Страх

Христофоров Игорь

Просеивающим, как сито, взглядом участковый вобрал в себя потемневшую улицу, станционные здания, ползущий по рельсам маневровый электровоз и, не найдя ничего опасного для себя, все-таки шепотом сказал:

– Если не в Москве, то вон за тем лесом... Село там есть. А

в том селе дядька его живет. Тоже мужик шибко злой... Но это

не мой участок!
– выставил он перед собой ладонь.

– А там какой адрес?

– Нету там никаких адресов. Село - и все. А если по домам считать, то на второй от нас улице пятый дом слева. У него во дворе еще гараж... Хотя... Гараж ты вообще-то не увидишь с улицы. У дядьки его кругаля

дома такой заборище выстроен, как... как... ну как вокруг Кремля...

– У этого... как вы говорили... Наждака машина есть?

– А как же! Какой же он бандит, раз машины нету! Есть и у него...

– "Жигули"?

Гул голосов в утреннем генштабовском коридоре эхом отдался в голове Тулаева. Он хотел еще спросить: "Красные?", но участковый ответил сам:

– Ага... Красные. "Девятка".

– А чего ж он "мерс" не купил?
– удивился Тулаев.

– На наших дорогах на "мерсах" не наездишься.

Опровергая мнение участкового, по проулку вдали медленно проехала красивая иномарка. За матовыми стеклами мутным пятном мелькнуло женское лицо в очень красивых солнцезащитных очках.

Карточным движением Тулаев сменил портреты фоторобота.

Вместо холодных глаз Наждака на них теперь смотрел круглолицый лысый великан. Как ни вспоминал его Тулаев, все равно он получился у него скорее полусонным, чем злым. Может, потому, что слишком много монгольского было в его скулах и узких глазах.

– А этого вы знаете?

Сощурив глаза, участковый всмотрелся в новое лицо, покомкал масляные губки и уклончиво ответил:

– Кажись, видел я его с Наждаком. Он здоровый такой как тюрьма. Точно?

– Да, высокий, - кивнул Тулев.

– О, значит, глаз-алмаз... Но он не с моего участка. Может, из тех поселков, что за лесом, - снова показал он на чернеющий сосняк, за которым пряталось село наждаковского дядьки.

– А еще других людей вы с ним не замечали?
– вспомнил американку Тулаев.
– Женщин, например...

– Я ж тебе объяснял, - сделал обиженное лицо участковый.

– Наждак раз в месяц у нас мелькает. У него на доме все

время замок висит... А ты про баб... Если хочешь знать, он и

на баб-то неохочий. Вот травку покурить - это он любит. А

баб, наверно, токо и любит что по телеку смотреть. Во-от...

А в жизни, в натуре... не-е, не выйдет у него ничего с бабой. Он злой, а баба... она ласку любит...

– Бывают и другие, - вспомнил Ларису Тулаев.

– Бывает, что и топор летает. Только низенько так, - снова отмерил участковый полметра от земли и ладонью отчеркнул уже почти почерневший воздух.

В двух окнах дома загорелся свет. Участковый поймал его вспышку краем глаза, сразу распрямился, мешком выставив перед собой живот, и протянул ладонь.

– Все. Мне уже некогда. Заболтался я с тобой.

Ладонь оказалась влажной. В плотном рукопожатии участковый поделился с гостем своим потом, и это ощущение липкости напомнило Тулаеву о "макарове", висящем под левой мышкой в кобуре. Именно из-за него ему пришлось надеть поверх рубашки куртку-ветровку. Он еле дотерпел до сумерек, сто раз пропитавшись потом под нещадным солнцем, и лишь одно радовало его: в Подмосковье еще можно было дышать. Воздух оказался платой за парную баню в куртке.

– А как к селу покороче пройти?
– напоследок спросил Тулаев.

– К шоссе выйдешь, - кивнул в конец улицы участковый.
– И по нему топай, пока лес по правой стороне

не кончится. Там указатель висит. Не заблудишься...

40

Он сразу хотел позвонить Межинскому. Правый карман утяжелял телефон сотовой связи и просил, чтобы его достали из заточения. Но что-то остановило Тулаева. То ли неуверенность в том, что он все-таки найдет Наждака и его дружка в том самом пятом по счету доме на второй от леса улице, то ли вдолбленная в "Вымпеле" философия снайпера: сам, только сам, если не выполнишь задание в одиночку, никто вместо тебя не нажмет на спусковой крючок.

Тулаев шел уже по проселочной дороге вдоль леса. Позади осталось горячее шоссе, огрызающееся проносящимися мимо него грузовиками. В черной дали желтыми точками проступало село, а он все шел и проверял себя. Мысленно говорил: вон до того дерева - сто десять шагов. Считал, считал, считал и с теплой радостью под сердцем отмечал, когда оказывался рядом с деревом, - сто восемь. Снова намечал ориентир - брошенный бетонный блок. Ожидал семьдесять пять шагов, получал семьдесят семь.

В "Вымпеле" глазомер для снайпера считали чем-то вроде высшей математики в техническом вузе. Без нее вроде можно прожить, но на самом деле нельзя. На каждом занятии по топографии устраивали соревнования по глазомеру. Тулаев в победителях никогда не числился, но сегодняшняя точность его воодушевила. Пожалуй, что с такими результатами он мог бы впервые стать чемпионом группы.

По пути Тулаев увидел вдали подстанцию с висящими над нею тарелками изоляторов и вспомнил, как его и еще трех ребят по турпутевке возили в Германию. Тогда Германий было еще две, и он попал в Западную. Им давали задание: мысленно вывести из строя энергосеть Баварии. Тулаев ездил на взятой в прокат "ауди", с удивлением отмечая, что он не очень испытывает к ней ненависть - так мягко она шла, - ездил в самой средней, самой серой немецкой одежде, останавливался у обочин, с которых были видны подстанции, то понижающие, то повышающие напряжение, выцеливал дистанцию до тарелочек изоляторов и несколькими "выстрелами" с километра расстояния, а то и поближе, "выводил" из строя подстанцию. Потом "уничтожал" систему пожаротушения, блочок которой был виден через оптический прицел, поднесенный к глазу, "выстреливал" парочку бронебойно-зажигательных, и Бавария минимум на сутки "погружалась" во тьму. По дороге он встречал и хмурые квадраты АЭС с их циклопическими трубами, но заданий по АЭС в Германии не было. По атомным станциям они как-то работали в Армении, еще при великом СССР. Тогда их группа взяла АЭС за семь минут. Может, в Германии на то же самое ушло бы еще меньше времени. А может, и больше. Но то, что взяли бы, в этом он не сомневался. В "Вымпеле" лучше всего учили не сомневаться.

Воспоминания тоской обжали сердце. Их так долго учили одним выстрелом решать геополитические задачи, что эта прогулка по ночному Подмосковью за каким-то Наждаком показалась глупостью. Тулаев нервно обернулся, мысленно прибросил расстояние до подстанции, но идти туда не стал, потом сосчитал еле видимые в свете прожектора изоляционные тарелочки, условно "срубил" пять штук и на душе полегчало.

Дом стоял очень неудобно. И спереди и с тыла его маскировали высоченный забор из плотно пригнанных друг к дружке досок. Улица была слишком узкой, чтобы дать возможность разглядеть хоть что-то во дворе дома. Участковый оказался предельно точен. Забор смотрелся не слабее кремлевской стены. Не хватало только башен по углам.