Страна игроков
Шрифт:
– С приездом. У меня две новости: плохая и очень плохая. С какой начать?
– спросил он.
– Давай с плохой. Может быть, я сумею дожить до очень плохой.
– Хорошо. Вчера звонил твой следователь. Он был в ярости, узнав, что тебя нет в Москве. Требовал, чтобы я тебя срочно разыскал. Я ему пообещал, что как только ты сегодня появишься в редакции, то сразу ему позвонишь. У тебя сохранился его телефон?
– Да, - кивнул Ребров.
– Я с ним сейчас свяжусь. А какая новость очень плохая?
– Все три дня, пока ты отсутствовал, газеты, телевидение раздували эту
– Ну, так...
– неопределенно повел плечами Виктор.
– Что-нибудь напишешь?
Кошки заскребли у Реброва на душе. Он вспомнил, что говорил о его статье Стрельник, но в данной ситуации показалось неудобным сказать "нет".
– Сегодня сдам материал.
– Я сейчас ухожу на планерку, может быть, твою статью сразу и заявить в очередной номер?
– спросил Хрусталев.
– Не знаю. Я тебе отдам ее, когда вернешься, а ты уж сам решай, что с ней делать...
До Рукавишникова Виктор дозвонился сразу и, услышав властный голос, еще раз поразился его несоответствию с миниатюрной внешностью старшего следователя по особо важным делам.
– Черт побери! Где вы были?!
– рявкнул Рукавишников.
– В командировке.
– Кто вам разрешил уезжать?! Почему меня не предупредили, что куда-то собираетесь?!
– Вы мне об этом ничего не говорили.
Ребров сказал чистую правду, поэтому следователь несколько умерил свой пыл.
– Вы мне срочно нужны, - сказал он, - немедленно приезжайте в следственное управление. И учтите: слово "немедленно" я употребляю в буквальном смысле.
Повесив трубку, Ребров постарался собраться с мыслями. Поездка в Сочи немного расслабила его - он явно не был готов к такому богатому на события утру.
Уже выходя из комнаты, Виктор вспомнил о своем обещании сдать статью о сочинской тусовке и, вернувшись, сказал Игорю:
– Сделай одолжение, отдай мой материала Хрусталеву, когда он придет с планерки. Да, и скажи ему, что меня срочно вызвали в прокуратуру.
Стрельник, который как ни в чем не бывало уже строчил очередную статью, несколько секунд не отрывал глаз от экрана компьютера, словно решая, что ответить, а потом миролюбиво взглянул на Виктора.
– Поверь своему сокамернику, такой материал сдавать нельзя. Мы с тобой сидим друг напротив друга уже полгода, и я вижу, как ты бьешься, чтобы утвердиться в "Трибуне". А ведь это проще простого. Тебе лишь надо начать писать немного иначе, и вся твоя жизнь коренным образом изменится. Разреши мне переделать
Было видно, что он искренне желает помочь.
– Делай с ней что хочешь, - обреченно махнул рукой Виктор.
3
Следственное управление Генеральной прокуратуры находилось всего в нескольких кварталах от редакции, и Виктор направился туда пешком. По дороге он пытался сообразить: что же так разъярило Рукавишникова? Фактически сразу же после их первой встречи Виктор уехал из Москвы и поэтому никак не мог наделать каких-то новых глупостей - за это время он не опубликовал ни одной строчки и никому ничего не рассказывал.
Самым вероятным казалось предположение, что следователь вышел на Медведева и тот, пытаясь отвести от себя обвинения в распространении ложной информации, в организации давления на Лукина, а может, просто окончательно свихнувшись от страха, наговорил о Реброве немало гадостей. Например, он мог признаться, что рассказывал газетчику о компании "Русская нефть", однако при этом заявить, что в своей статье Виктор многое исказил или вообще выдумал.
Увидев Реброва, Рукавишников мрачно кивнул на стул и сразу полез в ящик стола. Оттуда он достал уже знакомую Виктору картонную папку с тряпичными завязками и постучал по ней указательным пальцем.
– Вы даже не представляете, как влипли, - веско обронил он.
Ребров мысленно ругнулся. "Ну не томи!" - хотелось крикнуть ему. Однако он дал следователю доиграть спектакль под названием: "Предварительная подготовка свидетеля к допросу", понимая, что если прервет Рукавишникова, то запланированное представление все равно состоится, только займет гораздо больше времени.
Следователь не спеша открыл папку, вытащил оттуда две фотографии и несколько минут внимательно их рассматривал, словно видел в первый раз, и только потом положил перед Ребровым.
На верхнем снимке был запечатлен врезавшийся в дерево громадный черный джип - из тех, что в середине девяностых годов стали очень популярны у "новых русских". Передняя дверца со стороны водителя была распахнута, и рядом с машиной лежал окровавленный мужчина.
Фотография давала общий план места происшествия: были видны кусочек неширокой асфальтированной дороги, пологий, поросший травой откос и густая полоса лесонасаждения, куда, собственно говоря, и улетел джип. Мелкие детали, в том числе лицо убитого, разглядеть было трудно, однако Виктор уже все понял.
Его догадку подтвердил второй, более крупный снимок водителя джипа. Поразили удивленные мертвые глаза Владимира Медведева. По светлой рубашке бывшего вице-президента "Русской нефти" шли характерные, равномерно расположенные темные пятна. И одна пуля была всажена ему прямо в лоб.
– Когда это случилось?
– словно заново учась говорить, спросил Ребров.
– Два дня назад, - сказал Рукавишников.
– Насколько я понимаю, вы знали этого человека?
– Это - Медведев... Мы познакомились, когда я собирал информацию о "Русской нефти". Он когда-то был ее вице-президентом.