Страна Арманьяк. Корсар.
Шрифт:
– Болдуэн де Ланнуа сеньор де Моллембо!..
– Людовик де Бурнонвиль сеньор де Фленна!..
– Сеньор де Лувинье!..
– Сеньор де Кард!..
Еще несколько мужчин прошли тронный зал и стали на колено перед Мергерит. Всех лично знаю, сражались вместе во многих компаниях, а с Болдуэном, в бытность его губернатором Фландрии, помимо серьезных дел, опустошили множество бочонков с вином. Уже то, что все они отказались перейти на сторону врага, отлично дворян характеризует. Маргарет не зря проявила участие в судьбе пленных - это будут уже ее люди, люди в окружении и армии Максимилиана. На самом деле, лобби вдовы Карла, в
Дальше все было печально и торжественно. Дворяне принесли личные извинения вдове за то, что не смогли уберечь ее мужа, она великодушно простила их и в знак признательности за службу лично вручила памятные подарки. После чего они отправились в Отель, уже представляться герцогу, но предварительно пообщались со мной.
– Брат!
– Филипп де Круа крепко обнял меня.
– Я знаю, это ты добился нашего освобождения и потратил собственные средства. Я не забуду...
– Мы не забудем!
– пылко воскликнул Жак Савойский.
– Сегодня непременно надо встретиться и хорошенько отметить это дело.
– Братья, я уезжаю...
– В армию?
– оживился Болдуэн де Ланнуа.
– Ну тогда мы скоро там увидимся.
– Я вышел в отставку...
Дворяне засыпали меня вопросами, но я отговорился плохим состоянием здоровья. Вряд ли поверили, но это уже неважно. Да и не нужно им ничего знать.
Проводив бывших пленников, я уединился с Туком. Есть о чем поговорить.
– Моншьер!!!
– Тук восторженно отсалютовал мне обглоданной куриной ножкой. Он не слезал с седла двое суток, страшно изголодался и теперь со страшной быстротой уничтожал печеного каплуна. И не только его.
– Не подавись, - я плеснул ему в кубок вина.
– Ни-ко-гда!
– по слогам уверенно заявил Ульям и присосался к чаше.
– Уф-ф! Поздравляю ваше сиятельство! Это же... это же...
– Держи, - на стол плюхнулся увесистый мешочек.
– Молодец, отлично сработал. Теперь, вот такое дело...
Логан по своему, до сих пор не изжитому обычаю, сунулся было целовать мне руку, но опомнился, ловко подхватил кошель и с ожиданием уставился на меня.
– Твое прошение об отставке, уже удовлетворили...
– сообщил я ему.
– Не передумал?
– Не-а, сир...
– юнкер ван Брескенс активно замотал патлатой головой.
– Куда вы - туда и я. А служить... хватит уже. Дома надо делами заниматься. Сами знаете, как без присмотра бывает. Да и по Бруле с детишками истосковался. Большего чем сейчас, все равно не выслужу...
Отхлебывая по глоточку вино, я слушал его и поражался тому, как лихо кривит душой братец Тук. Хотя и не во всем. Некоторый резон в его словах все-таки есть. Прижимистый скотт скопил уже достаточно кругленькую сумму, и учитывая, насколько хорошо у него идут дела в поместье, служить на государевой службе, уже просто смысла нет. Но сейчас он нагло врет. Нагло, но безобидно.
Как только я поделился с ним замыслом покинуть службу, Логан сразу же собрался расстаться с должностью кондюкто* лейб-гвардии, хотя об этом раньше и не заикался. И дело тут не только в личной преданности, в которой, кстати, я абсолютно не сомневаюсь. Имел возможность
кондюкто (фр. conducteur) - командир ордонансной роты в бургундской армии
На самом деле, Логан считает меня своим счастливым талисманом и твердо уверен, что хоть какой-то успех в жизни, возможен только рядом с человеком, подобравшим его в лесу возле Лектура. Да что там, скотт дико суеверен и убежден, что пока рядом бастард Арманьяк, он вообще неуязвим аки Ахиллес. Правда-правда, сам проговорился, будучи в изрядном подпитии. Но, в этих утверждениях изрядная логика присутствует. Мы с ним вместе столько передряг невредимыми прошли, что поневоле уверуешь в зависимость друг от друга. А насчет меня, в качестве талисмана, он тоже в чем-то прав. Логан, за сравнительно короткое время, из монаха саморасстриги в розыске, превратился в рыцаря, командира лейб-гвардии, покрыл себя славой и милостями, к тому же обзавелся имением. И все это благодаря мне. Так что пусть врет, я не в обиде, тоже расставаться не хочу, давно держу его за брата, даже скучать начинаю, когда долго не вижу.
– Понятно. Сам понимаешь, без дела мы не останемся.
– Угу-м...
– Послезавтра отбываем.
– Значит отбудем, сир...
– Логан беспечно отмахнулся еще одной куриной ногой.
– Почему не спрашиваешь, куда и зачем?
– Сир...
– Логан укоризненно на меня посмотрел.
– Надо будет, расскажете. А так, чего гадать. Известное дело, опять ввяжемся в драку, наделаем пакостей Пауку, порубим кого-нить, сами шишек заработаем, покроем себя славой и на золотишко разживемся. Все как всегда.
– Ты же, вроде как по Бруле соскучился...
– я едва не рассмеялся.
– Подождет, оная Бруля!
– строго заявил Логан.
– Муж не груши хером околачивает, а славу для рода и семьи зарабатывает. Правильно, монсьор?
– Правильно. Значит, доедай и вали домой. Готовьтесь. С собой возьмем всех наших.
– А вы?
– А я пока здесь. Завтра под утро вернусь.
Тук недоуменно крутнул головой вокруг.
– Так это ваши покои? У-у-ух...
– озадаченно протянул он.
– Я правильно все понимаю?
– Что?
– Ну-у... вы... это...
– он вдруг сорвался с места, поднял валявшуюся возле кровати женский платочек и ткнул пальцем в вышитую на нем монограмму.
– А это уже не твое дело...
– буркнул я и поклялся посадить на кол всех слуг до единого. Ей-ей, запорю сволочей.
– Сир!
– Логан почтительно поклонился мне.
– Я всегда верил в вашу счастливую звезду! И знал, что вы и...
– Заткнись!
– я погрозил ему кулаком.
– И вали.
– Сир, если надо будет, я откушу себя язык!
– торжественно заявил юнкер ван Брескенс и скорчив жалобную мину попросил: - А можно, я доем. И допью...
– Можно, можно...
Пока он ел, я размышлял над смыслом своей жизни. И в который раз, убеждался что меня все устраивает. Да, согласен, порой страшно. Особенно страшно оплакивать друзей и соратников, да и самому ходить по лезвию бритвы сомнительное удовольствие. Но черт возьми, я просто наслаждаюсь такой жизнью. И вообще, давно понял, что попал в свое время, а в двадцать первом веке был лишний. Ну... не совсем конечно лишний, но здесь мне больше нравится. Гораздо. И ничего менять я не собираюсь, все устраивает. На этом и остановимся.