Страна Арманьяк. Корсар.
Шрифт:
Не дожидаясь пока шебека пришвартуется, я выскочил на причал и схватил за шиворот замершего на коленях рыбака:
– Что случилось? Какого хрена сигналы подавали? Говори...
Рыбак висел в моих руках как тряпка и молчал. Я крутнул головой и увидел неподалеку еще троих, тоже стоящих на коленях. Да что за хрень? Сознание наотрез отказывалось, что-либо понимать.
– Где староста, мать твою? Где все?
Мужик не поднимая голову указал в сторону замка.
Луиджи и Пьетро не дожидаясь команды, стали выпрягать лошаденку из телеги. Но они не успели
Влетел в замковые ворота, соскочил с седла, совсем было собрался бежать в покои, но замер, увидев, как во двор выходят мои ближники. Последним появился Соломон. Он шел покачиваясь, неверными шагами, лицо еврея было смертельно бледным, вокруг глаз чернели круги, создавалось впечатление, что это идет мертвец, какой-то непонятной силой поднятый из могилы.
Не доходя до меня пару шагов, еврей упал на колени, поддернул воротник, обнажил шею и склонился к земле...
Не глядя по сторонам, я выдрал из ножен эспаду и шагнул вперед.
– Что с детьми?
Соломон ничего не ответил и только больше склонил голову.
Отливающий серебром клинок со свистом вспорол воздух и со смачным хрустом впился в поросшую черным пушком шею. Нереально алая струя крови хлестнула по мощеному брусчаткой двору. Карминовые капельки беспокойно закачались на чахлых травинках, пробившихся в щели между камнями...
Видение было настолько живым и ярким, что когда открыл глаза, я дико удивился, увидев лекаря живым и невредимым.
– Что с детьми?
– едва выдавая из себя слова, повторил я вопрос.
– Сын мой!
– ко мне бросился падре Михаэль, замковый капеллан. И осекся, увидев кончик эспады у своего горла.
– Я в последний раз спрашиваю...
– Дык, в детской...
– тихо прошептал священник, с ужасом посматривая на слегка подрагивающее острие возле своего кадыка.
– С няньками же...
Ноги разом перестали держать, но выручили близнецы, солдатиками выросшие у меня по бокам.
– Господин...
– натужно прохрипел Соломон, не вставая с колен.
– Я сделал все что мог, но... но...
– Сир...
– Фиораванти шлепнулся рядом с лекарем.
– Хозяин...
– Фен присоединился к ломбардцу.
– Господин...
– Баумгартнер лязгнув доспехом тоже преклонил колени.
– Призываю в свидетели святую Богородицу!
– рявкнул Логан откуда-то из-за моей спины.
– Если вы немедленно не объясните что случилось, я лишу вас жизни...
– Тихо!
Я поднял голову и увидел, как ко мне идет Брунгильда, жена Логана. Переваливаясь словно утка и придерживая рукой громадный живот, она быстро добралась до меня, крепко ухватила за локоть и потащила за собой, в беседку подле замковой стены.
– Господь забрал даму Матильду...
– горячо шептала она по пути.
– И ребеночка
Слуг опередил Логан, подсунувший мне флягу с арманьяком. Все еще не понимая, что случилось, я судорожно глотнул...
– Пятого дня прибыл в приют для паломников при Гуттене, странствующий августинец Корнелий...
– как сквозь подушку до меня доносился хрип Баумгартнера.
– С частичкой мощей святого Бонифация... Дама Матильда обласкала оного монаха, и приложилась губами к мощнице. Монах убыл, а четвертого дня, у госпожи начался...
– Ядом была покрыта крышка мощницы...
– перебил его Соломон.
– Я сделал все что мог, но яд уже поразил внутренности с мозгом, и к вечеру...
– Оного августинца, мы разыскивали...
– забубнил Баумгартнер. - И таки сыскали...
– Еретика проклятущего, вовеки проклятого...
– возмущенно воскликнул фра Михаэль.
– А даму Матильду мы отпели, все как положено, не сумлевайтесь, ваше....
– Где эта скотина?
– разъяренным медведем заревел Виллем Аскенс.
– Дык в темнице же...
– Рты закрыли...
– я наконец начал приходить себя.
– Проводите меня к Матильде...
На меня накатило совершенно необъяснимое спокойствие. Ни злости, ни горя, никаких эмоций, совсем никаких - как одеревенел. Просто хочется сдохнуть...
Матильду похоронили при замковой часовне. Я постоял на коленях возле усыпальницы, с дикой злостью коря себя, за то что не смог выжать даже одной слезинки, а потом отправился к девочкам, играть с ними в куклы...
А уже в детской, возясь с малышками, чуть не сошел с ума от горя, запоздало, но накрыло все-таки. Но никого не винил в случившемся, подобного развития событий, я и сам бы не смог предусмотреть.
Подумал и приказал срочно привезти из Антверпена Лилит и допустить ее к дочуркам, с полными полномочиями матери. Если кому и доверю своих красавиц, то только цыганке. Земфира не отставала от меня не на шаг, в ее глазах плескалось настоящее, не поддельное горе, она искренне сопереживала мне, но почему-то не произнесла даже слова. А Логан все это время плакал, примостив свою голову на обширном животе супруги.
– Не надо братец...
– я потрепал его по волосам.
– Времени у нас нет. Идем лучше поспрашиваем уродца...
– Конечно, сир...
– глаза шотландца сверкнули. И в этом блеске, я не нашел ничего хорошего для августинца Корнелия.
– Спалите тварь на костре...
– зло прошипела Брунгильда.
– Я сама огонь к дровам поднесу...
'И спалю...
– думал я нащупывая ступеньки в пытошную, - но только после того как четвертую'.
Августинца уже подготовили к допросу. Жилистый крепкий, полностью лысый мужичек со щеками как у бульдога, был растянут на пыточном станке. Аскенс, вместе с добровольными помощниками деловито готовил инструментарий. В темнице, как всегда пахло плесенью, ржавчиной и человеческими страданиями...