Страна игроков

Жагель Иван

– Ну... я бы сказал, что он не был пьян. Из его слов можно было сделать вывод, что вашу компанию контролирует чуть ли не мафия, которая сейчас прячет концы в воду, то есть убирает свидетелей. А как бывший вице-президент "Русской нефти", Медведев, безусловно, знал очень много. Кстати, именно он дал мне часть информации для статьи, которую потом назойливо стали выдавать за причину якобы самоубийства Лукина. Медведев считал такую версию чистым бредом. Более того, он боялся, что ему тоже не поздоровится, если кто-то узнает о его помощи мне. И я никому

о нем не говорил, даже когда меня вызывали в прокуратуру, к следователю. Но ему это все равно не помогло.

Игнатьева на некоторое время погрузилась в раздумье.

– Допустим, все это - правда, - наконец сказала она.
– Однако при чем тут я?!

– Что значит допустим?!
– возмутился Ребров.
– Смерть Медведева лучшее доказательство справедливости его слов о том, что вашу компанию контролировали какие-то бандиты. А вы, насколько я знаю, занимаете в "Русской нефти" не самое последнее место. Я не собираюсь вас ни в чем обвинять, но мне трудно поверить, что вы не догадываетесь, на кого намекал Медведев.

– Понятия не имею. А вам он никого не называл?

– Точно такой же вопрос мне сегодня задавал следователь. Придется повториться: нет, никаких фамилий в наших беседах не звучало.

У нее были большие карие глаза, и сейчас в них недвусмысленно читалась насмешка.

– Может быть, вы так хотели встретиться со мной именно для того, чтобы сказать об этом? Мол, вы никаких имен и фамилий не слышали. Вы что, тоже боитесь? И меня в том числе?

– Милая Анна Ивановна...

– Я вам не милая!
– оборвала она его.

– Хорошо, просто Анна Ивановна. На мне уже так потоптались за последние несколько дней, что ваши попытки унизить меня вряд ли могут быть очень эффективными. К тому же ваш выпад я тоже могу расценить как довольно неуклюжую попытку уйти от ответа на вопрос: кто стоит за всеми этими убийствами?

– Вы уже нагородили здесь столько, что... я не вижу смысла продолжать этот разговор, - заявила она.

– Конечно, лучше выбросить весь этот бред из головы и продолжать спокойно работать в вашей почтенной конторе.
– Ребров пытался быть ироничным.
– Кстати, кто ею сейчас руководит? Медведев сказал мне, что после смерти Лукина ваш новый вице-президент Георгий Дзгоев куда-то исчез. Он еще не объявился?

– Нет, не объявился. Да и нашей, как вы говорите, конторы теперь уже не будет. Мы закрываемся. И вы к этому тоже приложили руку.

Она повернулась и, не прощаясь, пошла в сторону Тверской. Провожая Игнатьеву взглядом, Ребров вдруг вспомнил, чту ему напоминают ее густые темно-каштановые волосы, собранные на затылке. Года два назад он был в короткой и от этого суматошной туристической поездке в Лондон. Там в Национальной галерее, вместо того чтобы пробежаться по залам и получить хотя бы общее представление об экспозиции, Виктор целый час просидел перед картиной Веласкеса "Утро Венеры".

На полотне была изображена лежавшая на боку, спиной к зрителю, обнаженная молодая женщина, любовавшаяся собой в зеркале, которое держал

перед ней амур. Виктор не мог оторвать взгляд от крутого, завораживающего изгиба ее бедра, от тончайшей талии и гибкой, девичьей спины. Лица Венеры не было видно - оно неясно отражалось в зеркале. Зато собранные на затылке густые, полные здоровья каштановые волосы открывали нежную шею и часть щеки.

Такие же волосы были у Анны Игнатьевой. И Реброва вдруг посетила забавная мысль: позировавшая великому художнику молодая женщина, несмотря на свою неземную красоту, также могла быть та еще штучка. Не исключено, что старик Веласкес натерпелся от нее с избытком.

Глава V

В ВОДОВОРОТЕ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ

1

После визита в прокуратуру и встречи с Анной Игнатьевой Ребров вернулся в редакцию и в вестибюле столкнулся с Игорем Стрельником. Сосед по комнате спешил в Государственную думу, чтобы, по его словам, "взять за вымя" главу бюджетного комитета.

Стрельник на бегу сообщил, что статья Виктора о сочинском съезде представителей юного, неспокойного племени подрастающих российских капиталистов уже не только сдана в секретариат, но даже поставлена "с колес" в очередной номер. Она заменила какой-то материал, снятый в последний момент главным редактором.

Подобная рокировка - обычное дело. Статья могла неожиданно попасть на газетные полосы и так же стремительно вылететь оттуда по любой причине: из-за телефонных звонков высокопоставленных особ, редакционных интриг, текущих политических событий и даже в зависимости от того, с какой ноги встали главный редактор или его жена. Не случайно блестящие, кровью и потом написанные заметки могли неделями дожидаться своей очереди, зато в номер нередко попадало нечто, слепленное без души, без творческих мук, а то и просто с похмелья.

– Много пришлось поработать с моей статьей?
– успел спросить Ребров у проносившегося мимо Игоря.

– Так, пустяки, - эхом откликнулся тот.
– Я всего лишь чуть-чуть изменил ей разрез глаз и вставил силиконовые груди. А вес и рост не трогал.

Его слова немного насторожили Виктора, и он решил сходить в секретариат, чтобы посмотреть на свою многострадальную статью в уже сверстанной полосе. Но тут его перехватил Хрусталев и отправил в Министерство финансов на пресс-конференцию, срочно объявленную в связи с только что закончившимися переговорами правительства и Международного валютного фонда.

Это и в самом деле являлось главной новостью дня. В середине девяностых годов за подобными переговорами, как правило, напряженно наблюдали многие российские граждане, приученные в коммунистические времена к иждивенчеству. Они ожидали, что их и при капитализме тоже кто-то будет кормить, только еще вкуснее и сытнее. И эти ожидания оправдывались. России вновь и вновь давали многомиллиардные кредиты, что для всей страны на неопределенный срок отодвигало грустную перспективу начинать жить по средствам, а для членов правительства - необходимость серьезно заниматься реформами, а не воровать.