Страх
Шрифт:
Тулаев волчком катнулся вправо. По затылку крупой секанули взбитые палкой камни.
– А-а-а!
– все с тем же звериным рыком кинул на него
свою тушу Цыпленок.
Глаза успели приказать Тулаеву. Глаза еще раз заставили его крутнуться волчком. Рядом грохнуло, словно упал с рельс трамвай.
Где-то за этим трамваем рухнуло еще что-то. Может, и вправду Цыпленок вызвал землетрясение своим падением? Грохнул выстрел, оборвавший чей-то хрип. Вразнобой зазвучали голоса.
Тулаев еле сел, с ужасом ожидая нового прыжка
Над хрипящим амбалом стояли четыре парня в камуфляже с наведенными на него стволами автоматов.
– Са-аша!
– сквозь гул в ушах долетел чей-то незнакомый голос.
– Давай помогу.
Его подхватили под мышки, поставили на гравий. Земля качнулась и ушла вправо. Неужели землетрясение, вызванное падением Цыпленка, продолжалось?
– Осторожно, не упади, - напомнил себе голос. Он вроде бы был немного знакомым.
Вдоль руки, удерживающей его за плечо, Тулаев провел взглядом и не сдержался:
– Ви... Виктор Иванович!
Межинский улыбнулся и, оправдываясь, как двоечник перед учительницей за прогулянный урок, пояснил:
– Извини, что сразу "Альфу" не поднял... Я еще час ждал
после назначенного времени связи... Еще час жда...
Тулаев его слова недослышал. В голове что-то странное, еще
ни разу им в жизни не испытанное, резко заполнило все до самых краев густым-густым дымом, и он, задохнувшись им, потерял сознание.
43
Противошоковый укол, кружка горячего кофе и пачка галет из альфовского сухпайка сделали мир значительно лучше, чем он был до этого. Тулаев с усталой радостью ощущал, как умирают в ушах человечки, которые так ухали, охали и ахали после взрыва, как вытекает из головы муть. И одновременно с этим все, что он сделал, начинало казаться такой ерундой: заточение в подвале - не таким безнадежным, пистолет
Наждака - не таким страшным, Цыпленок - не таким уж сильным и непобедимым.
Из окна автобуса Тулаев увидел, как вывели из дома худющую американку, как испуганно отшатнулась она от убитой собаки и что-то быстро-быстро заговорила, показывая на пса, оскалившего залитые пеной зубы в гримасе смерти. Скорее всего, эта Селлестина оказалась гринписовкой или членом какого-нибудь общества по защите животных. Тулаев смотрел на нее сквозь грязные стекла автобуса, вяло жевал сухую галету и не ощущал ни малейшего желания знакомиться с ней. В этом знакомстве сейчас был бы элемент хвастовства с его стороны.
На дальнем конце улицы показался "шевроле" с красными номерами. На фоне серых заборов и колдобин дороги он смотрелся тарелкой инопланетян. Из тарелки, остановившейся у автобуса, вылезли два отутюженных мужика в очках, делавших их очень умными, и мятый субъект в фотожилете с миллионом карманов. Жилет бросился к Селлестине, облапил американку и повис на ней так, словно это не ее спасли, а его.
– Виктор Иванович!
–
Межинский обменялся коротким диалогом с американкой, все еще удерживающей на своих костистых плечах обмякшего мужичка в жилете, и крикнул в ответ:
– Твоя правда!.. Она еще в подвале мебельной фабрики услышала о Марфино, но записала без "р"... Как ты объяснял... Саша, она это... хочет познакомиться со своим спасителем. Вылезай!
– Виктор Иванович, да неохота мне... Вы уж как-нибудь сами. Надоело мне "светиться"... Еще не хватало, чтоб она обо мне в газетах написала...
Межинский помолчал, переваривая сказанное.
– Ладно. Я что-нибудь придумаю, - и наклонился к американке, у которой на плечах все висел и висел субъект в жилете, сшитом из карманов.
"Наверное, жених, - решил Тулаев.
– Надо ж какой впечатлительный попался!"
– Это ваше, товарищ майор?
– с улицы протянул ему в салон "макаров" и телефон сотовой связи громила-"альфовец".
– Мое... С боезапасом?
– отщелкнул он обойму и самому себе ответил: С боезапасом... А бумажки... ну, знаешь, такого фоторобота там не было?
– Бумажки?.. Что-то похожее на столе валяется.
– Принеси, пожалуйста... А это... задержанных уже увезли?
Пока был без сознания да пока пил кофе, все разрешилось без его участия. Ни Наждаку, ни Цыпленку он так и не посмотрел в глаза после задержания. А стоило вообще-то смотреть? Он же не любви от них добивался. С таким же успехом можно и в глаза статуи в каком-нибудь музее посмотреть...
"Альфовец" выглянул из-за створки ворот, которая скрывала обзор от всех сидящих в автобусе, и обрадованно ответил:
– Нет еще. Оба в машине сидят...
– Как... оба?
– Что?
– не расслышал "альфовец".
На ходу застегивая снаряжение, утяжелившее левый бок, Тулаев выпрыгнул из автобуса, шагнул влево, чтобы увидеть автомобиль с задержанными, и остолбенел. Через заднее стекло "Волги" виднелись два затылка: маленький лысо-седой и огромный с мясистыми ручками-ушами.
– Что вы спросили, товарищ майор?
– выбил Тулаева из столбняка глухой голос "альфовца".
– А где третий?
– Какой третий?
У "альфовца" удивление по-детски округлило глаза. Скорее всего, он, попади бы в подвал, вывалил бы дверь одним ударом плеча. И из Цыпленка сделал бы цыпленка-табака. Но в его судьбе не было тех жутких часов, что прожил совсем недавно Тулаев, и он не мог знать, что третий - это и есть Наждак.
– За мной!
– криком позвал за собой Тулаев "альфовца".
У того на погонах рубашки, под зеленой тканью камуфляжа, лежали три звездочки старшего лейтенанта, и он не мог не подчиниться майору, хотя и не понимал, чем вызвана эта тревога, когда все уже вокруг зачехлили оружие и ждут приезда следственной бригады Генпрокуратуры.