Страна игроков

Жагель Иван

– Что конкретно тебе не нравится?
– полез в бутылку Виктор, хотя прекрасно понимал, что Игорь прав.

– Все! Мне абсолютно все не нравится в твоей так называемой статье. Это даже показывать кому-то неприлично.

– Ну конечно, гениальные заметки у нас пишешь только ты, - продолжал огрызаться Ребров.

Он прилетел из Сочи вчера после обеда, но не стал заезжать в редакцию, а отправился домой и сразу сел писать о съезде Союза молодых российских предпринимателей. Виктор чувствовал: если отложить это дело хотя бы на день, то он уже никогда не сможет заставить себя взяться

за него снова.

Работа шла плохо, Ребров буквально вымучивал каждую строчку, постоянно отвлекался - то заваривал себе чай, то выходил на балкон выкурить сигарету. В какой-то момент он даже решил бросить начатое, но потом подумал, что, не отписавшись за командировку, поставит в трудное положение редактора отдела, который должен был как-то объяснить отсутствие Виктора в течение нескольких дней.

Часов в семь пришла Лиза, что в последнее время случалось с ней нечасто. Она явно была чем-то очень раздражена и весь вечер провоцировала Реброва на скандал, включая на полную громкость телевизор, хлопая дверями, затевая уборку в комнате, где он писал статью.

– Поссорилась со своим новым суженым?
– поинтересовался Виктор.

– Не твое дело!
– отрубила жена.

А так как он не стал втягиваться в перепалку, это были единственные слова, которыми они обменялись за вечер.

Ребров закончил материал уже поздно ночью. Он страдал от ощущения полной бессмысленности, ненужности проделанной работы. Ему очень хотелось, чтобы он ошибался, и именно поэтому на следующее утро, едва заявившись в редакцию, Виктор дал прочитать свою заметку Стрельнику, хотя отлично знал, что тот не любит дилетантизм и сантименты. Игорь и в самом деле не стал с ним церемониться.

– О чем ты хотел написать? О том, что какой-то доморощенный...
– Игорь сверился с текстом, - Союз молодых российских предпринимателей... Господи, так у нас скоро появятся союзы предпринимателей-язвенников или предпринимателей-блондинов... так вот, этот доморощенный союз устроил свой доморощенный и никому не интересный съезд. Причем из твоего текста следует, что на этом мероприятии никого не убили, не изнасиловали в извращенной форме, не спланировали государственный переворот. И ты еще обижаешься, когда я тебе говорю, что статья - скучная и вообще плохая!

– Если хочешь, я выброшу ее в корзину!
– психанул Ребров, не желая продолжать эту обидную для себя дискуссию.

– Зачем?!
– искренне изумился Стрельник.
– Материал нужно всего лишь немного переделать.

– Как?

– Не заставляй меня говорить банальности... Ну хорошо, - очень достоверно изобразил Игорь всех великомучеников одновременно, - судьба свела меня с тобой в одной комнате, и я должен нести этот крест. Понимаешь, если в статье дерьмо называется дерьмом, то это и читать никому не интересно. Законы жанра требуют, чтобы о посредственном ты писал только в превосходных тонах и, наоборот, о хорошем ты должен писать только плохо. Ты должен стукнуть читателя газетой по голове.

– Знаю я твои штучки!
– скривился Ребров.

Теперь уже обиделся Стрельник.

– Что ты хочешь этим сказать?
– ледяным тоном спросил он.

– Ничего, - попытался отвертеться Виктор.

–

Нет, если начал, говори до конца, - настаивал Игорь.

– Я просто читал твой последний материал, опубликованный перед моим отъездом в Сочи.

– И чем он тебе не понравился? Так же как ты в своей нашумевшей статье смешивал с грязью президента компании "Русская нефть", так и я в своем материале раздолбал председателя Внешэкономбанка.

– Весь вопрос в аргументации...

– Ты можешь говорить внятно и по существу?
– подстегнул Стрельник Виктора.

Разговор уже шел на повышенных тонах, при этом никто не собирался уступать.

– Например, ты пишешь, - стал пояснять свою позицию Ребров, - что, когда в семидесятых годах нынешний председатель Внешэкономбанка работал в советском посольстве в Бейруте, наша страна поставляла арабам через Ливан горы оружия.

– Ну и что тебя здесь смущает? По-моему, сильная деталь.

– Но ведь ты не приводишь ни одного доказательства тому, что между пребыванием этого человека в Бейруте и поставками советского оружия на Ближний Восток есть хотя бы малейшая связь!

– Не привожу, - подтвердил Стрельник, - потому что у меня таких доказательств нет. И если бы я написал, что этот долбаный банкир, которого ты непонятно почему защищаешь, напрямую участвовал в поставках оружия, он мог бы потащить меня в суд.

Ребров начал выходить из себя.

– Тогда зачем ты вообще упоминаешь эти два факта вместе - работу председателя Внешэкономбанка в Бейруте в семидесятых годах и поставки оружия арабам в то же самое время?! Ты же пытаешься бросить на него тень, не имея на это достаточно оснований.

– А почему журналисты, писатели любят упоминать, скажем, о том, что какой-то великий ученый и кошмарный убийца, кровавый насильник маленьких девочек, ходили в одну школу?! Или что известная актриса родилась в городе, где сто лет назад землетрясение разрушило все дома?! Никто же потом не утверждает, что скандальный характер этой примадонны порожден тем стихийным бедствием!
– Игорь наконец заметил, что он слишком горячится, и, откинувшись на спинку стула, продолжил уже более спокойным тоном: - Чем больше подобных фактов в статье, тем интереснее ее читать. И настоящий профессионал всегда может дотянуть до приличного уровня даже самый скучный материал.

– В случае с банкиром ты просто передергиваешь, - упрямо повторил Ребров.

– Я передергиваю?! Неплохо! Сначала ты заставил меня читать свою занудную писанину, а потом начал оскорблять. И поучать, хотя тебя об этом никто не просил.

Выяснение отношений, впрочем, достаточно обыденное в этой комнате, прервал телефонный звонок. По внутреннему звонил Хрусталев. Он опять был не в духе и поэтому, услышав голос Виктора, просто буркнул:

– Зайди.

2

Когда Ребров открыл дверь кабинета своего начальника, тот заканчивал правку какого-то материала. Отношение к автору рукописи недвусмысленно отражалось на лице Хрусталева - он хмурил брови, мучительно морщился в поиске нужных слов, яростно черкал ручкой, насквозь прорывая бумагу, и вымарывал целые абзацы. Наконец Роман отложил изуродованную статью и поднял глаза на Виктора.