. Сначала. Но когда ты узнала, что я ищу
Зака, ты ощутила любопытство ко мне. Не более. А я... я
все-таки любил тебя. И, поверь, не жалею об этом. Ты создана
совсем для иного, чем для того, что встретилось тебе в пути. Тебе просто нужно забыть Зака. Тем более, что он тебя уже забыл...