Страна, которой нет
Шрифт:
Ажах аль-Рахман, международный террорист
– Нет, это ты не понимаешь!
– шепотом орет Рашид, и жестикулирует так, что в горах его бы уже пять раз подстрелили.
– Я же все-таки не идиот. Телевизор был отключен, во-первых. От электричества. И от сети он был отключен, и блок подключения был вырублен - отдельно. И эта модель, если хочешь знать, вообще не способна давать голографическую проекцию. Дешевая она.
Ажах пожал плечами, всем видом своим говоря, что не наблюдает особой разницы между мерцающей по контуру фигурой, сформировавшейся из пыли и света перед телевизором -
Рашид развел было руки, чтобы снова начать объяснять, потом вздохнул и сел.
– Короче, - проворчал Ажах. – Что из всего этого следует?
– Из всего этого следует, что у них не просто техника и специалисты хорошие, а то, что какой-то из этих специалистов – настоящий гений.
В другое время Ажах, может, даже и попытался бы разделить восхищение гениальностью вражеского компьютерного эксперта, но сейчас всё это было удивительно некстати. И так вляпались неведомо во что. Теперь даже домой не вернешься. Да и вообще, был ли тот дом… уже и не было. Обложили как волка в логове.
– Ну и все нечистые животные с ним. Мы же с ним не собираемся в компьютерные игры играть. У нас дело.
– Скорее всего, последнее, зато славное.
– При чём тут игры! – полушёпотом возопил Рашид. Ага, обиделся за любимое занятие. – Это вообще первоочередная вещь. Первое оружие, можно сказать.
– Оружие – это то, что убивает, - пожал плечами Ажах. – Оно даже и пугает именно поэтому, когда из него не стреляют.
– Ну вот по нам только что... не понимаю пока, выстрелили или только пригрозили. Но убить - проще простого. Если они неработающий телевизор извне подключили, да еще его поменяли, чтобы он делал то, чего не может...
– Рашид развел руками.
Хс. Молодой, наивный. И хорошо, что наивный. Другой бы при командире не рискнул бы так про невозможности все эти разливаться. Потому что первое, о чем думаешь - да не меняли они ничего извне, не включали и не подсаживали. А был человек внутри квартиры, который им все и подсоединил, когда сказали.
Смотрелось неплохо, спору нет. Свет погас - мигнул - перескочил на аварийку - опять мигнул и погас. Ажах схватил автомат и скатился с лежанки. Так начинались штурмы. Значит, часовых вычислили и сняли. Кто, где, сколько? Ажах успел дать пару команд, подобрался к единственному окну, выходившему во внутренний двор, глянул вниз, потом вверх, на солнечную батарею, которая прекрасно отражала все, что происходило под окном. Ничего и никого. На камерах пусто. Все рашидовы штучки и примочки показывали зеленый свет. Аль-Рахман обругал глупую технику и в очередной раз подумал, что нет ничего лучше человеческого ума и чутья.
Когда он пробирался вдоль стенки к двери, якобы отключенный телевизор вдруг заработал. И заработал странно - это даже Ажаху ясно было. Засветилась точка в центре, дала луч, свет сложился в размытую человеческую фигуру.
– Мир над вами, - с какими-то неровными паузами внутри слов сказали динамики. Синтезаторы так не запинаются.
– Простите за неурочный визит, но не хотелось подводить вас открытым контактом.
Ажах присел на корточки у стены с автоматом на коленях, свистнул в согнутый палец, подзывая Рашида. Безликая фигура, вроде бы мужская, напоминала не рекламную голограмму, от которой шарахнешься
Рашид так и застыл в дверном проеме, глядя то на привидение, то на телепанель. Говорили ему, выстави ты эту неправедную дрянь в кладовку – нет же, они на ней в автосимуляторы резвились, дети малые. Вот и наказание за малое попущение нарушению благочестия.
Мира визитеру Ажах желать не стал. Неизвестно еще, кто он - может вообще не человек, а может, человек, но из тех, на кого Ажах с удовольствием накликал бы войну при жизни и ад после смерти. Но откликнуться, наверное, стоило. Откликнуться, посмотреть, что будет. Зачем-то же понадобилось кому-то это привидение.
– Говорите, - сказал он, - раз пришли.
Как показать Рашиду – мол, не стой ослом, а разберись с явлением, он не придумал, потому что не знал, откуда на него смотрят. Тот, правда, и сам растерялся ненадолго, полез за панель, стал чем-то щелкать.
– Вы хорошо замаскировались. Но недостаточно хорошо.
«Это я и сам понял, - подумал аль-Рахман, - если уж ты сюда явился. А если ты сюда явился вот таким странным образом, значит, хочешь не сразу драться, а для начала что-то продать или купить. Значит, выслушаем…» Снаружи он только медленно покачал головой, соглашаясь.
– Я, кажется, нашел вас первым, потому что у меня была ниточка, но, в принципе, это вопрос суток-полутора. В связи с этим мне бы хотелось поговорить с вами в менее открытой всем ветрам обстановке. Так что следующие два часа я жду вас в известном вам кафе - я думаю, мы ни с кем друг друга не спутаем.
«И что будет, если я не приду?» думает Ажах. После этого... посещения, позволять другим меня найти уже как-то неудобно. Он мог бы, наверное, дать команду сниматься сию минуту, рассыпаться и по одному выбираться. Сколько успело бы вырваться из города? Не больше половины его последнего отряда…
– Много таких фокусников на свете? – спросил он Рашида.
– Мало, - ответил тот. – Хотя я, конечно, не успеваю следить…
– А ты успевай! – аль-Рахман слегка рассердился. Игрушки это или серьезные вещи, но чтобы выжить, надо быть на уровне.
– Ладно. Найдёшь свободное время – займись, если считаешь, что нужно. Ты, в конце концов, специалист.
– Ага, и сразу просиял. – Но первым делом – намеченные мероприятия по свёртыванию группы. Всякие там изучения-развлечения – после.
Вспомнился недавний, кажется, утренний разговор в соседней комнате. Рашид объяснял товарищам ценность информационных технологий, на пальцах объяснял.
– Бывает такая информация, что человек из-за нее сам берёт то, что убивает, а потом убивает других или себя самого. Или тысяча человек. Или миллион…
– Ну как так?.. – недоумевал Абдулхамид. – Это же ненастоящее!
Вообще говоря, Ажах понимал, о чём речь. Но понимал разве что путём насилия над рассудком. Вроде бы да: какие-то люди, увидев цифры на экране компьютера, действительно могут отдать приказ целой армии идти за тридевять земель, за тридевять морей, сражаться за то, чтобы эти цифры изменились. А другие люди, увидев картинки и услышав сопровождающий их текст на этих экранах, готовы эту войну одобрить или, наоборот, осудить.